Райнер Мария Рильке. Мне страшно внимать...

Здравствуйте, Андрей. В оригинальном тексте все рифмы – мужские. Барабанного боя от этого не ощущаю. Озабоченность ЛГ – вполне.  Да, согласен, «поющие вещи» совсем не просты. Проблема, о которой говорит Рильке, в том, что люди в большинстве своём используют «вещи» утилитарно, по-простому. Об этом, собственно говоря, первая и вторая строфы. Для понимания того, о чём идёт речь, я бы привёл для начала стихотворение Йозефа фон Эйхендорфа (1788-1857) «Волшебная палочка»:

Вещи спят и ждут лишь зова,
В каждой - песня взаперти,
Мир поет, лишь надо слово
Заповедное найти.

(Перевод Поэля Мееровича Карпа)

Аллитерации. Не всегда их можно применить в той же строке перевода, что и в оригинале. Скажем, восьмая строка этого стихотворения. Но можно другим приёмом сделать акцент на этой строке: «граничит с их садом и домом сам Бог...». Впрочем, не исключаю, что «В соседях с их садом и домом...» выглядит в этом случае предпочтительнее, чем с "граничит".

Вы даже себе не представляете, Иван Михайлович, насколько Вы правы в части переворота в умах людей в тот период. В начале прошлого столетия   биолог Эрнст Геккель (Ernst Haeckel) становится философом и публикует свой знаменитый труд «Мировые загадки» (1906),  где в качестве единственно верного пути познания истины предлагает эмпирическое изучение природы и построенную на нем монистическую философию. Вслед за ним Макс Вебер (Max Weber) говорит о необходимости «расколдовывания мира» (1918), в том числе, об  отказе от объяснения природных феноменов через мистические, магические и другие потусторонние силы. Впрочем, о «расколдовывании мира» говорил ещё Шиллер в «Богах Греции»:

Светлый мир, о где ты? Как чудесен
Был природы радостный расцвет.
Ах, в стране одной волшебных песен
Не утрачен сказочный твой след.
Загрустя, повымерли долины,
Взор нигде не встретит божества.
Ах! от той живительной картины
Только тень видна едва.

(Перевод А. Фета)

Спасибо, Александр Викторович! Это стихотворение Рильке не было обойдено вниманием переводчиков:

С.В. Петров: «Слова людские меня страшат...»;

В.Г. Куприянов: «Я так боюсь человеческих слов...»;
Т.И. Сильман: «Мне страшно прислушиваться к словам...»

В.С. Баевский: «Слова их ходят за мной по пятам...»

Каждая из этих работ по-своему интересна. Процитирую высказывание В. Г. Куприянова (см. «Беседу в Боголюбовской гостиной» в Литсалоне, начиная с 19-й минуты): «Я не могу передать Рильке в переводе другими словами, кроме тех, что есть во мне». Любой другой переводчик, «он – другая языковая личность. Это определяет степень неточности перевода и, в то же время, степень интересности перевода» (конец цитаты). Таким образом, переводчики, думается, не столько соперники, сколько союзники в желании  сказать то же самое, но на другом языке. Кстати, судя по цитатам, кроме переводов, упомянутых выше, есть тексты и других авторов: «вот это дом, вот это люди...» (Н. Болдырев), «вот это корова, а это кров...» (А. Егин),  «вот это дом, а это пёс бездомный...» (А. Немировский). Хорошо было бы найти эти переводы.

Замечательный перевод Платона Кореневского! Спасибо, Вячеслав Глебович!
Вот хороший перевод этого стихотворения, выполненный  В.С. Баевским (датирован июнем 1958 года): 

Слова их ходят за мной по пятам.

Так ясно толкуют они обо всëм:

вон то – собака, а это – дом.

Начало здесь, а конец вон там.

Мне страшен их смех и их разговор,

они знают завтра и знают вчера,

и их не дивит никакая гора,

и с Богом граничит их сад и двор.

 Как мне отстраниться от вас поскорей?

Люблю я услышать шëпот вещей.

Вы тронете их – они замолчат.

Вы губите мне все вещи подряд.