А.Э. Хаусмен. Парень из Шропшира – IV. Reveille

Дата: 12-03-2021 | 12:16:25

Эй, подъем! И горе спящим!

Берег серебристым стал,

Солнце свой корабль горящий

Гонит вдоль восточных скал.

 

Эй, вставай, дробятся тени,

Разбегаясь по земле,

Как лоскутные виденья

У Портного на столе.

 

Встань же, встань, валяться поздно,

Слышишь, барабаны бьют?

И в пустые тракты грозно

Выступает ратный люд?

 

Сёла, города взывают,

Башни, бакены, маяк –

Неженки побед не знают

На земле и на морях!

 

Встань же, и долой из койки,

Чтобы мышцам не слабеть;

Днем дремать горазд покойник –

Не спеши в том преуспеть.

 

Глина спит, а кровь в тревоге

Мчит, сжигая мощь и стать;

Как закончатся дороги,

Можно долго будет спать.

 

 

 

IV - Reveille

Wake: the silver dusk returning

  Up the beach of darkness brims,

And the ship of sunrise burning

  Strands upon the eastern rims.

 

Wake: the vaulted shadow shatters,

  Trampled to the floor it spanned,

And the tent of night in tatters

  Straws the sky-pavilioned land.

 

Up, lad, up, 'tis late for lying:

  Hear the drums of morning play;

Hark, the empty highways crying

  `Who'll beyond the hills away?'

 

Towns and countries woo together,

  Forelands beacon, belfries call;

Never lad that trod on leather

  Lived to feast his heart with all.

 

Up, lad: thews that lie and cumber

  Sunlit pallets never thrive;

Morns abed and daylight slumber

  Were not meant for man alive.

 

Clay lies still, but blood's a rover;

  Breath's a ware that will not keep.

Up, lad: when the journey's over

  There'll be time enough to sleep.

 




Андрей Гастев, поэтический перевод, 2021

Сертификат Поэзия.ру: серия 1777 № 160412 от 12.03.2021

0 | 12 | 737 | 20.04.2024. 04:03:29

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []


Андрей, о разном можно было бы говорить в отношении оригинала и перевода этого стихотворения. Но я о форме. О повторах в начале строк.  У Хаусмена:  Wake x 2;  Up, lad, up x 1. Up, lad: x 2.  Перевод  в этом отношении заметно вольнее  и оставляет ощущение некоторой излишней свободы: «Эй, подъем!» – «Эй, вставай» – «Встань же, встань» – «Встань же» . Ни в коем случае не предлагаю вариант, представленный ниже, но мне бы казалось, что строгость в этом отношении пошла бы переводу на пользу:   «Эй, подъем!» x 2; «Встань, же, встань» х 1, «Встань же ты: » x 2, в том числе, непременно в предпоследней строчке:

 «Встань же ты: в конце дороги

Можно долго будет спать.»

А может: "Эй, вставай! В конце дороги/Можно долго будет спать."

Хотя, в такой трактовке, как сейчас, без повтора (как ни странно) читается эмоциональнее и глубже - на мое восприятие, разумеется.

      Вячеслав, если можно говорить о разном – я бы со вниманием послушал. Это уже хорошо, если есть о чем говорить. Что касается конкретных повторов – кажется, Вы правы. Но с этим надо еще немного побыть. Спасибо. Жаль, что в русском нет ничего, адекватного слову «лэд». Мне совсем не нравится «парень». Я даже общим заглавием подумываю сделать «Шропшир-лэд». Тем более, что у нас это сочетание уже появилось в виде названия сорта английских роз. Еще раз моя благодарность.

Андрей, я продвинулась в общем развитии на этом переводе, т.к. мне слово "койка" представлялось чем-то вроде советского жаргонизма. Но прежде чем заявить об этом, я посмотрела в словарь и, оказывается, слово это непосредственное отношение имеет к морскому обиходу. Точнее нельзя.

Ирина, я уже почти согласился с Вячеславом, хотя сомнения оставались, но после Ваших слов я опять в состоянии свободных колебаний. Надо подождать. Морские коннотации исключительно насыщенны в первом катрене оригинала. Их можно долго описывать, но ... прозой.

Я тоже почти согласилась с Вячеславом. Но, пытаясь ответить себе на вопрос, почему только "почти" при очевидности наличия повтора в последней строфе оригинала, я пришла к такому объяснению: в переводе две заключительные строки горько афористичны, они запоминаются, вырастают из только одного стихотворения. А с повтором в той или иной вариации прочтешь и забудешь.

