Вы замечательно пишете. И не чернилами, а душой. 

Остальное приведено ниже: 

                                  Гумилев о Маяковском 

— То, что он делает — антипоэзия. Жаль, очень жаль… 

Мандельштам: 

            Бальмонт - самый нерусский из поэтов, чужестранный переводчик... иностранное представительство от несуществующей фонетической державы. Андрей Белый - болезненное и отрицательное явление в жизни русского языка. 

                                              (Эренбург. “Люди, годы, жизнь. т. 2) 

Лев Толстой о Шекспире 

Долго я не верил себе и в продолжение пятидесяти лет по нескольку раз принимался, проверяя себя, читать Шекспира во всех возможных видах: и по-русски, и по-английски, и по-немецки в переводе Шлегеля, как мне советовали; читал по нескольку раз и драмы, и комедии, и хроники и безошибочно испытывал все то же: отвращение, скуку и недоумение. 

                                                              Л.Н. Толстой. Собр. соч. в 22 тт. Том 15 

Бунин:  

Ахматова – провинциальная барышня, попавшая в столицу; 

«Читаю Блока – какой утомительный, нудный, однообразный вздор, пошлый своей высокопарностью и какой-то кощунственный. <...> Да, таинственность, все какие-то намеки тёмные на то, чего не ведает никто – таинственность жулика или сумасшедшего. Пробивается же через все это мычанье нечто, в конце концов, очень незамысловатое»23. 

...о лакейских «поззах» Игоря Северянина – придумали же такое омерзительное слово! – и говорить нечего;  

...а футуристы – просто уголовные типы, беглые каторжники… 

                       О Мандельштаме... 

«Неврастенический жидёнок» 

                                        (Зинаида Гиппиус);  

«Осточертел. Пыжится. Ущемлен и уязвлен. Посмешище всекоктебельское» 

                                                                                                        (Ходасевич)  

  Образ ни одного большого русского поэта первой половины ХХ столетия не подвергался такому сильному и массированному окарикатуриванию, как образ Мандельштама. 

  Из дневника Блока: «“жидочек” прячется, виден артист»; или о мандельштамовском прозвище в кругу Михаила Кузмина — «Зинаидин жидок». 

                                          Гумилев о Маяковском 

— То, что он делает — антипоэзия. Жаль, очень жаль… 

Маяковский открыто презирал петербургских поэтов:  

— Мертвецы какие-то. Хлам! Все до одного, без исключения… 

Бунин: 

Бальмонт, Брюсов, Белый – не более чем доморощенная декадентщина, помесь французского с нижегородским, «о закрой свои бледные ноги», «хочу быть дерзким, хочу быть смелым, хочу одежды с тебя сорвать», «хохотал грубым басом, в небеса запускал ананасом…» и прочий вздор;  

Ахматова – провинциальная барышня, попавшая в столицу;  

Александр Блок – выдуманная, книжная немецкая поэзия;  

... о лакейских «поззах» Игоря Северянина – придумали же такое омерзительное слово! – и говорить нечего;  

А футуристы – просто уголовные типы, беглые каторжники… 

Бунин о Блоке (Воспоминания, т.6) 

Читаю Блока — какой утомительный, нудный, однообразный вздор, пошлый своей высокопарностью и какой-то кощунственный. <…> Да, таинственность, все какие-то «намеки тёмные на то, чего не ведает никто» — таинственность жулика или сумасшедшего. Пробивается же через все это мычанье нечто, в конце концов, очень незамысловатое. <…> 

                                      Бунин о Маяковском 

«Маяковский останется в истории литературы большевицких лет как самый низкий, самый циничный и вредный слуга советского людоедства, по части литературного восхваления его и тем самым воздействия на советскую чернь». 

Маяковский прославился среди всех тех мошенников, хулиганов, что назывались футуристами. Все его скандальные выходки в ту пору были очень плоски, очень дешевы, все подобны выходкам Бурлюка, Крученых и прочих. Но он их всех превосходил силой грубости и дерзости.  

— Вы меня очень ненавидите? — весело спросил он меня. 

Я без всякого стеснения ответил, что нет: слишком было бы много чести ему.  

                                                                                                             (Воспоминания, т.6) 

Вся поэзия Байрона есть намеренно растянутое самоубийство на почве сплина. Благородный лорд только и делает, что водит ножом по горлу тупой его стороной. 

                                                                      Фридрих Геббель, немецкий драматург 

Томас Элиот в статье «Гамлет и его проблемы» (1919 г.), пишет:  

«В том, что материал не поддался Шекспиру, не может быть никаких сомнений. Пьеса не только не шедевр – это безусловно художественная неудача драматурга. Ни одно его произведение так не озадачивает и не тревожит, как «Гамлет». «Гамлет», как и сонеты, полон чего-то такого, что драматург не мог вынести на свет, не мог продумать или обратить в искусство». 

Федор Сологуб о Северянине 

Изд. «Гриф». Москва, 1913 г. 
 

Поэтическое лицо Игоря Северянина определяется главным образом недостатками его поэзии. Не чувствуя законов русского языка, не слыша, как растет и прозябает слово, он предпочитает словам живым слова, отпавшие от языка или не вошедшие в него. Часто он видит красоту в образе «галантерейности». Безнадежно перепутав все культуры, поэт умеет иногда дать очаровательные формы хаосу, царящему в его представлении, умеет быть своеобразным лишь  

в поверхностных своих проявлениях.