Болеслав Лесьмян. Из сборника "Луг"

БОЛЕСЛАВ ЛЕСЬМЯН
BOLESLAW LESMIAN

ЛУГ
LAKA

Переводы с польского

СПИСОК.

1. "К румянцу черешни слетаются птицы…"
2. ГАД  
3. ЗАПОЗДАЛОЕ СВИДАНИЕ
4. "Я стою за дверями - они из клёна…"
5. "Не мешкают грозы…"
6. "Мчусь душою к тебе я - над пургой ошалелой…"
7. В ПОЛЕТЕ
8. ВСТРЕЧА
9. РАЗДУМЬЕ
10. ПЕВЦУ
11. ЛУГОВИНА

Оригиналы могут быть найдены по тэгу
http://stran-nik.livejournal.com/tag/%27%D0%91%D0%91_%D0%9B%D0%B5%D1%81%27

----------------
 
"К румянцу черешни слетаются птицы…"

К румянцу черешни слетаются птицы,
Расклёвано семя - и к солнцу открыто.
Кора на черешне жуками прошита,
Смолистою каплей рассвета сочится.

Склонясь под нежданной росой проливною,
Цветы совершают земные поклоны;
Поток муравьиный дрожит закруглённо,
Струясь розоватой живою волною.

И радость вскипает, тиха и несметна,
И сердце открыто, когда я воочью
Цветы наблюдаю, рождённые ночью, -
Ещё накануне здесь было бесцветно!

ГАД
Мириаму

Шла с грудью млечной в зеленый сад -
Внезапно выполз из кущи гад.

Давил в объятьях что было сил,
И ей все тело ласкал, травил.

Ее учил он вдвоем дремать,
И гладить змея, и прижимать,

От неги - долгой, как смертный сон, -
Шипеть и виться, дрожать, как он.

Фантазий в страсти я не стыжусь,
Я с королевским лицом явлюсь.

Дарую клады тебе со дна,
То явью будет - не будет сна!

Змеиной кожи снимать не смей!
Других не надо. Мне нужен змей.

О, гладь мне жалом, как прежде, бровь,
Впивайся в губы, отведай кровь,

И извивайся, и задевай
Башкой змеиной о ложа край.

Прошу, прильни же к моей груди,
К чему мне клады? Не уходи!

В слюне змеиной есть вкус любви -
Останься гадом, ласкай, трави.

ЗАПОЗДАЛОЕ СВИДАНИЕ

Пойдём вослед и шелесту, и тени;
Тропа в росе, как в блёстках серебра.
На солнце, где крыжовников сплетенье,
Пахнёт землёй кротовая нора.

В траве - дождя былого след лучится,
И лист увял от холода ночей;
Шумят в саду давно забытом птицы,
Весь сад наполнен гомоном грачей.

Сосна меж яблонь выросла украдкой,
На хвое - блёклый блеск голубизны.
Весна была, но оказалась краткой,
И жизнь теперь в испуге без весны...

Тебя платок спасает от прохлады,
Он для груди - подобием гнезда...
Нам те слова давно сказать бы надо;
Теперь они - пустые навсегда.

Закрыть глаза нам прежде нужно было -
И прямо в солнце, обнявшись, пойти!
Теперь глаза закрыть - не хватит силы,
Теперь уста замрут на полпути...

"Я стою за дверями - они из клёна…"

Я стою за дверями - они из клёна,
Я стою и устами молчу влюблённо.
Ночь меня настигает, идёт за мною,
И вокруг так пустынно порой ночною.

От любви замираю, огнём пылаю,
Дверь рукою толкаю и открываю,
И в альков твой вбегаю - к моей святыне;
Возле этого ложа - мой пост отныне.

И ничто не повергнет меня в смятенье,
Даже рук твоих тонких, дрожащих тени.
Я останусь, даю в том святое слово;
Хоть моли, но не выйду я из алькова!

"Не мешкают грозы…"

Не мешкают грозы,
А чуда - не жду;
И умерли розы
У милой в саду.

