Завещание. Андрей Сизых

https://poezia.ru/works/188805

 

Это стихотворение глубоко и сложно, хотя, на первый взгляд, речь идёт об одном из самых естественных аспектов бытия.

Обильная пунктуация при отсутствии прописных букв побуждает читать знаки наравне со словами.

 

когда соберусь умирать – на меня не серчай!

 

Восклицание тяготеет к почти запрету вмешиваться в ход событий и отягощать-останавливать личными эмоциями предначертанный путь.

 

и у горшечника землю не покупай –

 

Это, пожалуй, самый непростой образ в произведении. Земля у горшечника была куплена на возвращённые Иудой тридцать сребреников. Символическая цена раба – существа бесправного, в силу печальных обстоятельств и отсутствия сил с ними бороться, так и не подошедшего к самому себе. И далее автор поясняет – не хоронить там, где хоронят вечных рабов собственных страстей и любителей наживы. Учитывая, что Христос охотнее общался с ворами и проститутками, нежели с фарисеями, поскольку видел в них сосуд, всё ещё способный вместить Его благодать, фразу это не та компания, с кем вполне было бы лестно соседствовать можно истолковать и как искреннее признание собственной человечности, не готовой к такому всепрощению (а может, даже, отрицающей его необходимость).

Не всегда человек, взыскующий Господа, осознаёт это как факт. Но вот в такой непрямой просьбе можно увидеть живую реальность пути, пройденного и осознанного душой: 

и курган, словно язычнику, не насыпайте мне.

 

камень обычный, гладкий речной валун

служит пусть вечным надгробьем моим костям – обычный камень, созданный самой природой, который не нужно добывать или доставлять издалека. Камень, который в итоге Река Жизни подарит каждому. Подарит – словно вобьёт колышек. 

 

и напиши, мол: под камнем лежит ворчун,

с миром почивший, назло всем земным страстям –

 

Поскольку главный герой ещё жив, эти строки отражают его надежду одержать победу над страстями внешними и внутренними и обрести к моменту ухода желанный мир.

 

место запомни, где прах прорастёт из трав – здесь просьба запомнить то место, где среди травы вырастет нечто приметное. Однако, в просьбе считывается тревога: вырастет ли то, что можно будет узнать? Ведь это никому не гарантировано…

 

и навещай его только один раз в год,

в месяце лунном летнем Менахем-Ав

 

Менахем-Ав, Утешитель-Ав, Книга Эйха, состоящая из стихов, несущих в своей графике почти математическую закономерность, утешение душам, утешение символам, аллегория божественной силы – всё это находит ответ в маленьком глотке вина (одном из символов любого Завета), который особенно близок к таинству Причастия.

Идея этого прекрасного текста – сознательная попытка объяснить себя кому-то близкому, тому, кто сможет услышать и понять правильно. И сможет исполнить волю в момент, когда прекращается прямое влияние на материю.

 

 

Спартак-Зенит 2:1. Александр Ивашнёв

https://poezia.ru/works/188535

 

Не владея футбольной темой от слова совсем, а потому – не имея возможности полноценно раскрыть нюансы, я обратилась за помощью к Владиславу Кузнецову.

 

Кто понимает "что почём",

кровь смоет кровью,

и мы по крови потечём

в страну коровью...

 

Произведение на спортивную тему - арт-хаусный коктейль, из любви к символизму и абсурдизму, алогичным наивом выплеснутый на футбольное поле.

Течь - так течь. Доплывший до комментариев авторскую эстетику сопоставит с первым впечатлением от кровавого противостояния клановой мести.

Реалии трансферного мясного рынка таковы: многолетнее рабство - гарантия сытой холы и лелеи собственных угодий. Талант, препарированный в трансфер взаимных обязательств и страховок.

Эта жертвенность продажна. Она придерживается законов рыночных отношений и начинается с перебитой даты рождения на упаковке и пересчёта посредников между производителями и покупателями.

Это страна коров-мутантов, сбивающихся в хищные стаи и пережёвывающих пастухов с пугающей периодичностью.

Тюрьма и маркет - свободное существование в жестоких мирах требует цинизма, недюжего здоровья и характера. И владения жывотворящим арго.

Футбольный арго - не трибунная матерщина. Вложить в ногу или дать глазную..

Развинтить позвонки.. Палочки проверить. Пустить в домик.

"Стиль игры зависит от качества травы" - натура уходящая. Суть современных арен - глобализация (стиль - как отсутствие какого-либо стиля). Краткосрочные стилистические прорывы, неминуемо оканчивающиеся крахом идей.

Центр поля можно считать центром равноудаления. До свистка - к первому пасу назад. Можно проверить вратаря... Когда на командной вечеринке, в манчестерской пивнушке, из-под Питера Шмейхеля выдернули стул - он сыграл ребятам что-то из классики - пятками, лёжа на полу.. Это не про Семака, который в детстве пас коров - вероятно, предчувствовал тренерскую карьеру.

Футбол - вселенная, места не пронумерованы, однако.

Фанатское движение - маршруты, сектора, войны, банеры и прочее.

Идеология толпы. Организовать и возглавить. Футбол перестал быть массовым спортом в 80-е. Массовым был футбол заводской (умер), но не футбол спортивных школ, где детский тренер вынужден жить на поборы с родителей, продвижением блата и кумовства (увы).

..."в каморке, т.е. в раздевалке" - самое прекрасное в этом произведении, самое настоящее. Мечта деревянного мальчика о красоте, гармонии и любви.

О чести и справедливости. О таланте. И совсем немного - о благополучии.

Чуть не забыли главное. Поправить эпиграф.

"Восемь лет "Спартак" не мог победить "Газпром"".

Спасибо - было интересно.

 

                                                                                  Владислав Кузнецов

 

 

Моя благодарность Владиславу за помощь.

 

Яблоня. Ира Якименко

https://poezia.ru/works/188422

 

Среди таких же точно, как и я –

Неотличима, неоригинальна –

Но в белоснежной нежности хрустальной

Живая сущность спрятана моя

 

Это стихотворение вступает в чувственную игру с читателем. Прекрасные образы, полные пленительного своеобразия рифмические созвучия – дополняют ясный ассоциативный ряд, побуждают к погружению в поле авторского вдохновения.

У дерева нет возможности активно перемещаться в пространстве. И оно вынужденно принимать своё окружение как данность. И, как следствие, углубляться в себя. Символически проживая жизнь яблони, автор метафорически обнажает аналогичные аспекты в жизни людей, показывает пример их понимания и реализации в условиях вынужденного принятия (которое, при полноценном контакте с собственное природой, из внешнего становится внутренним).

