В глубоких сумерках прибыл в Кёльн,

Там рейнское внял волнованье,
Вдохнул я немецкий воздух и
Он оказал влиянье

На мой аппетит. Я съел
Омлет с беконом, солёным
Настолько, что мне пришлось
запить рейнвейном хвалёным.

Всё ещё златом прельщает Рейнвейн
В зелёном римском фужере,
Но если малость ты перебрал,
Бьёт по мозгам в полной мере.

Свербит так сладко в твоём носу,
Нет мочи прервать наслажденье!
Меня потянуло в сумрак ночной,
В проулках продлить упоенье. 

В глаза мне глядели, застыв, дома
И намекали окольно
О старых легендах забытых времён
Священного города Кёльна

Здесь духовенство вершило суд,
Страхом был город окутан;
Об этом господстве тёмных людей
Писал тогда Ульрих фон Гуттен.

Плясали средневековый канкан
Монашки, монахи фривольно;
Доносцы, краплёные ядом, строчил
Хогсратен, Менцель из Кёльна. 

Здесь инквизиторы много людей
И книг на кострах сжигали;
При этом звонили в колокола
И «Боже, помилуй!» орали.

Тупость и Злоба сношались тут,
Подобно собакам дворовым,
Снуют их выродки посейчас
По путям тупиковым. --

Взгляните же! в свете луны
Там монумент колоссальный!
Чертовски чёрный, смотрит вверх
Домский собор сакральный.

Бастилией Духа должен был стать,
Мечтали легаты-ловчилы:
Они бы в громадной тюрьме
Немецкий разум сгноили!

Но Лютер пришёл и сказал
Великое «Стой!» так строго,
Что прерванной стала с тех пор
Постройка Дома Бога.

Он был незакончен – и хорошо.
Нам это прибавит силы
Увековечить немецкую мощь
И протестантов посылы.

Для вас же, презренные шельмецы,
Немощная забота:
Вам не продолжить ваш прерванный труд
В строительстве крепости гнёта!

Безумная чушь! Ваш бубенец
Будет бренчать безответно,
Взывая к евреям и еретикам;
Всё бесполезно и тщетно.

Зря будет великий Ференц Лист
Играть на благо собора,
И гений-король декламирует зря --
Вам не дождаться сбора! 

Не будет достроен Кёльнский собор,
Хоть и отправлен глупцами
Из Швабии целый корабль,
Гружёный одними камнями.

Не будет достроен. Не страшен тот крик
Вороний и совиный --
Они по старинке любят взлетать
На башенные вершины.

О да, наступят времена:
Без долгого разговора
В пустых помещениях сотворят
Конюшню вместо собора.

«А если конюшней станет собор,
Какой предложим сценарий,
Куда отнести мощи Трёх Королей,
В какой святой реликварий?»

Ответ на вопросы: А нужно ли нам
В наше-то время стесняться?
Три Короля из восточной земли
В доме другом поселятся.

В клетки железные поместим,
Прислушайтесь к слову эксперта,
В Мюнстере пусть повисят пока,
В башне Святого Ламберта.

Король портных сиживал там
С вельможами своими,
Теперь мы клетки населим
Монархами иными.

Пусть справа висит Бальтазар,
А слева -- парить Мельхиору,
Центральным станет Гаспар – Бог знает, как
Жили трое в ту пору!

Священный этот восточный альянс
Канонизирован ныне,
Но, может, всё же не всегда
Достоин был святыни.

Герр Бальтазар и Герр Мельхиор --
Гаучи, может. Мытарства
Познав, они обещали дать
Основной закон государства.

И дали задний ход. – Мавров король,
Гаспар, возможно, что в солидарность,
Народу, глупому, он предложил
Чёрную неблагодарность!

***

Примечание:

* „in die Nase steigt“. Das Sprichwort bezieht sich auf die Vorstellung, dass der Alkohol ins Gehirn steigt und dort zu einer negativen Veränderung des Verhaltens führt/ Буквальный перевод: поднимается в нос/ Поговорка основана на воображении, что алкоголь попадает в мозг и вызывает негативные изменения вповедении человека. В данном контексте соответствует русской идиоме: бьёт по мозгам.

Hochstraaten (привильное написание: Hoogstraten – Хогстратен) – средневековый инквизитор в Кёльне. Гейне аллегорически связывает с именем своего яростного оппонента Вольфганга Менцеля из Швабии (поэт, писатель, литературный критик)

Иллюстрация: Домский собор в Кёльне. Первая фаза строительства 1248-1842

***

Caput IV

Zu Köllen kam ich spätabends an,
Da hörte ich rauschen den Rheinfluß,
Da fächelte mich schon deutsche Luft,
Da fühlt ich ihren Einfluß -

Auf meinen Appetit. Ich aß
Dort Eierkuchen mit Schinken,
Und da er sehr gesalzen war,
Mußt ich auch Rheinwein trinken.