Я брёл к ним хромая,
В болотах скользя...
Прийти к ним - я знаю! -
Вторично нельзя.

"Мчусь душою к тебе я - над пургой ошалелой…"

Мчусь душою к тебе я - над пургой ошалелой,
Прямо к свету, что брезжит за буранной куртиной.
Каменеет кручина чья-то статуей белой,
Белой статуей скорбной - там, над черной долиной.

Старых створок объятья тебя некогда скрыли -
Ты с тех пор в моих мыслях бледно-призрачной стала.
С того часа так странно и так страшно забыли
Мы друг друга, как будто нас совсем не бывало.

Так найдем же друг друга средь метелей круженья,
Над вечерней пучиной сможем снова влюбиться
Той повторной любовью, что не хочет спасенья,
Тем последним желаньем, что не знает границы!

Мы полюбим мученьем, кровью нашей потери -
Но про счастья утрату пусть никто не узнает,
Мы полюбим прозреньем: смерть приблизилась к двери -
Обе смерти, что вместе совершиться желают.

Шум и треск по-над лесом, в клочьях - грива бурана,
Словно вихри о сучья в темных зарослях рвутся.
Жизнь из жил вытекает - это давняя рана…
Не посметь улыбнуться, не успеть улыбнуться.

Мчусь душою к тебе я - над пургой ошалелой,
Прямо к свету, что брезжит за буранной куртиной.
Каменеет кручина чья-то статуей белой,
Белой статуей скорбной - там, над черной долиной.

В ПОЛЕТЕ

Мчусь на звере, на жутком исчадье кошмара,
Ненавидя границы, в свободу без меры -
Ту, что пенится в пасти чудовища яро…
Но внезапно - преграда пред мордой химеры.

Зверь хрипит у предела лазурного света!
Здесь укрытие Бога! - я ведаю это.
Зависаю над бездной в испуге от встречи,
В этой бездне - и взгляды Господни, и речи:
"Буду вечно границей тебе и судьбою!
Мой скиталец, повсюду я буду с тобою!"
Знать не знаю границы! И, речи не веря,
С дерзкой страстью в пространство направил я зверя,
Он легко перенесся над Богом и бездной -
Снова нет мне границы средь воли небесной!
Но когда я в пучине небес захлебнулся,
Гривы зверя рукою заблудшей коснулся, -
Шею Бога нащупал под гривою длинной!
Значит, Бог из уюта уносит, вздымая,
Словно вместе идти нам дорогой единой
В безвозвратность? Я верю! И снова внимаю:
"Буду вечно границей тебе и судьбою!
Мой скиталец, повсюду я буду с тобою!"
И душа привыкает к сей речи все боле.
Нет конца моей гонке. Зверь мчится на воле!

ВСТРЕЧА

Я вижу ястреба: то вправо надо мною,
То влево реет он - как будто не одною
Душою наделен!
Когтями острыми он бурю обнимает,
И суть парения такого понимает
На свете только он!

Я жажду встречи с ним - желаю, чтоб спустился,
Сквозь расстояние глумливое пробился,
Свою покинул высь,
Чтоб опускался он движением отважным,
Но не без трепета - так в поединке шпажном
Без ран не обойтись!

И, сбит стрелой моей, как семечко, кружится;
С ним вместе падает безмерности крупица -
Небесный мой трофей!

Как будто вести нес он в клюве издалече,
Промчался бездною, спеша к урочной встрече -
Здесь, у ноги моей!

РАЗДУМЬЕ

К предвиденью во мне, увы, таланта нету:
Что нынче полюблю, что завтра я спою?
Как зверя из лесов, я глажу песню эту -
Рычащую во мне, случайную, свою.

Я песни узнаю по этому рычанью,
Я приручаю их, дарю им свой язык,
Чтоб их подземный шум и тайное журчанье
Сумели проблеснуть в лазурный яркий крик.

Где мрак, разлучный яр, - души моей частица,
В лобзаньях - губ моих восторг и забытьё,
Где старая изба - там посох мой хранится,
Где чёлн - для сердца там дорожное питьё.

