моя любовь подобна ночному метрополитену,
моя любовь подобна связке сухарей,
моя любовь подобна Питеру Пену,
моя любовь употребляет ямб и хорей,
моя любовь постоянно то смеётся, то плачет,
моя любовь — и сперматозоид, и яйцеклетка…
ты спросишь меня: «что это за чушь собачья?!» —
это современная поэзия, детка.

Арс-Пегас

Участники конференции:

1. Е. Копытова, поэт, лауреат различных поэтических конкурсов. Член Балтийской гильдии поэтов

2. И. О. Белавин, поэт, переводчик, публицист. Лауреат премии журнала «Иностранная литература»

3. Н. В. Лясковская, поэт, переводчик, публицист. Руководитель пресс-службы Международного Союза православных женщин. Член Совета Союза православных женщин. Член Совета Попечительского совета Фонда святой Татианы. Председатель жюри фестиваля для детей и юношества «Юные таланты Московии». Председатель жюри (поэзия) Всероссийского Гумилевского литературного конкурса для подростков и юношества «Золотое сердце России». Составитель раздела современной поэзии в культовом издании «Русская поэзия. XX век» (ОЛМА-пресс, 1999). Участник Всесоюзных совещаний, международных фестивалей и симпозиумов по литературе

4. А. Шведов, поэт, прозаик. Лауреат различных литературных конкурсов

5. М. Шехтман, поэт, лауреат различных поэтических конкурсов

6. В. Г. Куприянов, поэт, переводчик, публицист, лауреат Бунинской премии (2010) и др., редактор литературного журнала «Плавучий мост»

Ведущая — руководитель рубрики Л. Берёзкина

Е. Копытова:

1. Рэп – это современная поэзия?

Так получилось, что до нынешнего момента рэп был для меня явлением совершенно неизведанным. Вот о бардовской песне и о русском роке я могу поговорить, и при этом, несомненно, буду отстаивать точку зрения, что в произведениях и одного, и другого жанра иногда можно встретить тексты, которые безусловно являются поэзией. Более того, эти направления порой порождают настолько яркие поэтические имена, что они как бы поднимаются над жанром, вырастая из него. Так, на мой взгляд, творчество Владимира Высоцкого – это явление по своим масштабам гораздо большее, чем жанр авторской песни, а творчество Александра Башлачева – явление большее, нежели просто рок.

Мне, конечно, захотелось хоть немного познакомиться и с рэпом, как с жанром. Теперь я знаю, что собственно рэп – это поэтическая составляющая произведения, которую читают речитативом, синхронизируя с музыкальным ритмом (накладывают на «бит»), а музыкальное направление такого рода называется хип-хоп. Неожиданно было узнать, что существуют хип-хоп композиции, написанные на стихи Иосифа Бродского, Владимира Маяковского и других известных поэтов. Для моего восприятия это, конечно, несколько не привычно, но слушать было по меньшей мере любопытно. Впрочем, я человек, открытый к подобного рода экспериментам, а у более консервативных людей такие вещи могут вызывать неприятие. Хочу отметить, что и «всемирная паутина» по соответствующему запросу выдала мне рэп-тексты, некоторые из которых – вполне самодостаточные современные стихи. Так что, теперь могу уверенно сказать, что и рэп-композиции могут быть поэзией. А могут и не быть… Но ведь то же самое можно сказать и о других жанрах.

2. С каждым годом читателей поэзии становится всё меньше. Это происходит из-за графоманизации поэзии, из-за её исчерпанности (т.н. «усталость системы») или из-за снижения интеллектуального уровня и общей культуры народа?

Честно говоря, я не думаю, что у современных поэтов так уж мало читателей. Если зайти на интернет-страницу современного автора, вы можете увидеть десятки, а порой и сотни тысяч прочтений. Сколько переполненных стадионов умещается на такой странице? А ещё надо учесть, что у большинства поэтов страницы есть на нескольких литературных сайтах…

Мне кажется, тут дело в другом. Просто как-то получилось, что сами поэты создали миф, что люди, пишущие стихи, читают друг друга, а всем остальным якобы до поэзии нет дела.

Позволю себе предположить, что это далеко не так. Я, например, лично знаю немало людей, интересующихся поэзией и систематически читающих стихи, которые сами не пишут. Просто читатели они обычно молчаливые. И этому тоже есть объяснение. Стоит только такому читателю что-либо прокомментировать на литературном сайте, как на него тут же буквально обрушиваются разгневанные поэты: «А ты кто такой? Почему тебя не знаем? Где ссылка на твои творения?» – стоит ли удивляться, что не пишущему читателю «безопаснее» быть бессловесным.

Но, конечно, есть тут один нюанс. Пишущие и не пишущие люди действительно воспринимают стихи совершенно по-разному. Так читатели, которые пишут сами, обычно автоматически оценивают техническую составляющую стихотворения. Они сразу видят, как произведение «сделано». Это примерно как с музыкантами – несколько десятков лет назад нейрофизиологи обнаружили, что профессиональные музыканты воспринимают музыку левым полушарием, а не правым, как все остальные слушатели. Но едва ли музыкантам придёт в голову возмущаться, что обычные люди не анализируют музыку так, как это делают они. Вот и поэтам надо принять, как данность, что те, кто не пишет стихов, воспринимают их творчество иначе, чем это делают собратья по перу.

Так что, если вокруг постоянно говорят, что с поэзией всё совсем плохо и читателей стало совсем мало, на деле может оказаться, что всё гораздо лучше того, что «говорят». Полупустой стакан часто оказывается полуполным, если посмотреть на него чуть под другим углом.

3. Часто критики характеризуют современную поэтическую ситуацию как «промежуток» или «обрыв», упоминается о балансировании между предельной простотой и предельной сложностью. Какое направление наиболее вероятно в будущем: возврат к простоте, ясности, гармонии (игра на повышение стиля и лирического начала), дальнейшее упрощение (спонтанность опыта, ненормативность языка, рефлективность текста, дилетантизм, беспамятство (забвение традиции), отстраненность от мира, безликость, псевдоэпичность) или усложнение (филологическая поэзия)?