 

Я - соль земли, и кровь её и плоть

От плоти - век от века испокон,

Что в медленном движении возвратном

От возрожденья к смерти и обратно –

Сменяет голь ветвей листвою крон,

Чтоб спелостью наполнить наливной

Цвет завязей над пышными садами...

Осыпав землю сочными плодами,

Я вновь усну. И оживу весной.

Я - яблоня.

 

Понимание этой цикличности как в природе, так и в событийности, позволяет принимать правильные решения в отношении действий и чувств. Другими словами, устраняет ненужную суету.

Автор образно подчёркивает, что самый близкий к истинному смысл бытия не в соревновательности и поиске отличий, не в борьбе, а в понимании изначальной целостности и нужности собственной уникальной природы, в способности её благодарно ценить.

 

 

Накладывает ретушь снегопад. Юлия Погодина

https://poezia.ru/works/188243

 

На первый взгляд – простое – стихотворение раскрывается, как сердечная нота спокойного, но запоминающегося аромата. Снег здесь выступает в роли графического редактора, чья функциональная поливалентность позволяет достичь поразительного результата.

 

Бетонный мир становится светлей:

Он оживает. Дышит.

 

Снег, как природное явление, животворящ. Вода, пребывая в состоянии гармонично соединённых между собой ледяных кристалликов, несёт в себе ощутимый импульс красоты и энергии. Способность снега визуально экранировать поверхности можно приравнять к субстанциональности кокона, внутри которого происходят изменения, невидимые извне. Поэтому наблюдателя преследует ощущение тайны. Ведь свежесть и белизна способствуют такой экстраполяции.

 

Нельзя понять, где небо, где земля.

Легко на сердце - празднично и чисто.

 

Действительно, для тревоги необходима хоть какая-то разность потенциалов. Полученный с помощью зрения и обоняния сигнал о единстве мгновенно начинает определять текущую картину мира. Всё, конечно, стремится к развитию. Но по Замыслу это должно происходить гармонично. Остальное можно принять за необходимые ситуативные отклонения. А под слоем чистого пушистого снега и правда – мир кажется прекрасней и моложе.

Это стихотворение – пейзаж, за созданием которого автору удалось не только подсмотреть, но и принять в нём опосредованное участие. 

 

Кинофрагмент с падающей лошадью. Виктор Гаврилин

https://poezia.ru/works/188285

 

Эта публикация вызвала естественную эмоциональную реакцию у авторов сайта. Стихотворение Виктор Гаврилин написал в возрасте 20-ти лет. Оно есть переживание молодого, только начинающего жить, человека. Что интересно, проблема поднята без крика и пафоса. Почти шёпотом. Но от которого все остальные доводы вынуждены замолчать. В тексте отсутствует прямое порицание, которым поэт мог бы отвлечь на себя внимание читателя. Поэтому авторская мысль идёт по кратчайшему пути:

 

А знаете, лошади

падать нарочно не могут.

Представьте: несётся

из полных доверчивых сил,

в галопе петля

подсекает переднюю ногу...

Но падать умело

никто лошадей не учил.

 

Пятистопный амфибрахий, разделённый с учётом смысловых акцентов, которые оказываются на условном сгибе, не позволяет ни одной улике ускользнуть от внимания. Получилось осуждение без осуждения, заставившее читателя задуматься и быть чутче ко многим вещам вообще. Возникает чувство невыносимо щемящее. Этот тихий, уверенный шёпот откуда-то изнутри подзывает отвлёкшуюся человечность.

 

 

Межсезонье. Олег Духовный

https://poezia.ru/works/188522

Адажио

Это деликатное и чувственное посвящение прекрасной пианистке можно принять как подтверждение её таланта. Автор не говорит о ней самой. Он говорит о звуке, рождённом её душой, существующем независимо. И подчёркивает, что пальцы только извлекают его.

Капли этих сердечных мук

рождаются в паузах тишины

 

Это важный момент в стихотворении. Потому что о подобных вещах человек может узнать только от самого себя. И в этом единение с подаренной музыкой, совместное переживание чего-то общего, резонанс, и рождение нежности в диалоге любви и боли. Одна душа создаёт пространство, в котором другая получает возможность высказаться о чём-то очень похожем, но своём. Истинный талант даёт возможность другому человеку, не отрываясь от происходящего, вдруг пережить личное.

Сама Природа не пренебрегает паузами как необходимой разностью потенциалов. «Дрейфующие» островки тишины легко рассмотреть и в прерывистости ритма, который можно считать фишкой автора. Из-за этого подобные стихи хочется перечитывать: они не поддаются контролю и каждый раз звучат иначе.

 

 

По иероглифам. Александр Ганул

https://poezia.ru/works/188167

Замечательное стихотворение-пейзаж с долей философской задумчивости, органично вплетенной в междустрочие. Отступление от силлабо-тонического строя путём частичной замены ударных стоп на пиррихии дополнительно подчёркивает систему письма, положенную в название стихотворения, а именно - сообщает восприятию необходимую свободу, от вывалившегося из оврага сугробьего языка до незримого извне бытийного начала.

Подобные тексты умиротворяют и побуждают созерцать, в том числе и какие-то возникающие в этой связи собственные воспоминания-ощущения читателя.

 

 

Ястреба кружат. Высоки! Виктор Брюховецкий

https://poezia.ru/works/188825

Во-первых, очень радостно, что Виктор Васильевич вернулся с публикацией. Во-вторых, довольно долго размышляя над возможностью как-то отозваться на представленную подборку, я пришла к выводу, что это не тот случай, когда правильно выбрать что-то одно и рассматривать его в отрыве. Здесь просматривается контекстуальность. По этой причине просто приведу полностью самое первое стихотворение, сочетающее в себе эмоциональную увертюру и впечатляющий, торжественный вывод. Уместная грубоватость просторечий, преимущественно точные рифмы и богатые, мощно-колоритные образы заставляют слышать глубокий бас-баритон. Слышно, как поёт душа поэта. Потому что поётся.

ИЗ ДЕТСТВА

 

Степь Алтайская!..

Львы да львицы!

Зебры стелются на скаку.

Золотые сорта пшеницы.

Ежевика — по кулаку!

Выйду в поле, глаза раскрою,

На восток посмотрю, на юг.

Месяц август. Число — второе.

Речка тихая. Синий луг.

А за лугом на рыжей гриве,

Дым развесив, как рукава,

Поезд маленький торопливо

Выговаривает слова —

На два такта: мол, е-ду, е-ду;

На три такта: мол, хо-ро-шо...

Ты за мной не ходи по следу,

Ты, пацан, маловат иш-шо...

Он кобенится, он грохочет,

И ему не дано понять,

Как обидно мне, что не хочет

Он с собою меня забрать.