Одежда мне мила - потёртая, сырая,
От песенной слезы промокшая давно;
Но нет - я не пою: словами в мир взираю
Сквозь неизвестно кем открытое окно.

Пусть песни меж собой беседуют, рифмуясь;
Их выращу в себе - не буду им ловец!
Над ними не царю, пред ними не рисуюсь,
Невидим - как и нам невидим наш Творец.

ПЕВЦУ

Откуда твой восторг, певец, - и что же значит
Твой взгляд лягушке вслед сквозь золоченье слез?
Она перед тобой как по ступеням скачет
Невидимым - легко, и с лапками вразброс…

Зачем ты светлячка поймал - и смотришь нежно
На блеск его огня и плоти изумруд?
И в муху ты влюблен - она кружит поспешно,
А после вдаль летит, в неведомый приют…

Да ты же - голова в короне из бурьяна,
В короне, что из трав колючих сплетена!
В душе твоей - и змей, и ангел постоянно,
Не зря в густых кустах слоняется она!

Там хочет отыскать свое изображенье,
Что Он с собой носил - в какой-то давний век;
Друг другу слали вы когда-то сновиденья,
Он был еще не Бог, ты был не человек.

Вы - родственники с Ним; и сходство-то какое:
Туманы-близнецы в единой пустоте!
Тогда не знали вы - что Божье, что людское,
Кому из вас царить в небесной высоте.

Июлем древним пьян, доселе пьян от жара,
Ты травам только что послал свою хвалу...
И что же ты нашел, трудясь привычно-яро?
Жука иль стрекозу? А может быть, пчелу?

Люблю тебя за все - бессилья обаянье,
Безумье без вины, былого дальний зов!
Гляди: бледнею я - и гибну без роптанья,
Сказав тебе "люблю" - последнее из слов.

ЛУГОВИНА
Мириаму

I

Ты увидел: за бором - трава луговая,
Ты позвал, Луговиной меня называя.
Имя громко разносилось,
В ручейке я отразилась
И живу, с той минуты себя сознавая.

В гости бабочки роем явились крылатым,
После - пчелы с кадилом, и миррой, и златом,
Приходила Даль Без Края -
Зелень луга озирая,
Похвалы возносила моим ароматам.

Шел ты, травы срывая пахучие вволю,
Мак средь жита целуя, как светлую долю;
Ты, на ощупь отличая
Васильки от иван-чая,
Брел босыми ногами по влажному полю.

Сон бродячий и травы слились воедино!
Сделай посох из жерди соседского тына,
Сядь с цветами над потоком:
В том потоке неглубоком
Отразятся и посох, и я - Луговина.

И вливается солнце в канаву лениво,
Лопухи там искрятся, сияет крапива.
Возлюби же тварь живую:
Пчелку, мышку полевую,
Перепелку, что с шумом взлетает пугливо.

Ты шагаешь с Любовью дорогой одною;
Но прошу: опасайся палящего зноя!
Воспаленных уст багрянец,
Обожженных щек румянец
Охладят мои росы - питье травяное!

Вот и тень твоя - чую - на травы упала,
Но в глазах твоих места для зелени мало!
То, что взор твой не охватит, -
Сердце спрячет, не растратит,
Чтоб душа еще больше прозрений познала.

Жар проходит, и солнце садится, багряно,
Спит кузнечик засохший в бокале тюльпана,
И друг друга мы узнаем,
Одурманенные маем.
Май стихает под вечер - и меньше дурмана…

II

Нет, любовь не утихнет, коль нету разлуки!
Мои губы и сердце исполнены муки!
Мне и счастье и руина -
Шум твой вечный, Луговина!
Трав зеленых подай мне душистые руки!

Дай росы мне - под солнцем иссохли ресницы,
Пусть от птичьего шума мой слух прояснится;
Запылали жарко щеки
У меня на солнцепеке -
Остуди их прохладой, что в травах таится!

Я без дрожи расстанусь со всем одеяньем,
Чтоб меня обняла ты, как вербу, дыханьем.
Ты же скрыта там, за яром,
И клубишься белым паром,
Словно сброшенной белой одежды сверканьем.