Боюсь, коллеги, мы забываем, что имеем дело с автором, у которого есть свой стиль, своё поэтическое лицо. Вот Григорий Кружков цитирует Эдит Несбит о работах Хаусмана:  «Он умеет производить максимальный эффект минимальными средствами — черта великой поэзии… Лучшие его строки поражают точностью, «неизбежностью» выражения. Это не та поэзия, которая берет сердца читателей приступом, как поэзия Суинберна, вряд ли ее станут цитировать политики... Рассчитывать на мгновенное и бурное признание этим стихам не стоит. Но они пробьются — медленно и верно».

На мой взгляд, «Как закончатся дороги, / Можно долго будет спать», не скажу, что банальность, но слова, говоренные много раз. А вот «Эй, вставай! В конце дороги / сможешь долго ты поспать» - это, полагаю, куда ближе и к стилю Хаусмана в целом, и к заключительным строчкам этого стихотворения, в частности.


PS. Сомневаюсь, также, в "тревоге крови"  в заключительной строфе перевода и в том, что афористичность последних двух строк "горькая". Скорее, здесь трезвая ирония: поспать ещё успеется, а вот для жизни времени уже не останется.

Мы уже далеко отошли от Хаусмена? Но в бинокль-то его еще видно?  Вячеслав, это же оружие не из Вашего арсенала. Эдит Несбитт об руку с Кружковым куда-то  нас завели – ну пусть говорят банальности, однако тут чистая неправда – именно политики кинулись цитировать Хаусмена с началом войны и посылать его стихи в окопы.  Именно тогда пришло как раз «бурное признание».  Кто-то контексты перепутал, видимо, не Вы. Но Вы предлагаете приблизиться к Хаусмену через несочетаемое «долго поспать»? Спасибо, но это трудно принять. И здесь есть нечто самое главное – у Хаусмена не просто повторы, они вплетены в богатейшие аллитерации, которые в переводе невозможны.  Так стоит ли формально держаться этих повторений? В общем, есть еще о чем подумать. Ирония может быть и трезвой и горькой одновременно. Или попеременно. Странно, что о Портном никто не вспомнил – это же чистая «отсебятина». Но для меня  здесь попадание в стиль ИРОНИИ Хаусмена. Спасибо, Вячеслав, очень полезно получить разные, но в равной степени хорошо обоснованные мнения.

 

Воля ваша, Андрей! Замечу только, что в заключительных двух  строчках автор использует такой стилистический приём как мейозис – намеренное преуменьшение для ЛГ опасных последствий завершения дороги, которую ему предлагают. Этот приём работает, на мой взгляд, слабо, если заключительное предложение  в переводе сделать абстрактным («Как закончатся дороги, /  Можно долго будет спать.») Думаю, что в «несочетаемом» (по вашему выражению) «Эй, вставай! В конце дороги / сможешь долго ты поспать» этот приём проявляется сильнее. И сохраняется авторская форма стихотворения. Но, как говорится, хозяин – барин. У меня – всё.

      Вячеслав, относительно «крови»  сперва была естественная калька «Глина спит, а кровь бродяжит», но «банда Витковского» меня опередила. Что делать, «право первой ночи» никто не отменял.  Привожу для полноты картины их варианты.

 

iv

Reveille

Сумрак ночи в высях тонет. Просыпайся, лежебока. Солнце плещется в полоне Алых отмелей востока. Хватит нежиться в дремоте. Свет расшвыривает дранки — Крыша ночи вся в лохмотьях, Пали наземь тьмы останки. Полно, полно спать, ей-богу! Чу! Подъем уж барабанят. Ждет пустынная дорога — Кто за край холмов заглянет? Хоть маяк во мгле пролива Виден с нашей колокольни, Никогда еще сонливый Не пленялся миром вольным. В солнцем залитой постели Спящий — счастья не имущий. Просыпайся, в самом деле, Спать — достойно ли живущих? Глина спит, а кровь бродяжит, Грудь покой хранить устанет. Кончим путь, тогда и ляжем, Спать нам времени достанет.

Перевод А. Кокотова

 

 Побудка

Просыпайся: сумрак мглистый Тьмы завесу приподнял, И корабль зари лучистый На востоке воссиял. Просыпайся: тень короче, Тяжкий шаг ее слабей, И шатер разбитой ночи Истлевает вместе с ней. Встань, ленивые убоги; Утро в барабаны бьет, Сокрушаются дороги: «Кто-то там по нам пройдет?» Просят города, селенья, Колокольни, маяки; Нет их чувству утоленья, — Всех друзьями нареки. Милый, встань: не преуспели Те, кто солнцу изменил; Стыдно нежиться в постели, Если свеж и полон сил. Крови странствовать охота, Впрок дыханье не сберечь, — Милый, встань: в конце похода Всё равно придется лечь.

Перевод А. Белякова

      Это не спор. это поиск. И спасибо Вячеславу, что он в нем участвует. А теперь и Вам спасибо - к сожалению, Вы правы насчет конца дороги.