Мой Шапкот, поспешим скорей

Увидеть двор волшебниц-фей,

Где Мэб на ложе, сняв корону,

Ждёт после пира Оберона;

Глянь: царственность её видна

И в том, как возлежит она.

Здесь, здесь они, до нег охочи,

Погасят свет – спокойной ночи!

Как шмель, с цветков собравший мёд,

Как вишня красный, к Мэб идёт

Король, покачиваясь пьяно;

Страсть гонит Оберона рьяно;

Ко всем он глух; но свите страх

Шлют молнии в его глазах;

И шип остёр, и стража – осы,

Чтоб эльфы не смотрели косо –

Пусть короля (плох иль хорош)
Не любят, но боятся всё ж.
Спешит монарх – идти далече:

Чрез рощу, где влюблённых встречи

Нередки, где улитки след

Блестит, в ночи даруя свет,

Где протоптали чьи-то ножки

Повсюду тропы и дорожки;

Одна из них ведёт сама

К вершине мшистого холма:

И мох, как утверждают феи,

Там шерсти лемстерской нежнее;

Он в лунном свете так блестит,

Как с искорками хризолит

В венцах невест, иль как росинки,

Что выпадают на травинки.

Здесь пёстрые цветы ковром

Взросли под солнцем и дождём:

Как образец ковёр сей кто-то

Соткал для самого Эрота,

Иль пояс Афродиты здесь,

Соблазнами пронизан весь.

Здесь в воздухе благоуханье

И тёплое коров дыханье;

И жемчугом их молока

Покрыты мшистые шелка.

Вот двор; и арку здесь богато

Окуривают ароматы:

В них и дыханье обезьян,

И мускус мух чудесно прян;

Сей двор в узорах мозаичных

Из дивных карт мастей различных:

Треф, бубен, пик, червей – они

Красиво смотрятся в тени.

Здесь кости, на которых точки

Совсем истёрлись, здесь кусочки

От фишек, что весь пол, стары,

Устлали – ветхи для игры;

Здесь белок зубки как вкрапленья

В его квадраты, в украшенья

Из камня жабьего и смол

Слив тёмно-синих – блещет пол.

Здесь стену разделяют вставки:

Больные ногти, бородавки...

Мы продаём их иногда,

А эльфы всё несут сюда.

И, вход священный украшая,

Блестит здесь родинка большая,

Что с девы содрана; в альков

Король пройти уже готов;

Там гадов сброшенные кожи,

Глаз из хвоста павлина, схожий

С узором зимним, крылья мух;

Звон серебра всем, кто не глух,

Волшебно услаждает слух.

Солома, светлячки, улитки,

Чешуйки разных рыб в избытке,

Пеньки гнилые по углам –

От этого светлее там.

Ввек света дерзкого дневного

Иль яркого луча иного

Не проникало в сей предел;

И тот, кто в сумраке глядел

На драгоценности все эти,

Их видел в отражённом свете.

Конец блужданьям! Оберон

Находит Мэб; он восхищён

Её загаром под луною

И нежной кожей, чуть рябою.

На одуванчиках она

Покоится, вознесена:

Пушисты шарики, отборны

И королеве фей покорны.

А вместо простыни у ней

Та плёночка, что у детей

Порою покрывает лица

При родах – верный знак счастливца;

Для двух тончайших одеял

Паук на газ ей нити дал;

С начёсом плед из шерсти рунной,

Что губка, свет впитавший лунный,

Её, как облако, до пят

Укутает, спасая в хлад.

И, чтобы сон её был долог,

Над ней – из паутины полог

Простёрт, прекраснейший на вид:

Он – чудо! – в воздухе висит;

На чём? – такое впечатленье,

Что никакого нет крепленья.

Край полога – с каймой из плев

Утративших невинность дев;

Всё в перлах слёз из глаз бездонных

Девиц, однажды обольщённых,

Иль тех невест, которых страсть

Заставила бессильно пасть.

Вот эльфов гимн звучит любимый –

Стон при потере девства (мнимый),

Который распаляет в них

Любовный пыл, коль чуть утих.

Король раздет; комар сердито

Всех гонит прочь; уходит свита.

И вот на ложе к Мэб приник

Гость этот мал, ан нет – велик!

Да, он король и в самом деле!

Днесь будет спрядена куделя.

Robert Herrick

443. Oberons Palace

After the Feast (my Shapcot) see,

The Fairie Court I give to thee:

Where we'le present our Oberon led

Halfe tipsie to the Fairie Bed,

Where Mab he finds; who there doth lie

Not without mickle majesty.

