Случись, что между будничных вестей... Сонет 05. Эдна Сент-Винсент Миллей

Ира, здравствуй! Мастерский перевод, что тут скажешь! Одно "что", одно "где, одно "когда"). Весь сонет - два предложения! Это если говорить о формальной стороне дела.
Если я и не заплакала в голос, то только потому, что "in such a place" as subway train, nobody could cry aloud...or no one should cry

Добрый день, Ира.
Очень даже получился.
По мне, нервный такой текст. Ломаный. По мне.
У Вас получилось - всё в подземке: некролог, свидетели, станционные огоньки и реклама.
У неё - в конце - взгляд движется снизу вверх.
И останавливается на рекламном щите..
Ирония над нынешними богами и всё такое...
Героиня из подземки выходит на перекрестье.
Взглянуть на вознесение личного божества.
Мнение субъективное, конечно. Но я когда-то с этим возился и что-то себе напридумывал.
Спасибо. Было интересно.

Здравствуйте, Ирина! Уже несколько дней подряд возвращаюсь к вашему переводу этого стихотворения Миллей. Точнее, к 4-м заключительным строчкам.   О «станционных огоньках».  Мне бы казалось, что они могут быть «неспешными» или напротив «поспешными», или ещё какими-нибудь, но в данной контексте вряд ли «весёлыми». Американский профессор английского языка и литературы Michael Thurston (МТ) в книге «The Underworld in Twentieth-Century Poetry»  так характеризует ситуацию ЛГ с этими огоньками и рекламой: „Окруженная, но одна, застрявшая, но в неотвратимом движении, она может только создать внешне настороженное выражение лица и смотреть на проходящие огни (у них есть свобода действий, пока она терпит вынужденную пассивность) и читать объявления в поезде.» И об объявлениях, точнее, о рекламе. Полагаю, что здесь речь скорее не о рекламе мехов, но рекламе «должного хранении мехов».  МТ в упомянутой выше книге отмечает: «Сонет завершается акцентом на поверхностях:   ЛГ обращает внимание на объявления о том, «где хранить меха и как ухаживать за волосами», — и признанием опосредованного характера утраты и траура в современном городе. Меха хранят бережно, а волосы обрабатывают, чтобы сохранить в мертвых остатках видимость жизненной силы...».  Конечно, сказанное выше — всего лишь мнение читателя и не позиция автора стиха. Тем не менее, думаю, что ваш замечательный перевод  может выиграть, если Вы примете во внимание и это мнение. Спасибо!

ВМ

На мой взгляд, этот перевод – хорошая гладкопись. Передан антураж, на фоне которого читатель наблюдает героиню. Соглашусь с Владиславом Кузнецовым, что данный сонет один из самых … самых в творчестве Эдны Миллей, именно по эмоциональному накалу.

Во-первых, он не похож на другие её сонеты, изобилующие эпитетами, метафорами и пр. Здесь их нет от слова совсем. Только деловитый нарратив с перечислением окружающих деталей. Эмоциональный накал достигается за счёт единственной грамматической конструкции Subjunctive Mood (сослагательное наклонение):

If I should learn … I could not cry … I should but watch

Subjunctive Mood – это форма глагола, которая обозначает действие не как реальный факт, а как что-то желательное, предполагаемое, сомнительное, важное, условное или просто не соответствующее реальности.

То есть, у Л.Г. нет того спокойствия и решимости, которое читается в переводе. Там есть пресловутое «бы», которое не мешает, а помогает почувствовать нерв сонета. Читатель не просто понимает, он ощущает, что хоть ситуация и не соответствующая реальности, но случись она, реакция героини не могла бы быть  столь однозначной как в переводе. Могло быть как угодно, фифти-фифти. Потому что у автора SHOULD, а не SHALL.

Понимание этой неоднозначности, заставляет читателя задуматься, а что же послужило причиной такой неуёмной игры воображения Л.Г.: её взбалмошный характер, неуравновешенная психика (Владислав упоминал о пристрастиях самой Э.М.) или нестерпимая обида на человека, притупить которую можно, лишь вообразив самое страшное.

Образ у Э.М. не столь однозначен как в переводе.