По поводу того, что современную поэтическую ситуацию можно охарактеризовать как некий «промежуток» или «обрыв» хочется привести следующую аналогию. Представьте себе мысленно большой просторный стол, на котором лежат несколько крупных и совершенных алмазов, каждый – невероятной красоты. Всякий из них бросается в глаза, и вы без сомнения можете сказать, что этот камень – «истинный бриллиант». Его невозможно не заметить. При этом на столе кое-где могут лежать и другие камни (разной величины и ценности), но они не затмевают собой алмазы, так как свободного места ещё достаточно. А теперь представьте, что ситуация внезапно изменилась. И вот на столе перед вами уже несколько десятков изумительных алмазов, а вокруг – ещё сотни не огранённых камней, каждый из которых тоже потенциально может засверкать… А ещё – сотни фальшивых алмазов, которые так похожи на настоящие, а ещё – тысячи других, не очень ценных, но тоже неплохих камней. И десятки, сотни тысяч… кусков щебня, многие из которых грязны и уродливы. И попробуйте теперь в этой каменной куче найти несколько десятков бриллиантов! Вот примерно так, на мой взгляд, и выглядит ситуация с современной поэзией. Хорошего не стало меньше, напротив, его, возможно, стало даже больше, просто теперь его гораздо труднее разглядеть среди всего прочего. Такова плата за всеобщий доступ к информации и за возможность для каждого автора быть услышанным. А читателям, конечно, теперь придётся поиграть в кладоискателей. Благо, если знать места, где нужно искать, вероятность найти «алмаз» значительно повышается. Существуют ведь профессиональные журналы, хорошие поэтические конкурсы, качественные литературные сайты. И люди, всерьёз интересующиеся поэзией, как правило знают, где надо «собирать камни».

Что касается будущих перспектив, думаю, ключевое слово здесь «гармония». Именно она и позволяет поэтам интуитивно определять некий оптимум, находить баланс между простотой и усложнённостью, высоким стилем и спонтанностью и всем прочим. Знаете, это как повар «от Бога», руки которого буквально чувствуют ту самую золотую пропорцию – чего и сколько в каждое блюдо надо положить. В этой связи мне вспомнился эпизод, описанный Реем Брэдбери в его замечательной повести «Вино из одуванчиков». Бабушка главного героя обладала подобным даром – она божественно готовила, при этом делала это абсолютно интуитивно, не задумываясь, будто руки её сами знали, что и как… А потом в гости приехала родственница и навела на кухне идеальный порядок, и бабушка больше не знала, как надо готовить… Вот и в поэзии примерно так. А откуда это берётся? Не знаю даже… Наверно, это врожденное чутьё плюс обретённый профессионализм. Так есть и, вероятнее всего, так оно и будет дальше. Не взирая ни на какие мрачные прогнозы из разряда «поэзия умирает».

4. Свойственные молодым поэтам отсутствие прямого лиризма («душевности») и твердых («общечеловеческих») критериев, а также отказ от доминирования силлаботоники, преобладание интонационно-фразового стиха, усиление социальности и даже политизированности, - свидетельствуют о появлении контркультуры. Способна ли она перевесить традиционную культуру?

Мне кажется, что эта тенденция является просто частным случаем проявления особенностей молодёжной субкультуры в целом. Творчество молодых (во всех сферах) зачастую буквально пропитано духом антогонизма, при этом оно экспрессивно и максималистично. Молодёжная контркультура может быть и упрощённой и усложнённой (относительно устоявшихся стандартов). И это совершенно нормально, потому как во все времена юношеская система ценностей строилась (и будет строиться) на противопоставлении ценностям мира взрослых. В данном случае поэзия – это лишь один из социальных срезов, в которых проявляется своеобразный иерархический бунт молодых против «старого мира». Взрослые, «маститые» и «авторитетные», ведь не пускают юношей на верхние ступени своей иерархической лестницы. Что же остаётся делать молодым, кроме того, как идти вразрез с традициями? И, справедливости ради, надо сказать что именно в рамках молодёжной субкультуры иногда возникают новые направления в искусстве, новые интереснейшие жанры, которые потом занимают полноправное место в общечеловеческой системе ценностей. В целом, мне кажется, маловероятно, что «контркультура» полностью вытеснит традиционные культурные ценности, не смотря на разговоры об этом, которые ведутся уже сотни, если не тысячи, лет.

5. С начала 80-х годов ХХ в. постмодернизм был осознан как общеэстетический феномен, специфическое явление в философии и литературе. В постмодернизме можно выделить два категориальных доминантных качества, пишет Я.В. Погребная: 1) «принцип айсберга», т.е. уход текста корнями вглубь истории и культуры; 2) ориентация культуры не на действительность, а на культуру же. Формируя нового читателя, постмодернизм создает и новую действительность, в которой реальной жизнью живут не только люди и вещи, но и символы, созданные людьми.

Не является ли постмодернизм виновником массового исхода читателя или, наоборот, постепенное выхолащивание читательской образованности стало причиной отделения культуры от жизни?

Поэзия, как и культура в целом, сама по себе является своеобразным «айсбергом»; она в какой-то мере обнажает часть того, что скрыто от глаз – ту сторону жизни общества, о которой в повседневности обычно не говорят. А постмодернизм хорош тем, что его «философия» заключается не только в отсутствии рамок для творца, но и в возможности множества интерпретаций написанного, в неоднозначности сказанного. По сути постмодернизм – не только выразительное средство, но и инструмент, дающий возможность поэту в любых обстоятельствах сказать желаемое. А если учесть, что современное человечество движется вперёд очень своеобразным курсом, то без символичности и иносказательности в литературе в ближайшей перспективе вряд ли можно будет обойтись.

И. О. Белавин:

1. Рэп – это современная поэзия?

Рэп – это коммуникативный акт, что не мешает отдельным представителям рэпа претендовать на звание поэта. Тут есть тонкая разница. Базой рэпа является протестная среда, нуждающаяся в своих «певцах». Естественно, рэперы являются выразителями настроений этой среды, предлагают художественный язык, схожий с книттель-ферзом, площадной поэзией Средневековья. Если считать, что средневековые скоморохи сплошь были поэтами, то, да, рэп – это поэзия. Настоящий рэпер – это импровизатор, воздействующий на свою публику в основном артистическими приемами, и его задача – зажечь рублику, как это делает политический оратор. В речи оратора тоже есть красота слога, но это орнамент, лишь оттеняющий главное, а именно, одни и те же возбуждающие праведный гнев или неподдельный животный интерес фразы, в случае рэпа или книттель-ферза скрепленные концевыми рифмами и общим напряженным ритмом высказываний.