 

 

За окном погода хмурится. Алексей Кулешин

https://poezia.ru/works/188821

 

Замечательные, добрые стихи. Вроде бы о том, что происходит у всех на виду, а на самом деле очень личное. Как попытка высказать то, что на душе, но таким образом, чтобы не слишком нагрузить окружающих. Здесь и память, и размышления, и чувства умышленно обобщены и занимают ровно столько пространства, сколько нужно, чтобы не затронуть чужое. Тем не менее, искренность и результирующая лёгкость этих строк привлекательна для читателя. После стихотворения остаётся доверительное, радостно-тёплое послевкусие.

 

 

Мира Валдай. Виршеловка

https://poezia.ru/works/188777

Амплитуда многостопного трёхсложника усиливается неявным колебанием между амфибрахием и дактилем с анакрузой. Не получится прочитать быстро: ритм захватывает внимание, подобно сильному и свободному течению реки.

Историю создания можно только предполагать. Цитата, приведённая в качестве эпиграфа, не становится рамками. Сама тема могла бы тяготеть к позднему соцреализму, если бы не образы, проникнутые важностью личной оценки «вечных ценностей».

Структура (скорее, цикличная) подчёркивает одинаковую значимость всех этапов развития системы, вне зависимости от их ценностной проявленности в определённый момент времени. Читателю приходится подчиниться этой равнозначности, отказаться от оценки происходящего в пользу констатации факта и переживания связанных с ним эмоций.

Проворный бегун, дебютант, виршеловка – всё это части единого образ, в глубинной основе которого искания прежних поколений, их ошибки и стремление вернуться к основам. Это как новая возможность познания себя, реализованная в направлении поиска возможности быть принятым и понятым при любом раскладе.

Образ виршеловки многограннее и могущественнее, чем хотелось бы. «Пойманность», внешняя или внутренняя, идёт в унисон со структурой стихотворения и косвенно подтверждает ситуативную неизбежность такого положения вещей.

Виршеловка выступает в роли материального аспекта внутренних процессов, как личных, так и коллективных. Попытка справиться с трансгенерационной травмой и отказаться от табу не ради хаоса, но в пользу мудрых правил заставляет пробовать и разрывать шаблоны. Ошибки на этом пути неизбежны. Но они должны быть совершены.

 

 

Трамвай №40. Владимир Захаров

https://poezia.ru/works/188769

 

Пожалуй, самое главное об этом замечательном стихотворении уже сказано:

«Образ петербургского трамвая, ползущего сквозь площадь, как вырытый гроб, впечатлил. Образ непарадного Петербурга, данный через совсем не туристические топонимы, да ещё и в период «весеннего обострения», делает это стихотворение частью современного — и в то же время хрестоматийного, в топоровском понимании — петербургского текста. Здесь, кажется, в совокупности работает всё: и городской пейзаж с дребезжащим трамваем, и метафоричность, и небанальная рифмовка» 

А. Питиримов

 

От себя добавлю, что образный ряд выстроен так хорошо, что инверсии не только не вызывают вопросов, но и выглядят необходимыми. Потому что движение по сюжетной линии как раз подразумевает максимальную гибкость связей, чтоб границы перехода между «здесь» и «там», как между сном и явью, не походили на спайки.

Если я правильно понимаю, текст посвящён поэту Роману Ненашеву. И в его стихах номер трамвая (да и единица транспорта вообще, учитывая образный контекст) ассоциируется с годом жизни. Сорок или чуть больше лет – этот возраст считается переломным в жизни человека. Психика всё взвешивает, и если результат покажется неудовлетворительным, принимает решение либо всё закончить, либо начать заново. Поэтому – данное стихотворение можно рассматривать ещё и как напутствие-поддержку в том, что выглядит неизбежным. Или даже как руководство по выходу из тупика: все опасные места названы и обозначены.

 

 

Крик эхом затих и плач…Аркадий Шляпинтох

https://poezia.ru/works/188707

 

Тонкая образная вязь этого теста похожа на шёпот, робкий от боязни пробудить больше воспоминаний, чем получится выдержать.

Это стихотворение я бы отнесла к урегулированной литературной стихопрозе с почти предельной упорядоченностью.

Ипостась темы войны, где сюжет раскрывается с точки зрения того, кто остался в живых – одна из самых тяжёлых. Для возвращения к полноценной жизни необходимо прожить и пережить потерю. Однако процесс горевания в данном случае останавливается на самой продолжительной своей стадии – депрессивной. И эта звенящая пустота, блокирующая финальное принятие, потому что для сознания это выглядит так, будто принимать нечего, ничего нет – мастерски отражена в произведении. В то же время тишина периодически словно чем-то нарушается, чем-то, похожим на перекликающиеся удары колоколов Хатыни. Их слышит человеческое сердце. И плачет.

 

 

Район новостроек. Игнат Колесник

https://poezia.ru/works/188546

 

Стихотворение мне показалось образно сложным. Причинно-следственная связь сюжета проще, чем образы, из которых она выстроена. Каждый из них тяготеет к самостоятельной фабуле. Их совокупность органично мозаична. И логична, как пазл, где все фрагменты на своём месте. Весна – радикальная метаморфоза. В произведении отражён тот её этап, когда процесс трансформации становится видимым, подобно растущему животу женщины, носящей ребёнка. Но само дитя ещё неизвестно. Поэтому всё ещё есть возможность рационализировать и, если нужно, предполагать, что женщина «просто поправилась». В то же время – нечто неясное начинает влиять на сознание гораздо сильнее, чем расшифрованные зрительные сигналы.

 

истопчут строки белые листы

и не поймет охрипший менестрель

зачем морочит голову капель

 

Итогом будет рождение. Природа земная и человеческая пробудятся и приведут в движение нужные механизмы. И всё станет явным и однозначным. Но пока этого не произошло, лирический герой как будто теряется в догадках. И охрипший то ли от простуды, то ли от попытки снискать внимание слушателя менестрель окажется в одном пространстве с происходящим.

Интересен образ новостроек. Унылый, без какой-либо ценной истории, где, как в лесу, можно потерять самого себя. А ещё – крадущий весну. Однако стихотворение пропитано надеждой, что весна окажется сильнее всякой искусственной скорлупы, и образ спящих принцесс, пусть и осовремененный, но реальный, предполагает тот же путь развития, что и в сказке. Природа любви, как всегда, всё преодолеет.

 

 

Она пришла. Елена Ланге

https://poezia.ru/works/188158

 

А вот ещё одно милое стихотворение о весне. Только здесь она уже заняла территорию, не позволяя сомневаться и грустить. Условный «лес за деревьями» вполне себе различим. Даже если закрыть глаза – запахи и звуки не позволят усомниться в реальности происходящего. Эта весна полнокровна и горяча, как нагретая солнцем древесная кора:

 

Всё крошится, и тает, и на грани.

