-Фоминишна-то рассказывала: приходил нынче во двор страшный-волохатый. Личина желтая, одутловатая, важная.. Ножищи из портов торчат, красные, перепончатые. Тачку огромную и ржавую притаранил - землю вывозить, говорит, буду. Шампиньоны ваши к себе в родную деревню пересажу. Унавожу утиным пометом, они и пойдут, и пойдут, как не в себя. Консервы закатаю, на рынок свезу. А то сам-то я, мол, не ем ничего, потому что здоровье не позволяет, только булку с маслом. Тачкой своей тяжелой проехал прямо по эзотерической чакре! А колеса у нее все в навозе. Ох, не к добру такие люди по Пржевальскому ходют. Грунт наш на тачке вывез, а те шампиньоны, что под асфальтом, те вырыть не смог. Они асфальт-то пучат, видно, силища в них от чакры так и прет.
Фоминишна с Моисеевной на него так ругались, так ругались. Да с охальника, как с гуся вода - полдня им мозги крутил, стыдил, что, мол, очков понацепляли, а Гегеля не читали. И Гоголя не читали, хоть тот и классик в собрании сочинений. Якобы, он все то собрание прочел еще в советские времена, а нам стыдно должно быть, что без дела сидим. А потом вдруг оскалился, зубы жуть-острые, длинные, щелкнул челюстью, показал кукиш и ушел. И тачку укатил, да пригрозил, что вернется, еще тачки три-четыре грунта с шампиньонами вывезет. Вот яма теперь осталась посреди двора, а оттуда что-то черное, блестящее лезет. А там, где присаживался отдохнуть окаянный, яйцо лежит, похоже, утиное. Мы то яйцо тряпочкой сатиновой прикрыли, ждем, чего вылупится, - огорченная старушка подобрала недовязанный шарфик с фиалковым пушистым клубочком и, скорбно бормоча, поплелась к черной лестнице. Во дворе стало тихо, лишь раздавался тоненький свист эзотерической чакры.
Дни в мае расфуфыривались ярче, светлее, но жильцов что-то беспокоило. Старушки все сидели по квартирам, дети тоже попрятались, да и заморского гурыча как ветром сдуло. Чакра посвистывала, и от этого жалобного свиста было еще грустнее и тревожнее.
Зубастый приходил несколько раз, грунт вывозил тачками, пинал сапогом асфальтовые бугры, топал ногами, злился, что взломать не может. Потом все стихло, даже чакра замолчала.
Посреди двора теперь зияла большая дыра, в которую заглядывать было зело престрашно. Марьиванна, все же, вытянула тонкую шейку из окна, а потом рассказывала вечером за чаем с карамельками Вампирше об увиденном. Что-то блестит темное в яме, но не вода, а как бы стекло. Облака в нем отражаются, иногда солнце чуть сверкнет, и, вроде, стекло черное-блестящее и поднимается, уже скоро края ямы достигнет. А что же это такое, неведомо. Чипированный уголовник, проходя мимо ямы, вдруг задергался, как паяц на веревочках - видно срезонировал с таинственным объектом. Да так испугался, что рванул со двора, схватившись двумя руками за косматую башку и истошно вопя.
Ох... Марьиванна потянулась было перекреститься по-католически, да вспомнила, что она нынче на вольных хлебах, и предпочла плюнуть три раза через левое плечо.
Вампирша недоумевала: во дворе становилось жарко, и даже ночная прохлада не освежала коммунальной кухни. Управдом часто пропадал куда-то, и она коротала дни с ответственной съемщицей за фривольными дамскими разговорчиками. Та заказала себе из модельного агентства на Гороховой каталог с молодыми экскортниками. Листая вместе с Вампиршей ассортимент, Марьиванна придирчивым оком оглядывала импозантных молодых людей.