Вот бы край целовать мне одежды весенней,
Твоих запахов полной, твоих дуновений!
Если б только мог мечтать я
Возле дома это платье
На березе развесить под звук песнопений!

Тьму изгнал из углов я, подмел свою хату,
Место розам давая и их аромату,
Вмиг покончил с паутиной,
Все пороги смазал глиной,
И цветами светлицу украсил богато.

Так мука серебрится, как поле зимою.
Хлеб я выпеку нынче и руки умою, -
И, готовя встречу нашу,
Рушниками дом украшу,
Что, как луг, зеленеют, - но с красной каймою.

Буду ждать я свиданья с твоей красотою,
А услышу твой шелест порой золотою -
Скину обувь и навстречу
Сразу выйду и привечу
Тихой песней, что схожа с молитвой святою.

Сделай шумные травы гонцами своими -
И явись в разноцветном венке вслед за ними.
Твой зеленый взор увижу!
В дом войдешь ты, сядешь ближе,
И польется беседа меж нами двоими.

III

Я бы в хате охотно твоей побывала,
Только травам там места окажется мало.
Хочешь знаться с чудесами -
Побеседуй с небесами,
Чтоб решение небо тебе указало!

Я еще не входила в жилище людское,
Лишь снаружи на окна глядела с тоскою.
Не зови же дерзновенно:
Коль войду я - рухнут стены,
И от горя не будет мне больше покою.

И у явора встреча случится едва ли -
Там владения шума, владения дали.
Что по лугу шум раскатит -
Даль отыщет и охватит!..
Вижу: в хате открытой огни засияли.

Трав ночных опьяняют сильней ароматы,
И от запахов этих почти без ума ты…
Над тобою, надо мною
Небо общее ночное -
Иль две разных завесы, темны и покаты?

Если две их - два полога неба ночного -
Мы завесы не бросим близ поля ржаного,
А поднимем их над лугом,
Чтоб случилась встреча с другом,
Чтоб друг друга мы видели снова и снова!

Я - под зеленью скрыта, на дне, под росою,
Ты - вдали, с края света сияешь красою.
Спой мне с края света звонко,
Спой мне песню жаворОка,
Прозвени с края света блестящей косою.

То любовь твоя вышла с косой за цветами,
Косит маков пурпурных манящее пламя.
Мне не страшно, я спокойна:
Страсти жаркой я достойна -
Ветерок мой любезен Тому, кто над нами!

Если ты меня в хату упрячешь ревниво -
Ветерок этот станет грустить сиротливо.
Возле хаты брошу маки -
Это ветру будут знаки,
Чтобы путь отыскал он ночному порыву.

IV

Стих твой ветер - он мраком испуган до дрожи!
Стало небо синЕе, а звезды моложе!
Наяву мне снится ныне,
Что душою я - в калине,
Весь в цвету я, подобно калине, о Боже!

Нет деревьев, чтоб в страсти тягались с мною,
От любви этой небо качнулось ночное!
Я калиной расцветаю,
У криницы прорастаю,
И душа моя пахнет травой росяною.

Приоденемся оба! Спят лес и долина
И река под горою, и лужа у тына…
Двери в хате мы разбудим -
И об окнах не забудем, -
Чтоб покинули хату и сон, и кручина.

Раньше явится радость, а может, позднее, -
Мы на страже, готовы к свиданию с нею.
Светит месяц в тьму колодца,
Звезд сиянье ярче льется -
Сном далеким, который все ближе, виднее…

Приходи же! Ты знаешь - тебя не унижу,
Если я тебя встречу и к сердцу приближу.
Ты из дали нынче манишь, -
Но, как слезы, близкой станешь,
Те, что льются, коль долго тебя я не вижу.

Не броди одиноко и долго в томленье:
Не найти опоздавшей любви утоленья!
У того, кто в море страсти,
Над волнами нету власти, -
Он желает погибнуть, не хочет спасенья!