Расколется и разольётся мир!

И радостное, ласковое манит

Наружу из зазимненных квартир.

 

Грань, скорее, определяется вследствие инертности восприятия. А так-то – весна уже её перешла.

Привлекателен образ предлиственного периода:

 

Графичность линий, голубая краска,

Сплетенье стёкол, солнца и воды.

 

В нём угадываются и силуэты ранневесеннего Петербурга, и собственно профиль весны, ошеломительно ворвавшейся и в город, и в человеческую жизнь.

 

День мамы и театра – 27 марта. Владислав Кузнецов

https://poezia.ru/works/188731

 

В моём раскоряченном доме,

моих неприкаянных дней,

Всё это немедленно выходит за пределы условного. Сhez moi становится похожим на панцирь черепахи: чтобы вернуться, необходимо и достаточно погрузиться в себя.

И карточка вовсе не в альбоме (хотя формально и там тоже). Образ молодой мамы безусловно обоснован в чувствах главного героя. И время его не трогает – не может, т.к. он нелинейный:

 

меня ещё, стало быть, нет..

 

я здесь ещё, мама - твой гений,

твой ангел, твой бледный цветок

 

Идея стиха заключена главным образом в следующих строках:

 

прости меня, мама на фото,

я знаю - ты можешь.. прости..

 

Образ мамы, как естественная проекция, запечатлённый в душе главного героя, однозначно отличный от образа реального человека, именно он определяет чувства, в том числе разочарования и вины. Это не мама, это он сам не может за что-то себя простить. И вера в безусловную материнскую любовь служит ему опорой. Это в данном случае и есть путь к прощению самого себя.

 

я вроде прикинулся дедом,

а сам - тот же глупый малыш

 

Из этих строк логично перейти к ещё одному стихотворению Владислава Кузнецова, сотворённого в сотрудничестве с Марией Кохан 

https://poezia.ru/works/188596  Русалье яйцо

 

Здесь главный герой выступает в роли мудрого и любящего отца для маленькой волшебной русалочки, подмечающего и понимающего все детали. Стихотворение написано с лёгким юмором, пропитано безмятежностью, той, с которой смотрит сквозь толщу воды прекрасная мать русалочки.

Но хочется обратить внимание на одну из строк:

в очах любви природное безгрешно…

 

Она особым образом перекликается с первым стихотворением: любовь всё прощает. Особенно ребёнку, в каком бы возрасте он не находился.

Как бы там ни было, у одного и того же автора творения взаимосвязаны. На вопрос одного из них всегда найдётся ответ в другом. Иногда для этого нужен невербальный стимул, как здесь.

Поэтому – с пожеланием Марии и Владиславу новых совместных проектов.

 

 

Памяти Д.Г. Александр Закуренко

https://poezia.ru/works/188669

 

Удивительно глубокое и тревожное стихотворение. Напряжённость каждого анжамбемана сохраняется до следующего расхождения, сообщая стихотворению полифоничность. Особенно сильно это прослеживается в финале:

 

А сердце бьется в такт колесам, так

осознается ритм двойной разлуки

 

Слёзы, падающие на травяные руки, символизируют полное разделение с образом дорогого человека. И даже приблизительного эмоционального аналога этому образу, с которым память могла бы не так болезненно взаимодействовать, ещё не найдено.

 

Сложно комментировать такие стихи. Особенно, выделять в них форму и прочие особенности: «а душу можно ли рассказать?» (с) Здесь лучше смотреть и слушать.

 

 

Лошадиный берег. Наташа Корнеева

https://poezia.ru/works/188399

 

ЛОШАДИНЫЙ БЕРЕГ

 

В деревне церквы не было и нет.

Откуда взяться церквам в глухомани.

Закат, перетекающий в рассвет,

Звонил во все колокола в тумане.

Там лошади гуляли у реки.

Щипали травы сочные ночами.

И осторожно брали хлеб с руки.

И ботала отчаянно бренчали.

 

Там днём никто к реке не подходил.

Святое место. Лошадиный берег.

Там травы наподобие ветрил.

Там хлеб в тумане был мерилом веры.

 

Там я весь день шалела от ветров,

От быстрых рек, от глубины колодца.

Там я всю ночь спала без задних ног.

И просыпалась раньше солнца.

 

Это стихотворение Наташа попросила разобрать критически. Поэтому я применю к нему критериальные рамки, которые не считаю единственным мерилом. Просто в среде они есть.

 

В деревне церквы не было и нет.

Откуда взяться церквам в глухомани.

 

По сюжету – церквей в деревнях и так не было. Они были в сёлах. На образ это особенно не влияет, но в данном случае точнее было бы отобразить, что церковь отсутствует конкретно в этой глухомани, без привязки к типу населённого пункта.

 

Закат, перетекающий в рассвет,

Звонил во все колокола в тумане.

 

Колокола перетекающего в рассвет заката, вероятно – оттенки, в которые окрашивается небо. «Звонить во все колокола в тумане» – образ, кмк, предполагающий двойное толкование:

1.    отчаянная попытка природных циклов пробиться сквозь туман

2.    констатация факта

При этом первый вариант для осуществления собственного физического смысла требует реализованного второго. А туман этому мешает. Тем не менее, эмоциональная составляющая сама по себе информативна. Для читателя-эмпата проблем не возникнет. Особенно, если переиграть препинание:

 

В деревне церквы не было и нет.

Откуда взяться церквам в глухомани? (либо многоточие)

Закат, перетекающий в рассвет,

Звонил во все колокола в тумане.

 

Переиграть его важно, поскольку пропущено, но подразумевается местоименное указательное наречие там. А далее оно присутствует, обуславливая необходимую плавность перехода от одного образа к другому. Здесь же оно выполняет и замещающую функцию: вместо звуковых колебаний были не менее мощные цветовые.

 

Там лошади гуляли у реки.

Щипали травы сочные ночами.

И осторожно брали хлеб с руки.

И ботала отчаянно бренчали.

 

В этой строфе недостаточно выразительна смена подлежащего, поскольку каждая строка представляет собой отдельное предложение.

Проблема так же решается с помощью знаков препинания:

 

Там лошади гуляли у реки,

Щипали травы сочные ночами,

И осторожно брали хлеб с руки.

И ботала отчаянно бренчали.

 

(И – если осторожно брали, почему ботала бренчали отчаянно?)

Опять же, образ тумана и образ ветров – взаимоисключающие. Они, в общем, физически разнесены: туман ночью и в предрассветные часы, ветра днём, когда у реки никого нет. Но эмоциональная картина исчезновения тумана нечёткая. На мой взгляд, её бы уточнила замена «весь день» на «все дни».