Der Rheinwein glänzt noch immer wie Gold
Im grünen Römerglase,
Und trinkst du etwelche Schoppen zuviel,
So steigt er dir in die Nase*.

In die Nase steigt ein Prickeln so süß,
Man kann sich vor Wonne nicht lassen!
Es trieb mich hinaus in die dämmernde Nacht,
In die widerhallenden Gassen.

Die steinernen Häuser schauten mich an,
Als wollten sie mir berichten
Legenden aus altverschollener Zeit,
Der heil'gen Stadt Köllen Geschichten.

Ja, hier hat einst die Klerisei
Ihr frommes Wesen getrieben,
Hier haben die Dunkelmänner geherrscht,
Die Ulrich von Hutten beschrieben.

Der Cancan des Mittelalters ward hier
Getanzt von Nonnen und Mönchen;
Hier schrieb Hochstraaten, der Menzel von Köln,
Die gift'gen Denunziatiönchen.

Die Flamme des Scheiterhaufens hat hier
Bücher und Menschen verschlungen;
Die Glocken wurden geläutet dabei
Und Kyrie eleison gesungen.

Dummheit und Bosheit buhlten hier
Gleich Hunden auf freier Gasse;
Die Enkelbrut erkennt man noch heut
An ihrem Glaubenshasse. –

Doch siehe! dort im Mondenschein
Den kolossalen Gesellen!
Er ragt verteufelt schwarz empor,
Das ist der Dom von Köllen.

Er sollte des Geistes Bastille sein,
Und die listigen Römlinge dachten:
In diesem Riesenkerker wird
Die deutsche Vernunft verschmachten!

Da kam der Luther, und er hat
Sein großes »Halt!« gesprochen –
Seit jenem Tage blieb der Bau
Des Domes unterbrochen.

Er ward nicht vollendet – und das ist gut.
Denn eben die Nichtvollendung
Macht ihn zum Denkmal von Deutschlands Kraft
Und protestantischer Sendung.

Ihr armen Schelme vom Domverein,
Ihr wollt mit schwachen Händen
Fortsetzen das unterbrochene Werk,
Und die alte Zwingburg vollenden!

O törichter Wahn! Vergebens wird
Geschüttelt der Klingelbeutel,
Gebettelt bei Ketzern und Juden sogar;
Ist alles fruchtlos und eitel.

Vergebens wird der große Franz Liszt
Zum Besten des Doms musizieren,
Und ein talentvoller König wird
Vergebens deklamieren!

Er wird nicht vollendet, der Kölner Dom,
Obgleich die Narren in Schwaben
Zu seinem Fortbau ein ganzes Schiff
Voll Steine gesendet haben.

Er wird nicht vollendet, trotz allem Geschrei
Der Raben und der Eulen,
Die, altertümlich gesinnt, so gern
In hohen Kirchtürmen weilen.

Ja, kommen wird die Zeit sogar,
Wo man, statt ihn zu vollenden,
Die inneren Räume zu einem Stall
Für Pferde wird verwenden.

»Und wird der Dom ein Pferdestall,
Was sollen wir dann beginnen
Mit den Heil'gen Drei Kön'gen, die da ruhn
Im Tabernakel da drinnen?«

So höre ich fragen. Doch brauchen wir uns
In unserer Zeit zu genieren?
Die Heil'gen Drei Kön'ge aus Morgenland,
Sie können woanders logieren.

Folgt meinem Rat und steckt sie hinein
In jene drei Körbe von Eisen,
Die hoch zu Münster hängen am Turm,
Der Sankt Lamberti geheißen.

Der Schneiderkönig saß darin
Mit seinen beiden Räten,
Wir aber benutzen die Körbe jetzt
Für andre Majestäten.

Zur Rechten soll Herr Balthasar,
Zur Linken Herr Melchior schweben,
In der Mitte Herr Gaspar – Gott weiß, wie einst
Die drei gehaust im Leben!

Die Heil'ge Allianz des Morgenlands,
Die jetzt kanonisieret,
Sie hat vielleicht nicht immer schön
Und fromm sich aufgeführet.

Der Balthasar und der Melchior,
Das waren vielleicht zwei Gäuche,
Die in der Not eine Konstitution
Versprochen ihrem Reiche,

Und später nicht Wort gehalten – Es hat
Herr Gaspar, der König der Mohren,
Vielleicht mit schwarzem Undank sogar
Belohnt sein Volk, die Toren!