Будда, Р.М. Рильке (1905)

Очень долго писала Вам ответ, Юра, и нажала куда-то не туда при отправлении, а Вы одновременно отправили внесенные изменения, возможно...обидно до слёз за потраченное время и надеюсь, что изложенные ранее мысли не улетели в космос:))
А начинался мой ответ так:
Напрасно Вы считаете, что останетесь непонятым... если не стараться в спешке успеть побольше сделать:))

1. У Вас родительный падеж, а у меня винительный (В Вашу ссылку пойду попозже)
2. Странно, что однополость так сильно может повлиять на грамматику, что забудешь смысл и не увидишь знаков препинания и начала новой строфы.
3. В отношении авторской глухоты: страдаю редко... но, возможно, что метко:)) 
Да и не думаю я, что видимые Вами ионы и ооны настолько страшны, как волна Мирона со сна:))
Я вроде достаточно понятно объяснила, не приискивая ничегошеньки, почему И (пауза при чтении) он и О, (пауза при чтении) Он. Конечно, можно сделать, как у Летучего или Богатырёва... но: при замене И перед ОН, например, потеряется смысл, поскольку нет в оригинале сопоставления для применения союза А. И Будда - звезда и другие большие звезды есть: другие большие божества или боги, учителя... или, если хотите, просто люди или их души. Роден тоже был для Рильке другой большой звездой. Поэтому И ОН... И ДРУГИЕ - считаю важным при переводе.
А при Да он у Вас не возникает ассоциация с Дао?
4. А на мой взгляд, именно как вялый зверь лучше по-русски, чем ленивый (Ваше предложение). