Приятно встретить исследователя!
В последнем четверостишии "Я" рассматривается как нечто самостоятельное, и отсюда вся трагедия этого стихотворения.
Мне кажется что понять - что будет с нашим "Я", можно будет просто разобравшись, что это такое.
С уважением, Михаил.

Миша, "дружбы" исправьте, пожалуйста. Там опечатка. С теплом, я

Для сравнения привожу чуть ниже три известных перевода того же стихотворения.
С замечанием насчёт рифм согласен. В оригинале они практически все - точные; значит, так должно быть и в переводе.
---------------------
Кстати, Ирис, а есть ли у Вас книга переводов Лесьмяна "Безлюдная баллада"? Она ещё есть в магазинах. Если уж работать над Лесьмяном, совершенно необходимо ознакомиться с тем, что уже сделано предшественниками.
Вообще-то, как мне кажется, нет особого смысла повторно переводить уже многократно переведенное классиками перевода. У Лесьмяна остаётся ещё много непереведенного. И, кстати же, я имею по этому поводу практически полную информацию, так как участвовал в составлении антологии "Безлюдная баллада". Если интересно, могу поделиться.


ДЕДОВСКАЯ БАЛЛАДА
Перевод Д. Самойлова

Шел, постукивал дедка деревянной ногою,
Шел бедняк одноногий полевою тропою.

Шел, откуда незнамо, где искал себе отдых?
Стал он к лесу спиной при струящихся водах.

И натруженным оком он глядел на водицу,
Ой да-дана, да-дана! – как там струйка струится.

Выплывала русалка, деревенская вила,
Деду брызнула в очи, аж его покривило.

И не знала, как мучить, и не знала, как нежить,
Как печалью печалить, как утехой утешить.

Взглядом глаз изумрудных его ворожила,
Обняла его ноги, нечистая сила.

Целовала стыдливо, и смешливо, и строго,
Ой да-дана, да-дана! – деревянную ногу!

Прыскал смехом дедыга прямо нелюди в шею,
Приседал, словно в пляске, потешаясь над нею.

Аж тряслася бородка и кривилися губы,
Деревяшка стучала о жемчужные зубы!

Для чего ж ты целуешь одно лишь полено?
Почему обнимаешь не всего – до колена?

Знать, в тебе заиграло чародейное семя,
Водяная хвороба, русалочье племя!

В грех ввести порешила чурбак деревянный?
Ой да-дана! – и смех же от тебя, окаянной!

Как волчок, закрутила деда чертова девка:
"Ты пойдем-ка со мною, дед, дедулечка, дедка!

Буду я тебя нянчить на запечье подводном
И откармливать буду песочком холодным.

У меня во дворце насладишься бездельем,
Напою тебя с губ поцелуем смертельным!"

Ухватила его за суму, за бородку,
Потянула к прибрежному водовороту.

Не успел оглянуться – кто-то волны содвинул,
И не перекрестился, а уж со свету сгинул.

Заклубилися волны и пропали без следа,
И исчезли бородка и лысина деда.

И одна лишь подпорка – нога деревянна –
Не тонула победно – ой да-дана, да-дана!

И ничья поплыла, куда ей поплывется,
И уж сраму ей нет, и уж нету уродства!

Себе ищучи путь, побрела мимо плесов,
Как обломок ладьи, потерявшей матросов!

Грела кости на солнце, играла с теченьем,
И плыла, и плыла над своим отраженьем!

И, резвясь на волнах, семенила всё дале,
Ой да-дана, да-дана! – в засветные дали!


НИЩЕНСКАЯ БАЛЛАДА
Перевод С. Петрова

Костылем дедка стукал о пустую дорогу.
Знать, ему по колено отчекрыжили ногу.

Шел незнамо откуда над рекой по угору,
и спиною усталой повернулся он к бору.

И аж до крови бельма пялит вглубь старичина.
Ой, да-дана-да-дана! Как струится стремнина!

Вдруг русалочья девка из глубин проблеснула
и водою студеной ему в зенки плеснула.

Соблазнять не умела, не умела ласкаться –
то ли смехом потешить, то ли грустью прижаться?

Только очи таращит, два зеленых страшила,
обняла деду ногу и его всполошила.

Целовала искусно, щекотала нежданно
старику деревяшку, ой, да-дана-да-дана!

Прыскал со смеху дедка в шею гладкую мавки,
аж пустился вприсядку старикашка на травке,

аж тряслись бороденка у дедуни и губы,
аж обил костылем он ей жемчужные зубы.

"Что ж целуешь-милуешь только клюшку убогу?
Что ж не деда ласкаешь, а дубовую ногу?

Видно, чертово семя не взрастает высоко.
Ах ты, тварь водяная! Лихоманка потока!

Соблазнить деревяшку хочешь ты на потеху.
Ой, да-дана, да-дана! Право, лопну со смеху!"

Заюлила вкруг деда та русалочья дуся:
"Подь со мною, дедуня, дедунечек, дедуся!

Буду нянчить на печке из цветного коралла,
откормлю тебя галькой, что волна намывала.

Каждый день в моем замке будет праздник и отдых,
зацелую до смерти в очарованных водах".

За суму, за бородку старика потянула
в омутовые волны и с ним враз потонула.

Не успел оглянуться, как вода оседлала,
не успел попрощаться, как его не бывало.

Заклубилися волны, и сомкнулась стремнина,
тотчас сгинули торба, борода и плешина.

Лишь костыль деревянный из воды и тумана
выплывает победно – ой, да-дана, да-дана!

Он ничей проплывает посреди черноречья,
он водою избавлен от стыда и увечья.

И туда и сюда он по пучине метался
кораблем, что в дороге без команды остался.

Пригреваясь на солнце, жизнеробом свободным
на своем заплясал он отражении водном.

И проворные волны вместе с ним поскакали –
ой, да-дана, да-дана! – в позасветные дали.


ХРЫЧЕВСКАЯ БАЛЛАДА
Перевод Г. Зельдовича

Молотилось об землю — да сухое полено:
Отчекрыжило ногу старичку до колена.

Брел зачем-то куда-то непутевым кочевьем
И застыл возле рощи, но спиною к деревьям.

И бельмом, но краснявым зазирал старичонка,
— Ой, да-дана, да-дана! — как речьится речонка.

Извихнулась из глуби водяная девица,
Да как брызнула в бельма — аж дедуга кривится.

Ей хотелось быть нежной, и хотелось быть лютой,
И улыбить улыбкой, и засмучивать смутой!

И таращила глазья — изумрудные вспуги, —
Обняла его ноги — стосковалась по друге.

Целовала щекотно, целовала взажмурку, —
Ой, да-дана, да-дана! — деревянную чурку!

Хохотал он впокатку над поблазницей падкой,
Аж запрыгал по травке, аж пустился присядкой.

Аж тряслась бороденка, и подщечья, и губы,
Околачивал чурку об жемчужные зубы!

"Отчего ж ты целуешь только эту колоду?
Али брезгуешь плотью, что мне дадена сроду?

Убирайся же к черту — бесовская утроба,
Ты, русалочья дохлядь, ручьевая хвороба!

Ой, помру я со смеху, а помру — не забуду,
Как мою деревяшку искушаешь ко блуду!"

Обхватила объятьем, окрутила, как дзыга:
"Так иди же со мною, ты, дедуля-дедыга!

Я тебя полелею на печи из жемчужин,
Подприбойную гальку приготовлю на ужин.

Отведу я в хоромы, заживешь ты на славу,
А с губы моей выпьешь поцелуев отраву.

За бородку тянула, да за торбу бродяжью
К переглотчивым водам, что залоснились блажью.

Не успел оглянуться — волны хлещут, как плети;
Не успел помолиться — перестал быть на свете.

Заворочались воды, размешались размешью,
Да и сгинула торба с бороденкой и плешью!

Лишь чурбак перехожий — деревянная рана —
Победительно выплыл — ой, да-дана, да-дана!

Мог поплыть себе прямо, мог податься не прямо,
От калечья свободный и отмытый от срама!

И хорошей дороги заискал он повсюдно,
Будто судна отломок, убежавший от судна.

Отогрел на припеке — да свою мосолыжку,
На своем отраженье затевал перепрыжку.

И не мог надивиться своему поособью —
И — да-дана, да-дана! — бултыхнулся к загробью.

Музыкальность в этом стихотворении особая, переливчатая. Спасибо, Игорь. Искренне, я

Да здравствует у талантливых людей хорошее настроение!
Спасибо.СТ.

Хорошо вспомнить,что будет потом...Но, действительно,хорошоу Вас получилось,спасибо.СТ.