Здесь мы упираемся в нечеткость самого понимания целей, задач, критериев современной поэзии. Если всякий, кто рифмует или рубит прозаическую речь на сегменты, считая это верлибром, – поэт, то рэперы, поднаторевшие в ораторском искусстве, технически гораздо интереснее дилетантов. Если мы говорим о профессиональной поэзии, для которой важны такие вещи, как проблематика, идейный мир, авторская интонация, стиль и прочие термины классического литературоведения, то из всего рэперского цеха на поверхности останутся в лучшем случае единицы. Если же мы говорим о книжной поэзии, понимая при этом, что книга в руках и текст на компьютере, прочитанный внимательными глазами, кардинально друг от друга не отличаются, то отнести рэп к книжной поэзии невозможно в принципе. Егора Летова – можно с определенными оговорками, а Басту – нет, разве что в отдельных фрагментах. Рэп – это речевая схема для людей, с книжной поэзией незнакомых, но интуитивно стремящихся осмыслить происходящие с ними и вокруг них события. Так простые люди Средневековья, не умевшие ни читать, ни писать, а если и умевшие, до за рамки Библии не выходившие, слушали заезжих менестрелей, которые были для них единственным окошком в мир культуры.

2. С каждым годом читателей поэзии становится всё меньше. Это происходит из-за ... ?

Я этого не вижу. Думаю, что в абсолютных цифрах количество читателей за последние годы даже выросло. Другое дело, что выросла и доступность разнообразных стихотворных текстов для пестрой читательской аудитории, что негативно сказывается на уважении к редким поэтам-профессионалам, прежним лидерам общественного мнения. Если зайти почти на любой сайт, там можно встретить достаточное число авторов (где десятки, а где и сотни), в свое время способных прозвучать либо в советских газетах-журналах, либо в эмигрантских изданиях. Да, это по своему дару и уровню – «середнячки», но по мастерству, каковое, естественно, в среднем значительно выросло, они все без исключения могут претендовать на издание в таких знаменитых в свое время сборниках, как «Поэзия русского зарубежья» или ежегодный «День поэзии» советской эпохи.

Поэты стрелялись и топились во всех странах и во все эпохи. Ст. Рассадин сформулировал тягу к поэтическому самовыражению, как «зов предков». Это, конечно, название повести Джека Лондона (в переводе с англо-американского сленга на русский литературный), но за первоисточником можно обратиться к советским издателям Баратынского, чьи произведения комментировал Ст. Рассадин. Вот именно этот неосознаваемый «зов предков» вызывает к жизни чудовищное количество дилетантов от поэзии, из миллиона – путем дарвиновского отбора – способных оставить для умиления читателей ну, положим, сотни две-три. И то текстов, а не авторов. Отбирают лучшее не люди, а годы.

Конечно, разговор о снижении интеллектуального уровня и общей культуры русского народа в современную эпоху – это глупость. Эдак можно говорить о снижении интеллектуального уровня англичан или французов, на дух не принимавших своих гениев уровня Лотреамона, Апполинера или Льюиса Кэррола, хотя, слава Богу, не подвергавшемуся гонениям, но жившему весьма тихо и на первые роли в английской литературе вовсе не претендовавшему.

Очень сильный постулат – это «усталость системы». Целиком не него ответить нельзя, даже если попытаться написать книгу. Я вижу у множества очень значительных современных авторов усталость от своего дара. Раньше дар обеспечивал Господь Бог. Ну, как бы отдельный автор получал этот «дар», как силу кулака, пробивающего пелену банальности. Рэперы и рокеры не пробивают «пелену банальности», в лучшем случае они свидетельствуют о непрерывном восшествии бессмысленности на престол смысла.

3. Часто критики характеризуют ... . Какое направление наиболее вероятно в будущем: ... ?

Вспоминая незабвенного Григория Дашевского, могу сказать, что современная поэзия делиться на «романтическую» и пост-романтическую. Дашевский имеет в виду, что до определенного периода идейный мир поэзии ориентировался на реальные впечатления автора, на его размышления, касающиеся его же жизненного опыта. В те благословенные времена каждый читатель мог сказать: «Эти стихи написаны и обо мне!» Сейчас стихи пишутся исходя из филологических взглядов конкретного автора на окружающий мир. Когда я лично советую автору имярек написать иначе, то получаю примерно один и тот же ответ: «А я так вижу!»

Что такое в контексте истории литературы «предельная простота и предельная сложность»? В литературе Франции предельно сложным поэтом считается Стефан Малларме, написавший за всю свою жизнь порядка пятидесяти стихотворений. Все, что филологически выше Малларме – жульничество и эпигонство. Предельно простым поэтом для русского языка может считаться Есенин. Все что ниже есенинской поэтики – вообще туфта.

Поэзия двигается направлениями. Романтизм, романтический символизм, дадаизм, экспрессионизм Бориса Пастернака – и так далее. Конечно, не все так однозначно, однако в конце 80-х прошлого века место на поэтическом Парнасе прочно занял метареализм в лице Парщикова, Коркия, Кибирова, Кутика, Ал. Еременко. Напомню, что книга стихов Ал. Еременко выходила в изд. «Огонек» тиражом примерно 2 млн. экз.. Сейчас невозможно себе представить, что даже весьма раскрученные рекламой авторы вроде А. Кабанова, Воденникова или Веры Полозковой способны продать книгу в количестве... Ну, хотя бы 10 тыс. экз., не говоря уж о чем-то более значительном. Это все капля в море. Опять же напомню, что Ал. Еременко, которого я лично не знаю, но мне рассказывали, жить на свои творческие гонорары не может.

Если 10 млн. читателей распределены по 10 тыс. авторам, то на каждого автора приходится по тысяче заинтересованных читателей. Так оно примерно и происходило при Советах. Впрочем, государство платило за само членство... Где? А в себе самом! Нынче на одну Веру Полозкову приходится меньше читателей, чем ей надо для достойной жизни. А что делать остальным авторам? Оттого-то они и пускаются во все тяжкие, типа «спонтанность опыта, ненормативность языка, рефлективность текста, дилетантизм, беспамятство». Но что толку? У них куда меньше рекламодателей, чем у Веры Полозковой или у Кабанова, а таланта, как правило, намного меньше.

В самом вопросе втихую присутствует мысль, что стоит поймать настроение читателя, которому сегодня нужно одно, а завтра другое, как деньги потекут рекой. Тогда уж лучше сразу переквалифицироваться в управдомы!

4. Свойственные молодым поэтам ... – свидетельствуют о появлении контркультуры. Способна ли она перевесить традиционную культуру?