 

А вот к неточным рифмам я бы придираться вообще не стала, это позволительно, учитывая поэтическую глубину самого текста.

Для меня это стихотворение-ощущение. Суть его чистая и глубокая. Образ реки напоминает зазеркалье, которое не только позволяет человеку познакомиться с самим собой, но и навсегда сохраняет его главные ценности.

 

 

Баллада о рентгенологе. Евгений Пальцев

https://poezia.ru/works/188547

 

Очень интересное стихотворение, сюжетно и образно богатое, идейно красивое. Такая полновесная и роскошная жизненная метафора. Читая его, невольно повторяешь «раз-два-три-раз-два-три…», добавляя кое-где недостающие «четверти».

И прирождённому эмпату сложно живётся. А новообращённому – страшно подумать. Закостенелость нейронных связей не предполагает адаптации. Только борьбу за сохранение «консервативных ценностей».

В стихотворении автор показывает, через какие внутренние испытания пришлось пройти главному герою, в итоге принявшему решение нырнуть в предполагаемый «источник». Сделав это, он исчезает для окружающих. Возможно, потому что на самом деле становится другим человеком. Его более не узнают. И перестают идентифицировать с прежним обликом. И это, действительно, не лечится. Какая-то часть личности, до определённой поры дремавшая, переходит из латентной фазы в активную. Изначальное присутствие этой части подтверждается фактом наличия внутреннего вопроса:

 

Отчего та смеялась, а эта— вздыхала и плакала,

Хоть и эта, и та состояли из мышц и костей.

 

Любопытна финальная строфа:

 

И, когда на приёме сидит, предположим, буфетчица —

Доктор, глядя на снимки, участливо ей говорит:

" Да у вас же Аркадий, голубушка! Это не лечится...",

И фигура его принимает сочувственный вид.

 

Учитывая общую метафоричность, можно пофантазировать и приравнять это к разговору разума с душой. Образ буфетчицы (возможно, дело в рифме, но нет ничего случайного) – образ женщины, работающей в сфере обслуживания, в общепите, продающей, отдающей, ведущей себя «как положено». Может, способной на сделку с совестью. И вдруг ощутившей во всём этом «общественном» совершенно другую себя, какие-то свои чувства, не связанные с социальной ролью. И – что важно – желание этим чувствам следовать, хотя и сдобренное недоумением и сопротивлением. А назад дороги нет. И разум в итоге смиряется. И со-чувствует. А значит – поддерживает.

 

 

Танец Саломеи. Светлана Ефимова

https://poezia.ru/works/188377

 

Образ моря, тонко играющий образом Саломеи, периодически прерывается отрезвляющим рефреном.

Процесс формирования волны поэтичен, его художественная философия полна скрытых оттенков, оказывающих влияние на читателя до того, как он их себе объяснит.

Подобно тому, как волна набирает силу, разворачивается танец Саломеи. Он мистичен, сакрален, почти невинен, пока растёт в изменяющейся толще воды.

Но почему танец вышел столь прекрасным? Что вложила в него Саломея, только ли чувство и повиновение матери? Или же и предчувствие? Не подтвердила ли она своим танцем слова Пророка?

Сила моря подобна власти Иродиады, выставившей свою дочь танцевать перед правителем и направляющей этот танец, ведущей события к своему покою.

Эффект катарсиса здесь можно приравнять к аристотелевскому эффекту трагедии.

Образ Психеи – образ души, которая томится и страдает, сама того не осознавая.

Танцующая Саломея бьётся внутри несущей её волны, подобно бабочке, которая бьётся в стеклянном садке Востока. «Награда» – рядом. Но к «заслужившему» отношения не имеет. Для Саломеи – огромный стеклянный колпак, под которым пламя её страстного танца останется в веках, и – заворожённые взгляды, к нему прикованные.

 

 

Я как-то гостил у поэта. Алексей Ахматов

https://poezia.ru/works/188403

 

Стихотворение написано хорошим, понятным языком.

Основная идея отражена в финальной строфе:

 

И он мне тогда, колоброду,

Сказал без особых затей:

«Чем ближе быть хочешь к народу,

Тем дальше держись от людей»!

 

Несмотря на ясность, сюжет интересно рассмотреть и с точки зрения переносного смысла.

Иногда безусловную славу легче снискать после смерти. При этом не всегда важно, насколько действительно талантлив был автор. Потому что легче обрамить в подходящую рамку то, чему при жизни служил упомянутым обрамлением сам автор. А смерть – это от людей, пожалуй, самое дальнее.

Но главное междустрочие мне видится не в этом:

дальше держись от людей тяготеет к слушай себя. 

Для этого и необходимо удалиться в собственную «таёжную глушь» и даже в ней затеряться. В этих условиях контакт с внутренними процессами будет непосредственным и полноценным. А сказанное – привлекательным.

Должно быть, это субъективно – но во время прочтения вдруг представилось полное заснеженной тишины заоконье, и захотелось горячего чая, пахнущего сосновыми шишками.

 

 

Собаки. Елена Орлова/Хлопкина

https://poezia.ru/works/188544

Удивительно глубокие стихи о собаках. Зоопсихология активно развивается и раз за разом обнаруживает то или иное сходство с человеческой психикой. И на каком-то уровне самотрансляции разницы просто нет. Поэтому история, описанная в первом стихотворении, очень даже собачье-человеческая. Пронзительные образы, абсолютно самодостаточные по отдельности, тем не менее, образуют сюжетную линию с открытым финалом. И кроме "здесь и сейчас" ничего не гарантируют. Условно взятая жизнь бродячей собаки - череда случайностей. И любое её "настоящее" - также случайность. Даже если есть иллюзия влияния на ситуацию.

Второе стихотворение - поэтизированный исторический факт. Гордились ли собой собаки, враз из подкидышей ставшие гордостью страны - мы не узнаем. Автор лишь аккуратно подчёркивает, что у них совсем другое видение этой жизни, другие ценности. И даже бог - свой.

Оба стихотворения понятны и читаются легко. Всё без каких-либо прикрас и перегруженности. А грубоватая простота некоторых образов весьма спасительна в условиях перманентного смещения общего фокуса в сторону иллюзий.

 

 

Медальоны (4). Вланес

https://poezia.ru/works/188323

 

Содержание этого стихотворения, кроме очевидной фабулы, примечательно ещё и тем, что в нём в любой момент времени превалирует динамика. При этом нет ни начального прошлого, ни финального будущего. Ни заказчика, ни исполнителя мы тоже не видим. Только предполагаемый результат. Будет ли он соответствовать заданному – неизвестно. Можно ли что-то менять в процессе реализации и есть ли вероятность перепутать – неясно.

