Сергей, это, на мой взгляд, издевательство над русским языком.

Сравните, например, с переводом Елены Ительсон:

Жара жужжит. В обед пришло томленье.
Она не замечала духоты,
в неистовую точность исполненья
вложив стремительность своей мечты

о поисках в горячности порыва
сокрытой яви, спрятанной, как клад.
Вдруг за окном зашелестел ревниво
изнеженный и утомленный сад.

Она к окну отсела от рояля.
В ушах звучал назойливый мотив.
Жасминный запах в гневе отстранив,
она ушла. Ей запахи мешали.

Уважаемые коллеги!

Вопрос о множественных переводах крайне актуален. Прежде всего, следует иметь в виду всякие конкурсы переводов, где соревнуются над переводом одного-единственного стихотворения, чаще всего вполне посредственного с точки зрения истории литературы. В ситуации конкурса видно, что 99% таких переводческих усилий уходит в песок.

В случае с Рильке переводы оправдываются хотя бы тем, что переводческие усилия тут заведомо не зряшные. Хотя на каждый чих Рильке приходится по 20-30 желающих чихнуть по-русски (это как минимум), и чихнуть громче прочих, но сам уровень поэтики таков, что любой профессиональный перевод, первостатейный или не очень, может найти свое место в ореоле интерпретаций и, стало быть, в истории литературы. А перевод Крынского вполне профессионален, хотя и сделан в неблизкой для меня манере. Верно, что тут еще и необходим хороший редактор, но это нормально.

Верно и то, что перевод Крынского сделан не в современной стилистике. То есть, если вводить этот текст в ряд стихотворений на сайте в рубрике «Произведения», сравнивая с популярной лирикой современности, то ажиотажа Рильке не вызовет. Но это как раз преимущество перевода Крынского. Дело в том, что переводы старых шедевров как раз и ценятся за их отличия от «новодела». Есть любители попсы, но есть и любители антиквариата.

Для справки.

Как правильно заметил В. Маринин, приведенные Александром строки принадлежат К. Богатыреву, назвавшему свой вариант «Упражнения на рояле». А вот довольно занятный перевод непрофессионального (в привычном смысле) автора:

Рильке. Пианистка. Перевод Иды Замирской

Полуденное лето утомило.
От платья легкой свежестью несло.
Вспорхнули ее руки над клавиром,
В усталом сердце разлилось тепло.

Казалось, что реальность позабыта,
Этюд вверг душу в сладкий полусон.
Прервался звук - эмоции в избытке:
Смутила прелесть сада за окном.

Скрестила руки, любовалась видом,
Хотела было с полки взять словарь,
Да резко закружилась голова -
Реакция на аромат жасмина.
Если современному читателю сказать, что это – Рильке, он примет на веру. В этом сложность читательской оценки любого перевода, сделанного на основе шедевра прошлых эпох. Если переводчик желает сказать что-то свое, удержать его от такого опасного шага невозможно. Но кто из присутствующих знает о существовании некой Замирской? В том-то и дело!

А вот для сравнения перевод В. Микушевича:

Своим дыханьем собственным одета,
разучивая тщательно этюд,
до вечера ждала в жужжанье лета,
когда вольётся в комнатный уют

действительность, к ней подобравшись тайно,
душа, быть может, этих душных дней,
и вот в окне приблизился случайно
парк прихотливо-сумеречный к ней.

Скрестила руки, а потом невольно,
одна из тех, кто длинной книге рад,
вдруг отстранила жестом аромат:
нечаянно жасмин ей сделал больно.

Почувствуйте разницу!

Всякие «переводы по мотивам» здесь упоминать и тем более рассматривать не буду. В том числе, и талантливую трудягу Ительсон. Надо быть по меньшей мере Лермонтовым или хотя бы Буниным, или уж беспардонным искателем славы, чтобы претендовать на гениальность собственных виршей, называя их «из Рильке» или «из Гейне». Это вообще все за гранью!