А все же в омут с головой
Спешить не надо.
Спешат поклонницы толпой.
И я Вам рада))

Борис, приятно встретить земляка. Симпатично сработано. Люда

Семушка, все замечательно. Но посмотри , пожалуйста,: "Пообещал им Тетрадей". Пообещать употребляется с вопросом: что? Потому: пообещал тетради. С любовью, я

Ирис, на этот раз возникло несколько замечаний (учтите, что я не сверялся с оригиналом, доверяя Вам, а лишь рассматривал перевод с позиции, звучит ли он хорошо по-русски).Замечания такие:

1.Замечание спорное, но, может быть, вместо
"В землю Сиу боль принес" лучше "В племя Сиу боль принес".
2. Строки:

"На цветном ковре лугов,
СРЕДЬ лесистых берегов
ПРИКОРНУЛ вигвамов СТРОЙ".

меня несколько смущают потому, что Средь берегов может быть только река, ПРИКОРНУЛ читается как будто вигвамы улеглись, а в правомерности СТРОЯ я как-то не уверен, так ли уж по ниточке выстраивались вигвамы.

Может как-то так:

На цветном ковре лугов,
У лесистых берегов
Тихо спал вигвамов рой?

3. Строка "С ним три тыщи храбрецов" смущает простонародностью слова тыщи. Я бы предпочел: "С ним пять тысяч храбрецов", пожертвовав точностью численности.

4.Строка "Раздвигает тьму и дождь" чересчур метафорична, хотя очень красива. Проще, не столь по богатырски, но вернее, кмк:

"Смело шел сквозь мрак и дождь"

Опровергать подробно мои замечания не надо, не тратьте на это свое драгоценное время. Не принимать их - Ваше право. В конце концов они из области вкусовщины.

С уважением, ЛП

Да, это очень мило! :) ДС

Саша, прекрасно.

Геннадий

Herr Mitin!
Придирка буквоеда: отчего же расставив точки над Е в переводе, Вы пренебрегли умляутами или диграфами в оригинале?
А предпоследняя строчка - вроде не очень(?).
А.К.

Я принимаю эти стихи. Они интересны. Но на портрете такой молодой Вы, Игорь, а проигрываете на пластинке чуть-ли ни последний старческий вздох. Выходите из пике, жизнь этого не любит.

Геннадий

Вот найдены такие слова, которые сделали стихотворение поэзией.

Геннадий

Очень поэтично.

Геннадий

Космос экзерсиса ("дорожные штудии" М.Гофайзена)

В детстве я никак не мог понять, почему композиторы с мировым именем, например, Шуберт или Скрябин, забавляются такой пустяковиной, как сочинение этюдов. Казалось бы, зачем им, гениям, трудиться над этими "упражнениями для рук"?! Неужели им так горячечно хотелось продемонстрировать перед почтенной публикой свою ловкость рук? (Есть такая публика, которой непременно подавай на первое виртуозность, на второе виртуозность, на третье и даже на десерт - всё ту же пресловутую технику - даже не композиторства, а именно беглость пальцев!) Конечно, этюд - не симфония. Однако и в малых формах встречаются шедевры. А истинно аристократическую сущность музыканта хлебом не корми - только дай "одержать верх" над своими собратьями по цеху - пусть даже в технике, пусть в виртуозности! Представляете ползущие по музыкальным столицам мира слухи: "М. играет лучше, чем Н.! М. - король фортепиано! И т.д. И т.п." Со всеми вытекающими из такой славы последствиями. А слава виртуоза не меньше славы гения крупных музыкальных форм. Более того, молодой композитор, снискавших славу виртуоза, мог спокойно сесть за сочинение, например, сонаты или концерта для фортепиано с оркестром, будучи уверенным в своём успехе!

Сходные мысли посещали меня поначалу и при чтении цикла "дорожных штудий" Михаила Гофайзена. И всё по той же причине: зачем ему, автору поэмы-симфонии, которой, на мой взгляд, является "Последняя метафизика", упражняться в ритмике, да ещё и на одну и ту же "дорожную" тематику?! Нонсенс! Я бы так точно пожалел своё время… Как ни странно, большинство наших непониманий сводится к тому, что мы пытаемся мерить окружающих на свой аршин, вместо того, чтобы попытаться понять истинные причины, побудившие людей к такого рода действиям. Надо исходить из того, что рассматриваемые нами люди, во-первых, не дураки и, во-вторых, не враги самим себе. "Если звёзды зажигают - значит, это кому-нибудь нужно".