Поскольку я не преподаватель Литинститута, а свободный агент, мне сложно сказать, что в данном вопросе относится к «молодым-двадцатилетним». В разных сегментах Интернета я вижу разные зоны тяготения, зависящие от общих пристрастий современного поколения к реализации своих интеллектуальных сил и нужд. Иными словами, адресаты литературных сообщений ищут адресантов, этим потенциальным сообщениям соответствующим. Достичь такого соответствия непросто. Ну, допустим, я в поисках хорошей литературы обращаюсь к Дзену с просьбой посоветовать мне, что почитать. В ответ я получаю примерно 20-30 рекомендаций (хорошо, если не 100!), из которых я наугад выбираю 5-6, над которыми стоит подумать, и каждый раз, полистав книгу, получаю крайне отрицательное впечатление. Может, стоит сразу начинать с конца? Да, я могу обратиться на литературный сайт, но там выбор будет больше и куда менее концентрированный. Откуда нормальному читателю знать, где его ждет удача?

Эпигонская силлабика в русской поэзии давно отсутствует, еще со времен Тредиаковского. Этот несчастный автор рискнул совершить революцию в поэзии, сочинив ряд совершенно замечательных и оригинальных нескладушек, наметив основное направление развития для всей русской поэзии, и в награду был осмеян и прочно забыт современниками. Силлабо-тоника на практике впервые реализуется у Державина, а затем на минимум как век становится основополагающим литературным приемом в русской поэзии. Далее в России начинает главенствовать дольник и акцентный стих, тогда как для европейской поэзии это уже пройденный этап. Верлибр возникает и расширяется в Европе, в ХХ веке становясь в буквальном смысле единственным эталоном поэтичности, потом сходит на нет. Верлибр в России в качестве серьезного жанра до сих пор так и не прижился.

Дорогие молодые-двадцатилетние, вы уж как-то решайте для себя, быть ли вам новаторами-Тредьяковскими, или успешными среднего статуса литераторами, что никак не возбраняется никому. Или вы мните себя гениями уровня Виктора Гюго, успешно совмещавшего прозу и поэзию, и написавшего множество великолепных произведений, с восторгом принятых публикой? Ну, тогда советую присмотреться к биографии и творчеству Ольги Аникиной, кандидата медицины, известного прозаика и далеко небесталанной стихирной поэтессы.

Что такое традиция и новаторство? Из самого нутра общества вырастает сопротивление. Это двоякое сопротивление, мешающее элите закоснеть и при этом не позволяющее поднимающимся массам взорвать устоявшийся порядок. Если перенести эту максимуму в область литературы, то молодые-двадцатилетние – это голос восстающих против элиты масс, а опытные литературные «старички», включая Веру Полозкову и, скажем, Александра Кабанова, давно должны бы почивать на лаврах или быть сброшенными с парохода современности. Ясно, что на разного рода поэтических сайтах должны преуспевать «новые люди». Неважно, каков уровень этих новых людей, но важно, какова их пробивная сила. Вероятно, устаревающие на наших глазах маститые авторы будут всеми силами сопротивляться прогрессу. То есть, писать еще больше и еще лучше, отнимая аудиторию и более молодых и еще более ранних. Включая убежденность в собственной исключительной опоре на давно устаревшую контркультуру.

5. Не является ли постмодернизм ... ?

У меня на «Топосе» висит статья о постмодернизме. Кто хочет, может ознакомится. С точки зрения Михаила Эпштейна, постмодернизм означает конец культуры, сформированной в рамках предыдущего культурного этноцена. Ну, например, этноцен западного типа возводит в догму европоцентричность мира, тогда как современные незападные цивилизации давно эти давящие рамки преодолели.

Постмодернизм – это представление о мире (модель мира), исходящее из постулата, что социальное переустройство миропорядка завершено, натуральное изображение застыло, история завершена, и писателю остается лишь высмеивать то, что уже устоялось. Если заглянуть в историю литературы, то такое идейное наполнение литературных произведений далеко не новость.

Явные представители постмодернизма в России – Шишкин, Мамлеев, Вик. Ерофеев – особого литературного успеха не снискали, и ныне почти забыты. Впрочем, куда более успешными оказались косвенные постмодернисты – Сорокин, Пелевин, Кс. Букша. Умер ли постмодернизм как замануха для неглубокого читателя, это надо посмотреть. Но сами перемены близятся.

С точки зрения большой литературы, о чем, видимо, говорит Я.В. Погребная, то для прозы уход «текста корнями вглубь истории и культуры», возможно, может принести коммерческий успех. Для поэзии я такого пути не предвижу. На сайте «Улица неспящих фонарей» можно ознакомиться со стихами Владимира Мялина, в этом контексте совершенно замечательными. Такой уход «вглубь» был всегда присущ русской литературе, начиная, допустим, от А. К. Толстого и вплоть до более-менее современных авторов. Я самолично еще лет 5-7 назад присутствовал на различных московских площадках при чтении двух-трех поэм, посвященных русской истории. Имени уже не вспомню, но контакты при желании можно восстановить. Ну и где продвижение этих замечательных поэтов хотя бы на одном из центральных телевизионных ресурсов?

Понятно, что политики хотят горячо и сразу, а литература, за исключением фаддеев булгариных, так не умеет. Не сам постмодернизм как таковой, но политическая псевдо-действительность пытается оперировать симулякрами (термин Бодрийяра), заменяющими собой действительность. Русский поэтический постмодернизм – это Коркия и Парщиков – очень близок к метареализму. А вы, граждане поэты, чем собираетесь удивлять публику? Есть ли у вас в загашнике мгновения подлинности или там одни сплошные симулякры?

Читательская образованность меня радует. Это я с авторами не могу договориться, поскольку всегда слышу от них: «Ну чего вы ко мне пристаете? Пишу, как умею!» Я и не в претензии. Ну, пиши, пиши... Писатель!

Н. В. Лясковская:

1. Рэп – это современная поэзия?

— Для меня — нет)) Но я и не эксперт в этом деле.

2. С каждым годом читателей поэзии становится всё меньше. Это происходит из-за ... ?