Очевидно, что в замысле картина уже существует полностью. Осталось зафиксировать. Но сам условный заказчик не имеет такой возможности. Или просто хочет сделать это чужими руками. И уверен, что это ему удастся.

Схема сонета – abba abba cdd caa. Хвост как будто тяготеет к голове. Между ними прослеживается некое единство.

Если сопоставить, получим нечто, напоминающее качели-балансиры:

 

кармина не жалей на пулевые раны

и

Сначала нарисуй простым карандашом…

 

Это и есть утверждённая тема: изначально сделать так, чтобы можно было стереть. Но «стереть» в данном случае предлагается более яркой краской. Словно серость претит. Как бродяга с облезлой обезьянкой. Итого, развязке – распоряжение обвернуть их сиянием похоже на желание их спасти от жизни, утомившей вечной недостачей необходимого. И сияние как бы указывает на них: надо что-то менять. Их эфемерность фонит на контрасте с концентрированной грубостью материей в образе пьяных солдат.

Автор мастерски представил, как добро и зло теряют индивидуальность: графика такова, что метафорическая змея кусает себя за хвост. Это напоминает о цикличности, о чередовании созидания и разрушения как основе Жизни, подчёркивает бренность бытия и его способность к самопоглощению. И, как ни парадоксально, в основе всего – творческий потенциал, всемогущий и плодородный.

 

 

Дальнобойщик. Николай Горячев.

https://poezia.ru/works/188282

 

А если есть во мне хоть

Капля путного,

Клянусь дорогой, это от дорог

 

Параллель, которую главный герой проводит в своём рассказе, очень убедительна. Жизнь есть многослойный путь. И каждая из видимых дорог – его проекция. Их совокупность, и ведущих, и уточняющих, даёт представление о целом.

Нетривиальные образы и свободные, независимые рифмы органично сочетаются с сюжетной линией, которая не предполагает ни персонифицированной, ни абсолютной упорядоченности. Ни соответствий, ни противоречий.

Оттого глубока и привлекательна осознанность, с которой лирический герой оценивает себя на этом пути.

 

 

Весенние ласки. Александр Шведов

https://poezia.ru/works/188302

 

Весенняя история, изобилующая чувственными олицетворениями, увлекает читателя в сказочный мир, бок о бок соседствующий с реальным. Чтобы его увидеть – достаточно приглядеться. Не глазами, а сердцем, разрешив ему не сверяться ни с кем и ни с чем, кроме себя.

В пользу соседства с реальностью – автор поднимает в стихотворении абсолютно жизненные вопросы, с которыми то и дело сталкиваются обычные люди, и погружает читателя в ситуацию, и одновременно позволяет пережить её в позиции заинтересованного наблюдателя.

А если кто-то окажется недоволен происходящим –

Виновата – весна!

Захмелила всех так, что можно свихнуться,

пока кто-то на землю с небес нежность льёт из большого ковша…

не в капусте ж, ей-богу, искать для себе малыша.

 

 

Дух вспоров средневековья плотный… Владимир Мялин

https://poezia.ru/works/188214

 

Ещё один замечательный сонет. В основе образов - красота материи, с которой уже не нужно бороться "молитвой" сюжета.

В условиях чувственного Ренессанса кисть художника дышит легко и свободно. На смену высохшей груди приходит пышная, полная жизни божественная грудь, готовая эмоционально накормить и ободрить смотрящего.

В этом стихотворении автор подтверждает величие утешения, которое, помимо эстетически наслаждающего аспекта, несёт в себе художественная чувственность. Воспевает телесность, переполненную земной любовью и одновременно способную воспринять и хранить Дух через принадлежащее ему тело.

Прекрасные образы, отчетливо осязаемые воображением, складываются в поэтическое полотно, о котором не нужно ничего додумывать. Можно просто созерцать его жизнеутверждающую полноту.

 

 

Потихоньку смеркается зренье. Владимир Старшов

https://poezia.ru/works/188373

 

Из этого замечательного цикла я рассмотрю первое стихотворение:

 

Мне старость нравится заранее,

она распустит без затей

единодушное собрание

надежд, иллюзий и страстей.

 

Она покроется морщинами,

как лиственничною корой,

помирит следствия с причинами,

"герой" срифмует с "геморрой".

 

И прекратится беззаконница

и многодумье ни о чём,

смерть подойдёт и познакомится,

как Пелагея с Кузьмичом.

 

И начну с финала. Отсылка к гоголевским персонажам – удачное тематическое сравнение. Ведь именно Пелагею (в письме, однако, именуемую Александрой) Платон Кузьмич сделал главной подозреваемой. А подозревал её он потому, что обманывал почтенную женщину, флиртуя с её дочерью без каких-либо внутренних обязательств. Довольно часто примерно так же человек ведёт себя по отношению к жизни: заигрывает, иногда довольно подленько, живёт так, словно ни за что не придётся отвечать. Тем не менее, вины Пелагеи в случившемся не было. В ответе на письмо Ковалёва она по-доброму развеяла все подозрения. И этот момент более всего тяготеет к финальному подойдёт и познакомится. Смерть не желает зла человеку, вне зависимости от его поведения при жизни. И не приходит, чтобы его наказать. Она просто есть. А то, что происходит – стечение совершенно других обстоятельств. Но сам факт её существования заставляет задуматься: у главного героя не было сомнений относительно виноватости перед госпожой Подточиной и её дочерью. Он это вину тут же признал. Хотя и не особенно раскаялся. Скорее, испугался. А страх перешёл в негодование за якобы несоразмерное проступку возмездие. Можно сказать, этот момент отчасти послужил трамплином на пути к себе. Не «исправлению», а посильному отказу от публичного притворства.

Вот такой предельно реалистичный образ смерти считывается из финальной строфы.

Теперь, обратившись к началу стихотворения, можно ещё глубже ощутить духовную ценность авторского видения и понимания процесса:

 

Мне старость нравится заранее,

она распустит без затей

единодушное собрание

надежд, иллюзий и страстей.

 

Нельзя не отметить тонкий юмор, пронизывающий эксклюзивный философский контекст, образы, дышащие природой и просто человеческой жизнью. И – какую-то особую русскость и силу духа. Дактилические окончания в нечётных строках напоминают осознанное и свободное отпускание, то самое божественное принятие, называемое смирением.