Получилось так, что "штудии" оказались для их автора хорошей развлекалочкой. И потом… осознание того, что никто до тебя этого не делал… вы меня понимаете. "Я мыслю, значит, я существую". Я хорошо мыслю, значит, я замечательно существую! "Ай да Пушкин, ай да сукин сын!" Но самое удивительное - другое: именно "экзерсисность" подобных опусов внутренне расслабляет и одновременно концентрирует художника до такой степени, что тому подчас удаются вещи воистину шедевральные.

(это, конечно, не всё, что я хотел сказать:)

Спасибо всем за живое участие в обсуждении перевода. Узнал много нового. Вот этого "не-стриженно-волосый", честно, не знал... Иначе бы попытался вставить в текст. Но увы:)

Что касается настройщика лиры, то вот с какой стороны я подошел к оригиналу. Почему "re-inspire", а непросто "inspire". Лир.герой, КМК, просит у Аполлона другого вдохновения, лиричного что-ли вместо гражданского. Недаром подчеркивается Lyre, Lyrick-strings. Для этого нужно по-другому расположить пальцы, перестроиться на другой лад, взять иную тональность, ну в общем, можно сказать, что перенастроить струны.

Для пущей ясности я поставлю "so", опущенное в первом варианте.

С уважением, Александр

А так?

Что красота? Лишь грация и цвет
Лица, с которого струится свет.

Да ну! Какой же он шахид?
Суров Абрамыч лишь на вид.
(Уж я в шахидах знаю толк!)
Он санитар природы - волк.
И внучку с бабкой не жует,
Шанс на спасение дает.
:))

Генриетта, когда-то я написала: Глоток весны - и я уже хмельная....
А у Вас не глоток - целый кубок нежнейшей, будоражащей сердце весны. Прекрасен автобус, гончим псом вынюхивающий след, и бензиновая дрожь его сразу вызывает в памяти дрожь и нетерпение моего ягд-терьра, увидевшего добычу... И предвкушение счастья - ожидание взлёта спирали, выносящей из обыденного круга... И лужи, втянувшие небо (оказывается, небо может быть и на земле, и весенним лужам это совсем несложно сделать)... И изысканных берез кордебалет - конечно же, это утонченность и прозрачнось Дега.... И радость от предвкушения светлой пасхальной недели, от сопричастности к чуду... И заполняющая весь мир нежность весенних красок... И вечная дорога - лист Мёбиуса - жизнь... и снова жизнь... Мир, увиденный сердцем мудрого, влюблённого в жизнь художника. Прекрасный получился цикл. Стихи замыкаются в кольцо, начинаясь словом "дорога" и опять же приходя к нему в конце. Спасибо!

С теплом,
НБ

Игорь, стихотворение - как речка.
"И легко волной гнедою
Гладит берег с лебедою,
А волною вороною
Пробегает стороною…"

Геннадий

Я очень хорошо помню вакханалию празднования столетия вечноживого обитателя Мавзолея и множество анекдотов как здоровую реакцию народа на этот партийно-чиновный идиотизм. Если стихотворение написано в этот период, но оно интересно тем, что отражает эти настроения. Что касается его художественной ценности, то другие переведенные Вами стихотворения мне нравятся больше.Я имею в виду оригинал, а не перевод.
С уважением,
Виктория.

Просто замечательно! Такая высокая поэзия очень нужна детям.
С уважением,
Виктория.

Очень органичное стихотворение. И текучее, конечно. И "ничто человеческое нам ни чуждо", инстинкты оправданы и имеют право быть:)

Ни сравнивать, не противопоставлять Леца и Кривина не стоит.
Оба по хорошему гениальны в своем и нашем жанре.

Угнетенный чередой некрологов перестал за ними следить.
Мне почему-то казалось, что Феликс уже оставил этот мир.
Очень рад, что это не так, и что его любят и помнят живым.

Ася, поправьте, пожалуйста "првседневной". Удачи.

Риток, сильнее сил - мы все умеем... опираться в себе есть на что. Да и Одесса в нас - вроде в помощь...Будь!
Оля.

Юра, люблю твои стихи, всюду тебе рада:)))

Гена, это к ленинским дням? (шучу). А если без шуток, мне понравилось. Спасибо.