— Не могу согласиться с тем, что читателей становится меньше. Покупать книги стали меньше, это да, потому что книги стоят дорого, а жизнь всё труднее… Ну, и авторитет поэта упал по ряду причин. А об «уровне культуры народа» пусть судят те, кто имеет наглость судить да рядить с умным видом. И насчёт «графоманизации» — как можно определить, кто графоман, кто нет? Кто возьмёт на себя такую ответственность — те же, которые судят об «уровне культуры народа»? В молодости я тоже дерзала заявлять человеку — это бездарно, ты графоман. Мой руководитель семинара в Литературном институте, поэт Евгений Винокуров, мою честность и дерзость поощрял: говорил, мол, «Наташа у нас — критерий истины». Думаю, что его забавляла моя прямолинейность, потому что он был человек умный и опытный. Он брал в семинар всех, кого выгнали из других семинаров, особенно девочек, жалел их, старался найти в их стихах хоть искру таланта. И вот я прожила длинную жизнь и приблизилась, надеюсь, к уму и опытности Евгения Михайловича и стала понимать, что иной простенький незамысловатый стишок за душу берёт людей больше, чем самые «интеллектуально насыщенные» тексты. Люди разные, им нужна и разная поэзия, каждому своя, поэтому у каждого автора есть круг читателей и почитателей. Я никогда не обижаюсь, если мои стихи не понимают, но сержусь, когда будучи неспособными понять пытаются меня поучать, как надо писать)) Если непонятно или не подходит — ищите своих авторов, которые понятны, которые по душе, а не пытайтесь кого-то переучить по вашим понятиям — вот что бы я сказала таким людям.

3. Часто критики характеризуют ... . Какое направление наиболее вероятно в будущем: ... ?

— Я мало читаю критиков)) И мне, мягко говоря, всё равно, что они там считают. Но так как я «в материале», как принято сейчас выражаться, поскольку много читаю современных поэтов, участвую в работе жюри поэтических конкурсов и т. п., я знаю и постоянно открываю для себя много, очень много хороших поэтов и чрезвычайно радуюсь, что их так много и они такие талантливые и интересные. Про будущее что судить да гадать — пусть придут новые, самые разные! Традиции не забудутся, потому что без них не будет ничего, это всё равно, что вынуть нижний, краеугольный камень из постройки.

4. Свойственные молодым поэтам ... – свидетельствуют о появлении контркультуры. Способна ли она перевесить традиционную культуру?

— Контркультура — это тоже хорошо)) Перевесить не перевесит, но правильный баланс поможет держать.

5. Не является ли постмодернизм ... ?

— Постмодернизм мне очень нравится, я люблю сложные замаскированные подсмыслы в текстах, аллюзии, литературные переклички, и вот это самое, когда айсберги, когда корнями вглубь)), когда в текстах «реальной жизнью живут не только люди и вещи, но и символы, созданные людьми». Такой текст — роскошь и наслаждение. Но я и простые милые сердцу стихи принимаю. Как говорит герой одного из рассказов Шекли: я и активную протоплазму люблю, и спокойную)) Главное, чтоб действительно жили, а не имитировали. Имитация поэзии — вот что мне действительно не нравится. Создавайте живое, поэты, оживляйте неодушевлённое, воскрешайте мёртвые или забытые слова и смыслы, любите свой родной язык, обогащайтесь знанием других языков, любите свою и мировую культуру — и будут появляться всё новые и новые талантливые писатели, и никакого «исхода» и «отделения» читателя от писателя, потери интереса народа к литературе не будет.

А. Шведов:

  1. Рэп – это современная поэзия?

Рэп – это всего лишь один из способов исполнения музыкальных произведений, речитатив, используемый и в «классических» жанрах, например, в опере. А первым рэпером многие считают, хотя это и спорно, Челентано, исполнившего в начале 70-х прошлого столетия весьма «странную» для того времени композицию.

 Отнесение «рэперских» текстов к поэзии или непоэзии зависит   исключительно от их качества.

 2. С каждым годом читателей поэзии становится всё меньше. Это происходит из-за ... ?

Кто читал стихи во времена Пушкина? Да и грамотных людей за пределами высшего общества было немного. Книжные тиражи были мизерными. Только Некрасов за счет карточных выигрышей смог позволить себе, помимо «Отечественных записок», издавать также книжечки малого формата, почти бесплатно распространявшиеся через коробейников.

      Какова статистика ценителей поэзии? Оценка объема продаж книг мало что  даст, поскольку все переместились   в Инет, который, кстати, создает ощущение, что, по крайней мере, ряды рифмующих пополняются в геометрической прогрессии! Конечно, большая часть производимого контента – шелуха, но так было всегда. Но и достойных стихов рождается не меньше, чем, скажем, во времена Серебряного века. Утверждаю это на полном серьезе, правда говорю только за нашу любимую Отчизну. Не случайно здесь пока не потонули в верлибре.

Другое дело, что в силу различных обстоятельств поэтов перестали воспринимать как оракулов. Зато их место заняли блогеры. Чем они хуже?  

 3. Часто критики характеризуют ... . Какое направление наиболее вероятно в будущем: ... ?

 Одна из основ постмодернизма – декларирование отказа от прежних идеалов. Для дальнейшего движения вперед нужно создать новые, либо вернуться к старым. Или в этом промежутке можно продолжать существовать бесконечно долго? Впрочем, декларирование отказа еще не означает самого отказа.

 Да, некоторое время назад появилось и такое понятие, как метамодернизм, приверженцы которого утверждают, что он позволит выйти из тупика за счет сочетания модерна и постмодерна. Поживем-увидим. Я и сам могу придумать какой-нибудь новый термин.

  4. Свойственные молодым поэтам ... – свидетельствуют о появлении контркультуры. Способна ли она перевесить традиционную культуру?

«Контркультурные» всплески всегда сопровождали человечество на сломе эпох. Потом многие из этих всплесков признавались нормой и даже классикой! Так будет происходить и в дальнейшем.

  5. Не является ли постмодернизм ... ?

Если книги и становятся менее востребованными, то это связано не с постмодернизмом, а с тем, что они больше не являются основным источником информации, как и способом скрашивания нашего досуга. Да и сам постмодернизм – не причина, а следствие. В первую очередь, стремительного развития новых технологий. Дальнейшие изменения будут напрямую связаны со скоростью нашего перехода на совершенно новые уровни этих технологий.

Если доживём…

М. Шехтман:

 1. Рэп – это современная поэзия?

Из всех предложенных вопросов именно этот кажется мне самым сложным, поскольку сразу включает в обсуждение сущность, не имеющую определения, – поэзию.

И в науке, и в повседневности мы сталкиваемся с иррациональными понятиями. Наиболее простым их примером является точка. Когда-то Евклид назвал точку сущностью, не имеющей частей и величины, – иначе говоря, он отказался дать ей определение. С тех пор прошли тысячи лет, но ни философия, ни математика в понимании точки ни на йоту не продвинулись. Но поэзия ещё дальше от нашего понимания, чем даже иррациональные понятия точных наук. Точка, пусть и не имеющая определения, или есть, или нет. Не может быть такого, что господин Х её видит, а господин Y отрицает. А вот поэзия такой объективностью не обладает.