 

 

Мы собирали клюкву на Сто двенадцатом километре… Дмитрий Коломенский.

https://poezia.ru/works/188556

 

И ещё одно во всех отношениях мощное произведение на тему жизни и смерти. Оно прекрасно написано и подобно исповедальному монологу. И как-то комментировать сказанное можно только дослушав до конца. А его нет…

 

Зато есть

 

исчерпывающие образы жизненной рутины:

 

Стыл тупиковый сюжет, развития не находя

 

Труд совершался сам, помимо воли и смысла

 

потенциальная попытка дедуктивно подтвердить весьма симпатичное навязанное представление:

 

Всех нас учили в смерти искать восторг, упоенье

 

эмпирический вывод:

 

Глупости! Смерть к нам войдет потаскухой – срамной, облезлой.

 

конфронтация:

 

Это не черные очи – нет! – это мутные очи.

Смерть не пророчит – нет! – смерть мычит и бормочет.

Нет никакого ангела смерти – есть червь и прах.

 

И то, что никак не получается назвать логическим финалом:

 

«Медленно, – был мне чей-то глас, – отойди от края».

Я отошел. И теперь живу, копчу, прогораю,

Медленно остываю на всех четырёх ветрах.

 

И, пожалуй, самый важный посыл –

 

Я до сих пор собираю клюкву во мгле осенней.

Я балансирую на тонкой пленочке торфяной.

 

Он о том, что в каждый момент времени человек на связи с этой гранью, с её неподдающейся контролю тонкостью: то балансируя, то снова и снова приближаясь, если в предыдущий раз удалось отойти.

Главный герой обнажает перед читателем давнюю незаживающую рану-ощущение непрерывного баланса между дыханием жизни и экспериментально измеренным смрадом разложения.

И тревожно, и даже страшно к ней обращаться, понимая, что предлагается только смотреть.

Смерть там даже не заглянула, а вошла внутрь и так и осталась, накрепко сплетясь с нитью жизни, отобрав иллюзию грандиозности, саму возможность думать о себе нечто большее, чем есть на самом деле, вынудив человека почти физически переживать бесконечное разложение собственного страха, осознание которого перечеркнуло все потенциально опорные представления о себе.

Но если бы можно было взвесить на весах количество мужества, требующееся для яркой и доблестной смерти и для осознанного переживания ничтожности собственной природы – во втором случае чаша опустилась бы гораздо ниже.

 

 

Я там был до войны. Сергей Красиков

https://poezia.ru/works/188647

 

Чем больше стоп у анапеста, тем шире эмоциональное пространство текста. В этом стихотворении – словно встают перед глазами и захватывают-топят в себе – и глубина, и высь, и даль, и боль.

 

О чём это – русской до боли? Не о том ли, что боль – это то, без чего нет и не может быть русской души? Своя ли, чужая – всё перемешано. А какая в том необходимость – одному Богу известно. Просто так есть.

 

Очевидно, в контексте сюжета русскость предполагает и неожиданное самостоятельное сходство. И тем оно дороже и удивительнее. И колоритная нега, пускающая бытие на самотёк ровно в той степени, чтобы при необходимости можно было догнать, пленяет воображение читателя, насыщая теплом, звуками, ароматами, красотой простого, в меру страдного, дня. И живое безграничие:

 

Нет тяжёлых камней и оградок на старом погосте,

здесь простая трава охраняет кресты и венки.

 

Там же – весёлые говорливые жинки с их удивительным, точным до мелочей, вниманием к жизни, промывающим все кости земные на все неземные лады, и лениво, больше для порядка, лающие собаки, и раздольные выси, и светлые мечты…

 

И во всей этой образной объёмности – так же, по-русски, широко и звучно перекатывается эхо сердечной боли лирического героя:

 

Я там был в глубине и на небе, до этой проклятой войны...

 

 

Она ждала его полвека. Надежда Буранова.

https://poezia.ru/works/188667

 

И эти стихи трудно комментировать.

Только поклониться издалека судьбе русской женщины, пережившей войну и не захотевшей поверить в то, что война хоть в чём-то сильнее… Потому и ждала до последнего. Не смирялась.

Война коснулась каждой семьи. И всех объединила. Потому и стихотворение это – для всех. Образ бабушки – образ души человеческой, женской, верной и любящей, умеющей простить прошлое, не приняв его.

История поучительна: в ней показана скрытая в женщине сила, из веры, надежды и любви сложенная. Та, на которую можно и нужно рассчитывать в делах самого простого дня.

Ещё один значимый момент озвучен Надеждой в комментарии:

 

Мой дед пропал без вести в марте 1944 года, и бабушка ждала его всю жизнь. Вырастила троих детей, много трудилась, себя не жалея, и за работу в колхозе в 50-е годы награждена орденом Ленина, медалью За трудовую доблесть, Золотой медалью, была участником ВДНХ, и я, когда в родительском доме, шью на подольской швейной машинке с эмблемой ВДНХ, подаренной бабушке в Москве. А от деда остались его столярные работы - очень удобный стол с выдвижными ящиками и дубовый шкафчик, выполненный аккуратно и со вкусом (он сейчас у меня в квартире стоит). Золотые руки были у моего деда, они всё умели, и я словно к ним прикасаюсь каждый раз, когда прикасаюсь к его работам.

 

Остаётся что-то простое, но постоянное, что даёт возможность ощущать рядом того, кого давно нет. Что-то, ради чего находятся силы ждать всю жизнь…

 

 

Ни за что, никогда. Ирина Бараль

https://poezia.ru/works/188496

 

И поныне, и присно, с пещерных времен,

Кто силен, тот и прав – крепкотел Кро-Маньон.

Прагматичную суть и канон бытия

Утверждает тупой наконечник копья.

 

Вместо светлого завтра приходит вчера:

Только сила мерило и зла, и добра,

 

Универсальная мудрость этих строк обостряет чувства читателя и сосредотачивает внимание на поиске внутренних решений.

 

Условные «прародители человеческой культуры – Эрос и Ананке» – олицетворяют потенциальный конфликт, который лучше всего человечество сумело разрешить с помощью силы, ограничив тем самым всё, может как-то мешать. Первичный внешняя конфронтация, развязавшаяся между отдельной семьёй и сообществом, набирала обороты, адаптируясь к той самой прагматичной сути бытия – и одновременно адаптируя её под себя. Замысел реализовался в совершенно ином ключе, движение к светлому завтра зациклилось внутри временной капсулы, возвращая человечество к прямому выражению биологических импульсов и узаконив процесс с каждой стороны.

 

Задуманного развития не произошло:

 

И потерянный мир замирает с тоской,

Как ребенок, лицо заслонивший рукой.

 

Война – лишь повод. Но действительно победить агрессию можно только изнутри, самостоятельно осознав весь ужас происходящего.

Здесь на помощь приходит искусство, которое, как это замечательное стихотворение, заставляет задуматься, пересмотреть методы на предмет сомнительности и начать поиски здорового компромисса между природой и социумом, между желанием жизни и влечением к смерти, компромисса, дающего ощущение надёжности и уверенности в будущем.