Which, done; and thence remov'd the light,

We'l wish both Them and Thee, good night.

Full as a Bee with Thyme, and Red,

As Cherry harvest, now high fed

For Lust and action; on he'l go,

To lye with Mab, though all say no.

Lust ha's no eares; He's sharpe as thorn;

And fretfull, carries Hay in's horne,

And lightning in his eyes; and flings

Among the Elves, (if mov'd) the stings

Of peltish wasps; we'l know his Guard

Kings though th'are hated, will be fear'd.

Wine lead him on. Thus to a Grove

(Sometimes devoted unto Love)

Tinseld with Twilight, He, and They

Lead by the shine of Snails; a way

Beat with their num'rous feet, which by

Many a neat perplexity,

Many a turn, and man' a crosse-

Track they redeem a bank of mosse

Spungie and swelling, and farre more

Soft then the finest Lemster Ore.

Mildly disparkling, like those fiers,

Which break from the Injeweld tyres

Of curious Brides; or like those mites

Of Candi'd dew in Moony nights.

Upon this Convex, all the flowers

(Nature begets by th'Sun, and showers,)

Are to a wilde digestion brought,

As if Loves Sampler here was wrought:

Or Citherea's Ceston, which

All with temptation doth bewitch.

Sweet Aires move here; and more divine

Made by the breath of great-ey'd kine,

Who as they lowe empearl with milk

The four-leav'd grasse, or mosse-like silk.

The breath of Munkies met to mix

With Musk-flies, are th'Aromaticks,

Which cense this Arch; and here and there,

And farther off, and every where,

Throughout that Brave Mosaick yard

Those Picks or Diamonds in the Card:

With peeps of Harts, of Club and Spade

Are here most neatly inter-laid.

Many a Counter, many a Die,

Half rotten, and without an eye,

Lies here abouts; and for to pave

The excellency of this Cave,

Squirrils and childrens teeth late shed,

Are neatly here enchequered.

With brownest Toadstones, and the Gum

That shines upon the blewer Plum.

The nails faln off by Whit-flawes: Art's

Wise hand enchasing here those warts,

Which we to others (from our selves)

Sell, and brought hither by the Elves.

The tempting Mole, stoln from the neck

Of the shie Virgin, seems to deck

The holy Entrance; where within

The roome is hung with the blew skin

Of shifted Snake: enfreez'd throughout

With eyes of Peacocks Trains, & Trout-

flies curious wings; and these among

Those silver-pence, that cut the tongue

Of the red infant, neatly hung.

The glow-wormes eyes; the shining scales

Of silv'rie fish; wheat-strawes, the snailes

Soft Candle-light; the Kitling's eyne;

Corrupted wood; serve here for shine.

No glaring light of bold-fac't Day,

Or other over radiant Ray

Ransacks this roome; but what weak beams

Can make reflected from these jems,

And multiply; Such is the light,

But ever doubtfull Day, or night.

By this quaint Taper-light he winds

His Errours up; and now he finds

His Moon-tann'd Mab, as somewhat sick,

And (Love knowes) tender as a chick.

Upon six plump Dandillions, high-

Rear'd, lyes her Elvish-majestie:

Whose woollie-bubbles seem'd to drowne

Hir Mab-ship in obedient Downe.

For either sheet, was spread the Caule

That doth the Infants face enthrall,

When it is born: (by some enstyl'd

The luckie Omen of the child)

And next to these two blankets ore-

Cast of the finest Gossamore.

And then a Rug of carded wooll,

Which, Spunge-like drinking in the dull-

Light of the Moon, seem'd to comply,

Cloud-like, the daintie Deitie.

Thus soft she lies: and over-head

A Spinners circle is bespread,

With Cob-web-curtains: from the roof

So neatly sunck, as that no proof

Of any tackling can declare

What gives it hanging in the Aire.

The Fringe about this, are those Threds

Broke at the Losse of Maiden-heads:

And all behung with these pure Pearls,

Dropt from the eyes of ravisht Girles

Or writhing Brides; when, (panting) they

Give unto Love the straiter way.

For Musick now; He has the cries

Of fained-lost-Virginities;

The which the Elves make to excite

A more unconquer'd appetite.

The Kings undrest; and now upon

The Gnats-watch-word the Elves are gone.

And now the bed, and Mab possest

Of this great-little-kingly-Guest.

We'll nobly think, what's to be done,

He'll do no doubt; This flax is spun.