Поясню, что я имею в виду. Все мы согласны, что поэзия является признаком некоторых произведений некоторых искусств. Слово «некоторых» сразу разграничивает понятия «искусство» и «поэзия», и оно не случайно повторено дважды. Во-первых, приходится признать, что искусства фехтования или стрельбы качеством поэзии не обладают. А во-вторых, даже в искусствах, ориентированных на художественность, процент подлинно поэтических произведений весьма невелик. Полагаю, что все мы не готовы признавать поэзией всё, что имеет честь быть написанным в рифму. Но главная проблема поэзии заключена не в её несовпадении с понятием искусства, а в субъективности её восприятия и оценки. Попросту говоря, если какие-то стихи кажутся господину X поэтичными, а господину Y абсолютно лишёнными поэзии, то это совершенно закономерно и приемлемо.

При этом проблема не ограничивается отдельными стихами и порой разворачивается в масштабах этносов, континентов и столетий. Приведу лишь два примера. Среднему европейцу музыкально-ритмические композиции африканских племён вовсе не кажутся поэтичными. Так же чужд он и искусству каллиграфии, несомненно исполненному поэзии для жителя Японии и Китая. Теперь, после этих размышлений, я могу попытаться ответить на вопрос о рэпе.

Я до некоторой степени знаком с генезисом и развитием рэпа – от его африканской прародины до современного проявления как протестно-эпатажного движения в рамках американской поп-культуры. Приходилось мне видеть европейские и российские площадки, забитые толпами молодёжи, для которой смысл рэперского речитатива был важен в ничтожной степени по сравнению с ритмом проговаривания текста. Я знаком с некоторыми текстами рэп-искусства и с рассказами их авторов, в какой степени эти тексты подготовлены заранее, а в какой импровизируются. Но всё это мало влияет на тот факт, что искусство рэпа – конечно, искусство! – мне кажется абсолютно лишённым поэзии, а поклонники рэпа придерживаются совершенно другого мнения.

Да, свою нишу в современном искусстве рэп занимает, но определяется это место низким интеллектом среднего потребителя рэпа. Я говорю об этом с достаточным основанием, так как интеллект – в отличие от поэзии – вещь объективная и обязательная для полноценной литературы. Но, может быть, и вопрос нужно было поставить несколько иначе: «Рэп – это часть современной литературы?»

В моём понимании – нет. Хотя бы потому, что рэп не литература или в лучшем случае недолитература. Он по своим характеристикам ближе к искусству синтетическому и даже более того – к его очень давним, чтобы не сказать, древним формам, которые А.Н. Веселовский определял как «сочетание ритмованных, орхестических движений с песней-музыкой и элементами слова». Как мне кажется, в таком искусстве велик элемент массовидности, лишённой индивидуального духовного содержания и индивидуального переживания. Хочу надеяться, что рэп повторит судьбу тяжёлого рока, металла и прочих течений, чей век был ярок, но, к счастью, короток.

 2. С каждым годом читателей поэзии становится всё меньше. Это происходит из-за ... ?

Да, есть и «графоманизация», и снижение интеллектуального уровня, и упадок общей культуры, – однако хочется уточнить: не всего народа, а его части, что снимает с проблемы мнимую глобальность. А вот с утвердительной частью вопроса – «С каждым годом читателей поэзии становится всё меньше» – не соглашусь.

Откуда взято это положение? Из статистики? Но откуда ей взяться, если читатель из мира печатных публикаций ушёл в Интернет, а там всякие подсчёты провести просто невозможно. Достаточно взглянуть на шестизначные числа читателей на сайтовских страницах действительно сильных авторов, чтобы убедиться как минимум в не меньшем, чем прежде, интересе читателей к хорошей поэзии. Ну а говорить об «исчерпанности», если речь идёт о литературе и, в частности, о стихах, мне вообще не кажется правильным подходом.

Однако была другая и весьма серьёзная опасность, которая проистекала от обилия возможностей, которые Интернет предоставил человечеству. Как я уже сказал, читателей меньше не стало, а вот «писатели» размножились в масштабах, превышающих прежние на нескольких порядков. Сегодня любой желающий может предложить миру несъедобные плоды своего вдохновения. В итоге гигантские социальные сети и немодерируемые сайты, вроде stihi.ru, переполнены текстами ничтожного уровня. Процесс этот длится уже немало лет, и когда-то мне казалось, что хорошая литература неизбежно утонет в болоте графомании. Но положение спасли, как мне кажется, многочисленные конкурсы, затеянные энтузиастами на разных по уровню литературных сайтах. Они эффективно и показательно отсеяли семена от плевел, в итоге чего возникла довольно разветвлённая межсайтовская «табель о рангах», достаточно объективно демонстрирующая «who is who».

 3. Часто критики характеризуют ... . Какое направление наиболее вероятно в будущем: ... ?

Я не считаю, что нынешняя ситуация в литературе и в частности в поэзии кардинально отличается от других периодов их развития. Достаточно вспомнить полувековой период на границе прошлого и позапрошлого столетий, в котором бурлило и пенилось такое варево, от которого в судорогах должны были скончаться и литература, и живопись, и музыка… А в итоге пена сошла на нет, а человечество узнало сотни великих имён и тысячи выдающихся произведений.

На вопрос же о наиболее вероятном направлении развития словесного искусства я однозначно ответить затрудняюсь. Скорее всего, философская, тематическая и стилевая палитра будет весьма разнообразна.

4. Свойственные молодым поэтам ... – свидетельствуют о появлении контркультуры. Способна ли она перевесить традиционную культуру?

Давайте заглянем на страницы сборников, издававшихся в Советской России в 20-е годы ХХ века.

Много ли лиризма и классической силлаботоники мы найдём в стихах футуристов, иммажинистов, романтических космистов, пролетарских поэтов и т.д.? Предложение делать гвозди из людей – даже при всей его метафоричности – выразило суть эпохи с её принципиальной установкой на массовидность автора и читателя. Вспомним стенания Есенина по поводу вытеснения «стальной конницей» всего живого и естественного. Вспомним гордость Маяковского «стальными милями»! – и где нынче эти мили и конницы?