 

 

Что вы носитесь с той победой? Константин Вихляев

https://poezia.ru/works/188479

 

В стихотворении автор поднимает проблему обесценивания Подвига. По определённым причинам мировое сообщество решило, что надо «что-то делать» с тем, что в сути своей велико и бессмертно.

Что делать, современный уровень развития науки и техники позволяет уничтожить не только Память, но и весь земной шар.

Хотя процессы постепенны и довольно-таки растянуты во времени, небольшие изменения сложно заметить. Да и не хочется. Удобнее не замечать и адаптироваться. Но суммарный результат всегда очевиден.

Критерий нормальности культуры – в её отношении к другой культуре. Эта проблема также поднимается в стихотворении. А вообще оно – о любви к Родине, к тем, кто проливал за неё свою кровь. И о собственной боли за всё это, свободной от первобытного страха.

 

 

Из истории войн. Сергей Кузнечихин

https://poezia.ru/works/188229

 

Современного человека удерживает только совесть. А если она становится тиранической – ничто не сдержит агрессию, ни у отдельного человека, ни у целого народа. К тому же, религия «повернула не туда» (с). Опираться попросту не на что. В приведённом стихотворении показана отвратительно-мрачная подноготная происходящего:

 

Лютует война,

Где жизнь человека совсем обесценена

И жутко, как опухоль, вздулась цена

На мыло.

 

В отсутствие культурных идеалов формируются т.н. «идеалы выживания», которым большинство начинает неукоснительно следовать. Культура становится патологичной. А потому особенно замечательна развязка, весьма своеобразно учитывающая потребности «нормального меньшинства»:

 

И нет на войне дефицита сырья.

С чего же тогда несгораемый лавочник

Не снизит цены? После чада и тьмы,

Он знает, что выползет много желающих

Скорее и тщательней руки отмыть

 

 

Солнцеворот. Пахомов Сергей Станиславович

https://poezia.ru/works/188253

 

Зима до дыр зачитана. Доро́га

Расхлябиста, просёлок неказист.

Прожилкой в глубине крутого лога

Под энергичный сумеречный свист

Бежит ручей… Над крышею амбара

Раскинулась высокая сосна,

Начищенной бочиной самовара

Сквозь тучи пробивается луна.

Как радостно, что прорубь полноводна,

Как благостно, что оживает лес…

Душа моя желанием свободы

Истончена, но видима с небес.

 

Стихотворение Сергей Пахомова напоминает классическую музыку. Можно вникать, можно просто слушать. В нём почти нет скрытой символики. Вместо этого вниманию читателя предлагается многоплановость очевидного. Автор помогает проникнуть за контуры, подсвечивает детали, уточняет игру естественных красок. И кажется – ну вот же, так оно и есть! Однако, изумление в этом случае сильнее, нежели перед чем-то необычным: оно – перед талантом, возвышающим простую человеческую жизнь, природу, в которой она существует, силу понятных чувств. Богатство образов – в глубине раскрытия их естественной природы, в живой лексике, в общей свободе подлинной русской речи, в абсолютном их слышании и неискажённой интерпретации.

 

Как радостно, что прорубь полноводна,

Как благостно, что оживает лес…

Душа моя желанием свободы

Истончена, но видима с небес.

 

Тонкость естественно переплетена с плотностью. Они не конфликтуют, но взаимодействуют. Поэт не мудрствует лукаво. Не прихорашивает чувства перед «выходом». Это и есть подлинная духовная поэзия.

 

 

Окна приносят нынче дурные вести… Ева Михайлова

https://poezia.ru/works/188484

 

Прекрасные стихи. То, что монолог ведётся от мужского лица, даёт пищу для фантазий: «…и нет ко мне гонца, и дом мой без крыльца…»

Текст изобилует метафорами и аллегориями, структура его свободна, но не хаотична. Одна из его идей – болезненная встреча прошлого и настоящего, цель которой – показать этому самому настоящему, что будет, когда придёт его черёд стать «прошлым».

Творчеству О. Мандельштама свойственен открытый, предельно прямой диалог с внешним миром и со всем в нём происходящим. Этот момент улавливается и в стихотворении Евы Михайловой. Отлично прорисована дополнительная проекция:

 

Там, за стеной обложки, осипший Осип

тихо скитается в темных аллеях строк

 

Он что-то шепчет, но больше сродни молчанью

голос его — было время — река из рек.

 

Это ведь не Мандельштам охрип. Это люди перестали слышать.

 

И постоянное ощущение окна:

Вышина, отзвуки, за стеной, надмирный, какой-нибудь – всё это сигнальные флажки многомерной попытки сбежать от реальности, чтобы не брать за неё ответственность. Да и невозможно это сделать, т.к. наблюдатель до последней строфы условно зафиксирован.

 

Финал, несмотря на отнюдь не солнечные краски, обнадёживает: проявление жизни, чуждое сомнительных метаний и нерациональных переживаний, заявляет о своих нуждах и тем спасает человека, уводит его от окна в мир, который всё так же продолжает существовать по своим законам. И надо всего лишь преодолеть тёмный спуск внутреннего желания сбежать.

 

 

Явление Верлиоки. Александр Куликов

https://poezia.ru/works/188155

 

Говоря об этом стихотворении, прежде всего хочется отметить авторское мастерство. Это касается не только общей формы и звукописи, в т.ч. красоты анафор, особенно звуковых и морфемных, но и великолепной образной корреляции.

Обращаясь к названию, "явление" можно истолковать с точки зрения философии - как внешнее выражение сущности вещей, объединённое с человеческим восприятием.

Читая стихотворение, понимаешь, что Верлиока - скорее, сублимат общечеловеческой агрессии в совокупности с разрушительными силами природы. И то, и другое плохо поддается влиянию и контролю. И он не где-то в далёких сказках, а рядом.

Чу!

Ты слышишь?

Близко-близко

мертвой липы мерный гуд.

Тяжело по свету рыскать,

выбирая, как по списку,

тех,

которых не спасут.

 

Молкнут птицы.

Никнут травы.

Осыпается ранет.

Над рекой у переправы

фиолетово-кровавый

занимается рассвет.

Здесь видно, что страх испытывает отдельными людьми. И это побуждает сделать вывод, что у каждого, в принципе, есть свой собственный верлиока, который, будучи выпущен в мир, рано или поздно вернётся к своему хозяину. Страшно от сознания этой своей причастности.

Кроме того, автор уделяет необходимое внимание традиционным ценностям, смысл текущего существования которых претерпевает многочисленные искажения.

И будет правильно отнести это произведение к эталону жанра, приводить в пример и изучать.