1. Райнер Мария Рильке. Ангелу вопрос задам я ночью... (Вяч. Маринин)

Секрет воздействия стихов Рильке на читателя раскрыть непросто – этот поэт воплощал в слове все неуловимое, воздушное, едва ощутимое, соединяя поэзию, философию и теологию. Тем сложнее задача переводчика, если он серьезен и ответственен, по воссозданию потока образов и ассоциаций, представляемых оригинальным текстом. Перенос их с одного языка на другой в поэтическом переводе представляет собой, пользуясь терминологией Умберто Эко, не больше и не меньше чем перенос с языка одной культуры на язык культуры другой. Заметим здесь в скобках, что приверженцы буквального перевода зачастую не способны в этом смысле осознать сущность поэтического перевода как интерпретации всех тех формальных и содержательных возможностей, существующих в тексте, которые переводчик стремится обнаружить – даже если эта цель достижима не вполне, подобно вечно отступающему горизонту.

В моем сознании читателя стихотворения Рильке в русском переводе Вячеслава Маринина возникает действительность, заданная словами, фразами и интонацией, полная предчувствия неизбежно надвигающейся катастрофы и невыносимости существующих обстоятельств и проявлений жизни. Это убеждает меня в верности чувствования переводчиком намерения автора, которое он смог воплотить в пластичном и одновременно эмоциональном поэтическом тексте, представленном вашему вниманию.

Ирина Бараль

Первая мировая война застала Рильке в верхнебаварском городишке Иршенхаузен. Здесь он познакомился с Лу Альбер-Лазар – художницей и женой известного по тем временам химика Эжена Альбера – и посвятил ей стихотворный цикл, в который под номером „X” (10) вошло и анализируемое стихотворение.

Три строфы, четырёхстопный хорей, перекрёстные рифмы… Начало стихотворения не предвещает ничего необычного. Говорящий (далее – ГВРЩ) собрался спросить у ангела признаёт ли тот право за ним видеть происходящее на Земле объективно? И вдруг внезапный поворот: если бы ангел в ответ (или вместо ответа) спросил бы у него, видит ли ГВРЩ рай (Эдем), то он бы ответил очень и очень кратко – всего три слога – : «рай в огне»… Положение катастрофическое и спасения нет нигде ни на Земле, ни в раю. Характерно, что в конце первой и последующих строф этого стихотворения знаки препинания отсутствуют, стихотворение зависает в конце строфы и остаётся синтаксически открытым.

В последующих строфах ситуация остаётся совершенно нерадужной. На возможный вопрос ангела о познании жизни, ГВРЩ ответил бы: жизнь съедает, поглощает, сводит живущего на нет. Желание идти дальше и дальше по жизни не удовлетворяется. И спорить с этим бесполезно. Наконец, если бы ангел обнаружил в душе ГВРЩ радость (а эту радость у него можно было бы найти) и принял бы её в свои руки для последующей вечной жизни в его духе, то ГВРЩ сказал бы: радость иллюзорна, в её основе – недоразумение, обман. Таков здесь Рильке, таков его тон, такова его мелодия: жесткая, строгая и мрачная.

Вячеслав Маринин

2. Владимир Короткевич. Лучик (Барбара Полонская)

Снова немного теории: перевод как узнавание или как представление. Переводчик Барбара Полонская уверенно держится в русле первого течения, которое подразумевает возможность трансформации текста при переводе с близкородственного языка только при невозможности адаптации. Если такой путь может кому-то показаться легким, то это легкость кажущаяся, а выбранный метод как нельзя более обязывает переводчика к чуткости и осторожности: ведь одним неточным словом можно внести ощутимый диссонанс в авторскую конструкцию, а восприятие сходных слов и выражений в близких языках может оказаться разительно неодинаковым.

Однако Барбара Полонская успешно избегает подводных камней и стихотворение замечательного поэта В.Короткевича предстает по-русски во всей силе своего лирического обаяния.

Ирина Бараль

3. Лу Ю На мелодию «Небесный Сорочий мост» Ночью слушаю кукушку (Алёна Алексеева)

Как известно: если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно — значит — кто-то хочет, чтобы они были? Если люди слушают песню кукушки — значит это дарит им надежду. Если у стихотворения китайского поэта и государственного деятеля времен империи Сун в перводе Алены Алексеевой широкая современная аудитория, значит жизнь поэта продолжается не только за географическими пределами его страны, но и в ином культурном пространстве — а это ли не воплощение надежд творческой личности. Поистине завидное творческое долголетие.

Ирина Бараль