Что же касается социальных и политизированных мотивов, то их нынешнее доминирование вполне оправданно конкретной проблематикой времени. Опять-таки вспомним как пример хотя бы поэзию периода Великой Отечественной войны. Много ли мы найдём в ней тематического разнообразия, философских поисков, индивидуальных метаний и сомнений? Однозначность требований времени определила однозначность тематики. Но всегда настают другие времена... Вот и мы доживём, надеюсь, и до лиризма, и до душевности! А если не мы, то наши дети.

 5. Не является ли постмодернизм ... ?

К сожалению, я не знаю, кто такая Я.В. Погребная и не знаком с её работами. Но буквально на днях мне повезло познакомиться с эмоционально написанной статьёй С. Яржембовского «Что такое постмодерн» (https://www.kruginteresov.com/230217sjpmd594.html), и пока я читал её, меня не оставляло ощущение, что многое в ней мне уже знакомо, причём, очень давно.

С. Яржембовский весьма резко высказывается о сути и проявлениях постмодернизма:

 «Постмодерн настойчиво подчёркивает, что намеренно играет формами, из которых ушла жизнь. Муляж, полая фигура, «кукла куклы, изготавливаемая куклой» – это и есть главный символ постмодерна – симулякр, подобие, лишенное подлинника, образ отсутствующей реальности… // … Для постмодернистов «от науки» характерна абсолютно нахальная самоуверенность в областях знания, находящихся далеко за пределами их компетенции, жонглирование словами и фразами, не имеющих ни малейшего отношения к делу – исключительно лишь для того, чтобы «запудрить мозги» неспециалистам, придав своим бессмысленным измышлениям впечатление солидности и основательности. Все их аналогии притянуты за уши и вызывают только недоумение. Представители точных наук в ответ на такие высказывания только усмехаются, но в гуманитарной области подобная ахинея чаще всего не встречает должного отпора, и доверчивый читатель «хавает» подобную бессмыслицу, не осознавая, что всё это просто стёб и издевательство».

А вот цитата из книги, которую я назову позже:
«В прочувствованных фельетонах журналисты возвещали близкий конец искусства, науки, языка, со сладострастием самоубийц провозглашали инфляцию понятий и полную деградацию духа в ими же сфабрикованном бумажном мире фельетона и с притворно циническим равнодушием или же в экстазе вакхантов созерцали, как не только искусство, дух, этика, честность, но и Европа, и «весь мир» идут к закату… // …Мы действительно склонны допустить мысль, что к этим изготовленным в массовом порядке статьям примешана большая доза иронии и самоиронии, для понимания которых еще предстоит подобрать ключ. Производители подобной мишуры частью состояли в редакциях газет, частью были свободными художниками, порой их именовали даже поэтами. Предположительно, многие из них принадлежали к ученому сословию, нередко это были профессора высших учебных заведений со славным именем…».

Эта цитата взята из романа Германа Гессе «Игра в бисер», писавшегося 10 лет и законченного в 1942 году. Я не хочу останавливать на том, какой герой и по какому поводу произносит эти слова. Важно, что для Гессе такое состояние извращённой общественной структуры было уже представимой и во многом окружающей его реальностью. Иначе говоря, то, что мы ныне называет постмодернизмом, началось задолго до приписываемым ему сроков. А может быть, всё началось ещё раньше? Или даже существовало всегда? И не стоит ли вспомнить предложенные футуристами меры по сбрасыванию всех и вся с «парохода современности»? И что имел в виду Брюсов, когда писал о «грядущих гуннах»? Я склонен думать, что этими гуннами были для него не кочевники на лошадях, а мерзавцы и дураки, которым общество по ошибке или наивности доверило регламентацию своей духовной жизни.

Я привожу все эти цитаты и соображения потому, что не считаю постмодернизм чем-то новым и заслуживающим серьёзного внимания. Он был всегда, он приобретал различные формы, имея целью воздействовать на сознание обывателя таким образом, чтобы максимально просто получить от него власть и деньги. А потому рассуждать серьёзно о новизне постмодернизма и его воздействии на современного читателя я не нахожу нужным.

В. Г. Куприянов:

1. Рэп – это современная поэзия?

Вот мой рэп. Исполняю часто вместе с Сергеем Летовым (саксофон, китайская флейта). Сюда же можно отнести и мою «Симфонию стула…», на которую написала музыку композитор Ольга Магиденко, живущая в Германии: https://poezia.ru/works/79090. Но не считаю «наш» рэп перспективной поэзией.

ГИППО-ПОЭМА

Нашему времени повезло:

Мы поняли, в чем заключалось зло.

И в этом мы виноваты сами -

Зло заключалоь в Гиппопотаме.

Он жил, чураясь наших забот,

А мы проливали гиппопо-пот,

Он же на труд не растрачивал сил,

Но гиппопо-ел и гиппопо-пил,

Гиппопо-спал и гиппопо-пел

За счет своих гипотетических дел.

Молол он ги-патетический вздор

И этак все выше и выше пер,

И вот для него мы всего лишь ноли,

Он же - Гиппопо-пуп земли.

А кто-то, верный в расчете простом,

О том сочинаяет гиппопо-том,

Потом его слава в ораве уст,

Уже установлен Гиппопо-бюст,

Вот Гиппопо от головы до пят,

И гиппо-подонки вокруг вопят:

Гип-гип-ура! Гип-гип-ура!

Так наступила Гиппо-пора.

Гиппопо-мед - тем, кто поймет,

Что он по гиперболе к счастью ведет.

На тех, кто не верит в этот гипноз,

К Гиппо идет за доносом донос,

И Гиппо казнит всех негибких сам.

Но это уже перегиб-попотам!

История не простит перегиб!

И вот от гриппа Гиппо погиб.

Гиппо погиб! Гиппо погиб!

Да не повторится подобный тип!

Теперь забьем мы осиновый кол

И землю избавим от меньших зол...

Но слухи ползут, что Гиппо живет

Под новой фамилией – Бегемот!

2. С каждым годом читателей поэзии становится всё меньше. Это происходит из-за ... ?

Общая культура снижается. Из-за коммерции (книжная торговля) и из-за последствий антигосударственной политики в области образования. Еще в 80-е годы я наблюдал, как у книгопродавцев росла нелюбовь к дешевым поэтическим сборникам, их стали заказывать только «для репертуара». Но мы когда-то с удовольствием покупали эти дешевые книжки. За рубежом падение интереса совпало с нашей перестройкой и с распадом Союза. Один умный немец мне это объяснил просто: Советский Союз поддерживал культуру и принуждал нас к тому же, то есть капитал вынужден был «раскошеливаться» на культуру, а теперь этого «соревнования» уже нет. С объединением Германии стали закрывать факультеты славистики в университетах, сокращать число библиотек и книжных магазинов. В конце 90-х одна из моих поэтических книг в Германии выдержала 4 издания, далее это стало нереальным, тиражи стали падать. У нас книги в это же время резко подорожали и стали мало доступными для самой читающей публики: для молодежи (для студентов) и для пенсионеров. Исчезла логистика, то есть заказы по всей стране. Подорожала почта, но за рубежом на пересылку книг существенная скидка. У широкого «среднего» (не читающего критику) читателя ныне полная уверенность, что все поэтические книги издают только состоятельные графоманы за собственный счет.