- Вот этот лобастенький как бы вроде и ничего, интеллектуал, наверное.. Глаза с поволокой.. Романтизм в них сквозит, галантность... Правда, тощ. Устает, видать. Но не беда, я его барсучьим жиром откормлю, он еще долго прослужит. На курорт уедем, хочется мне новую жизнь начать, сбросить с плеч бремя коммунальной ответственности.
Вампирша одобрительно кивала, ей нравилось то, что мысли Марьиванны оживились после безвременной кончины Лехаима Дзенбаича и вновь приобрели весеннюю свежесть и игривость. Поддакивала, картинно восхищалась блистательными портретами, прицокивала язычком.
Управдома по весне понесло в народ. Привычка расщеплять свое естество и активничать в нескольких мирах одновременно, при этом сохраняя невиданную внутреннюю твердость и непреклонность, со временем возымела неожиданный эффект. У астролетчика развилось панельное мышление. Конечно, оно было удобно - вынув одну панель из головушки, ее можно было встраивать сразу в три совершенно разных по смыслу и направлению вербальных потока. Это обеспечивало Управдому популярность и имаж высокомудрого философа-стоика.
- В нашем мире квадратное не может быть круглым. Аксиомы остаются аксиомами, потому что никто не в силах доказать обратное на данный момент. Мы не можем по-другому все осознавать, мы так устроены. Где то в других галактиках какие-нибудь пришельцы, возможно, воспринимают мир по-другому, но у них и мир совсем другой, не такой, какой окружает нас. Мы можем лишь размышлять, как может быть по-другому, но мы не можем спорить с тем, что железобетонно. Опять же это всякие философские темы, которым можно придавать разные смыслы. А простые вещи остаются простыми вещами, - его уверенный голос эхом гремел в подворотне, а Пржевальского уже запрудили осиротевшие с исчезновением дворника адепты культа Чистоты и Смысла, благодарные, жаждущие просветления..
Управдом упивался собственным величием, ощущал себя демиургом, наслаждаясь обожанием толпы и возможностью озвучивать прилюдно свои оригинальные философские концепции. Адепты культа не догадывались, кто он таков на самом деле, да им это было и не важно. Достаточно ведь слушать и восторгаться, и даже сквозящий из подворотенных мусорных бачков тухлый запах не отвлекал их от поглощения великих истин.
Вампирша, заскучав, спустилась во двор-колодец поглядеть на откопанную диковину. Подошла осторожненько к краю ямы - там оказался большой куб, то ли стеклянный, то ли из сверкающего дымчатого кварца или даже мориона. Куб рос прямо на глазах, излучал собственный разум и отражал в себе вечное небо, с которого давным-давно падали птеродактили. Казалось, что под землей скрывается чудесный мегалитический храм, что был спрятан тысячелетия, но сейчас время пришло, и он проявился во дворе на Пржевальского, затмевая эзотерическую чакру своим великолепием.
Кто-то подошел сзади к Вампирше и положил нежную прохладную руку ей на плечо. Вздрогнув от неожиданности и обернувшись, она увидела женщину, легкую, босоногую, в сереньком крепдешиновом платье в мелкий цветочек. Ветерок раздувал копну рыжих, как костер, волос. "Жрица", - промелькнуло в голове у Вампирши. Незнакомка протянула Вампирше кольцо из какого-то тусклого металла и чуть слышно прошептала:
-Надень его на палец Сатурна, в аккурат над твоей линией судьбы..
Мария, здравствуйте.
Нашла кварц морион: картинки. Почитала, хороший.) Взяла серебряное кольцо с другим - прозрачным - кварцем, предназначенное для пальца Солнца. И пришла такая мысль: храм мегалитический проступает для каждого по-своему. Что-то "общее" тоже происходит, но каждый отражается самостоятельно. Более других опасаются отразиться в глянце проступающего куба астролётчики. Заземление сбивает настройки. Вместе с тем и освобождает.
Ссылки (все, кроме первой) непонятным образом слились.