Я к тебе, среди ночи от жара сгорая,
Вдоль безумства шагаю, у самого края.
Не оружным и не конным -
Выйду тихим и влюбленным
Из объятий зеленых, как будто из рая!

Хата двери навстречу весне распахнула -
Чтобы в дом ты внезапно, ревниво шагнула!
Дверь закрою я плотнее,
Спеть сумею понежнее,
Чтобы ты понежнее, родная, взглянула!

V

Просим, брат, нам поведать: какое же дело
В хате этой творилось, как только стемнело?
Взор наш видел изумленный
В окнах хаты свет зеленый:
На одежде, на стенах - везде зеленело.

Будем петь мы о дивном, невиданном деле,
А без пенья - сказать бы и слова не смели…
Псы лежали под забором,
Человечьим глядя взором,
Тем же взором деревья и звезды глядели.

В наших взорах сияли небесные знаки,
Различить не могли мы - где люди, где маки.
Все на свете звездным стало,
Ускользало, улетало,
Хороводом кружась, исчезая во мраке.

Что-то с неба, казалось, и пело, и звало,
И волшебная зелень повсюду сияла.
Сны друг друга разбудили,
В луг из дома поспешили:
Время сниться им в травах и листьях настало.

И окно заплясало, и дверь заскрипела,
Загудела плотина на речке, запела.
Было странно, было чудно,
Будто людно - но безлюдно,
Словно радость явилась и горе приспело.

И, дремотное слыша веленье ночное,
Взял пред звездами каждый прозванье иное.
Озарились светом дали -
На коленях мы стояли…
Как же дело такое случилось чудное?

Расскажи, что случилось в лесу или в поле!
Просим, брат: мы подобной не ведали доли…
Просим травам поклониться -
Мир чтоб длился без границы,
Чтобы не было края простору и воле.

Нам поведай - чтоб песней слова зазвучали -
Про огни, что в ночи в этих окнах сияли.
То ли это сны явились,
Что друг другу в поле снились, -
То ли дивные дивы из озера встали?

VI

Не встречался я с дивом, со сном сокровенным;
Луговину увидел я взглядом блаженным!
Мы сидели с ней в светлице,
Говорили до денницы:
Гляньте: травы у двери, а росы - по стенам…

Без руля был небесный мой путь, без ветрила;
Мы летели, и вечность, что в небе парила,
Вышла в ноги поклониться…
Луговина-чаровница
Мою грудь в васильковый лужок превратила!

Шли мы с ней под покровом сосновым, зеленым;
Пролился он, как туча, дождем благовонным.
В снах всегда я неземную
Вижу зелень проливную,
Дух мой телом - как бором бредет потаенным.

Этой ночью волшебной я так изменился,
Что, из рая взирая, Господь изумился:
Облик, данный мне твореньем,
Прочь отринул я с презреньем,
И с травою, с цветами обличьем сравнился.

Время голос возвысить, любуясь простором,
Хором глянуть на небо, тревожиться хором!
Страсть все беды одолеет!
Кто не верит - заболеет,
Кто противиться будет - останется хворым!

Мир тесней окружите своими рядами,
Чтобы его не стянули у вас неводами,
И запойте, запляшите,
Песней дело довершите;
В мир вошли сквозь пустыню, а выйдем - садами!

Пусть душа синевою небесной сияет,
Перед нею сиянье простор открывает,
И, в согласье с волей вашей,
Дом ваш будет полной чашей,
Ибо час небывалый такой наступает…

Вы сроднились с туманом, травою, сиренью, -
Так возрадуйтесь солнцу и дня пробужденью!
Вам - и радость, и веселье,
Мне - хмельное луга зелье,
Да еще бы - и слово похвальное пенью.

Сергей Шоргин, поэтический перевод, 2016

Сертификат Поэзия.ру: серия 1075 № 118173 от 15.02.2016

2 | 21 | 1866 | 30.11.2024. 06:36:33

Произведение оценили (+): ["Лев Бондаревский", "Валерий Игнатович"]

Произведение оценили (-): []