  Но никакой усталости системы я не наблюдаю, если я правильно понимаю это выражение. Талантливые люди появляются при любой системе и не     должны уставать, как бы их ни угнетала так называемая действительность.

  3. Часто критики характеризуют ... . Какое направление наиболее вероятно в будущем:... ?

Ни то и ни другое, поэзия не в промежутке, скорее в расцвете. Это касается и не столь редких поэтических книг и многочисленных (массовых) публикаций в соцсетях. И у последних (в соцсетях) читателей больше, чем у малотиражных и весьма дорогих книг. Книги, выпущенные за свой счет не самыми блестящими авторами, скорее доходят до читателей, ибо они не только продаются, но и дарятся. Достойные книги достойных авторов, вышедшие при государственной поддержке, не обязательно доходят до книжных магазинов, они считаются плохо продаваемыми, они застревают в интернет-магазинах, где стоят не дешево и продаются по произвольной цене. В Германии, например, цена определяется издателем и фиксируется на обложке книги, ни один книжный магазин не имеет права увеличивать эту цену. К тому же там очень дешевая потовая доставка книг. Итак, количество поэтических книг у нас велико, что не исключает качество, но движение их к читателю сознательно затруднено. В то же время все более зыбкой становится граница между графоманией и талантом. Это касается как «сложности» так и «простоты». Поэзия все реже соотносится со служением культуре, доступность сетевых публикаций превращают ее в хобби и в игру. Журнальная критика отличается сервильностью к авторам, ибо рецензии часто являются заказными. Отсюда всеобщая благостная картина в критической живописи. Филологическая наука копается в лирических окаменелостях, не обращая внимания на всеобщую речевую вакханалию. Тем временем Аполлон не требует поэта к священной жертве (традиция и «высокий стиль»?), а дионисийское начало глохнет в грохоте инструментально-вокальных групп.

4. Свойственные молодым поэтам ... – свидетельствуют о появлении контркультуры. Способна ли она перевесить традиционную культуру?

Странная смесь посылок, вряд ли очевидная в реальности. Всегда есть молодые поэты с чувством лиризма, всегда и сейчас при всем призыве молодежи к безудержной пляске. Контркультура – явление подпольное. Таковыми были поэты-диссиденты в советское время. Как может «отказ от силлаботоники» плодить «контркультуру»? Обычно поэты учатся сочетать верлибр с регулярным стихом. Силлаботоника сама по себе более располагает к графомании, диктуя формальный каркас безотносительно к содержанию. Прогноз развития мне видится только в диалектическом синтезе крайностей, где крайностями будут уже понятая традиция и еще не вполне осознанной возможностью в той же традиции. В разумных взаимовлияниях прозы и поэзии. Стоит здесь еще обратить внимание на политику некоторых издательств, «Новое литературное обозрение» будет поддерживать «инновации» («контркультуру»), как и журнал «Воздух», издатель которого Дмитрий Кузьмин полагает, что вся наша поэзия «застряла» в 19 веке. Однако, как бы ни изменялась форма, содержание поэзии есть проза, она и задает возможное зыбкое равновесие между либеральным вызовом и творческим развитием традиции.

5. Не является ли постмодернизм ... ?

Постмодернизм «формирует нового читателя», деформируя его. Связь с массовой коммуникацией в том, что автор (который «умер») старательно вписывает рекламу себе любимому в свое сочинение. «Ориентация на культуру» – мелкая лесть постмодерну, который презирает культуру («деконструкция»). Мой «постмодернистский» роман о поэте Померещенском – «Башмак Эмпедокла», о существовании в культуре как бы избегая её. «Образованность» читателя зависит от забвения государством принципа творчества, творческого поведения. В конституции СССР  советской 1977г. зафиксировано: «...государство ставит своей целью расширение реальных возможностей для применения гражданами своих творческих сил, способностей и дарований, для всестороннего развития личности». В новой, действующей российской: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства» . Отсюда –гражданин имеет право жить вне культуры, ибо он свободная (на себя самого замкнутая) личность. Отсюда – личность поэта для современного потребителя является классово чуждой,

  Моему поверхностному взгляду кажется, что Я.В. Погребная, как титаник филологии, натолкнулась на айсберг постмодернизма и увидела в нем «культуру». Мой опыт общения с постмодернистами убеждает меня, что они, скорее, мошенники в культуре, отвлекающие относительно грамотного читателя от грамотного понимания культуры. Мои соображения о постмодерне можно прочитать здесь:

https://poezia.ru/works/89449 – «Пастиш о постмодернизме», о том, как сами постмодернисты пишут о нем; https://poezia.ru/works/94188 –  «Взбесившиеся микробы», о смешении добра и зла, верха и низа в постмодернизме: «… Все можно превратить в цитату, преобразовать и т. д. Над предшествующем можно слегка посмяться, тем не менее, оставив его в живых (Пушкин), можно и уничтожить, унизить, испакостить, поменяв местами верх и низ, добро и зло, правду и кривду. («Есть упоение в говне…» – Тимур Кибиров) Последнее стало метой постмодернизма. Уж не им ли давал для этого повод еще Фридрих Ницше:

Нельзя ли все ценности перевернуть?
Может быть, добро и есть зло?
И бог всего лишь измышлен.
Всего лишь уловка черта?
И все в конце концов в итоге ложь?
И если мы все обмануты,
то не потому ли обманщики?
Разве нет у нас повода для обмана?

https://poezia.ru/works/114871 –- «Свальный грех речи», о постмодернизме как смешении устной речи с книжной; о клиповом сознании постмодернизма:  

«Кляп клипа» – https://poezia.ru/works/109182. Отсюда жизнь как клип, вплоть до клиповой войны, когда можно врать, будто не участвуешь в войне, обучая солдат и снабжая их оружием. И вопрос о постмодернизме лишь частный момент в осознании бытования традиционной (книжной) культуры в жестких тисках массовых коммуникаций.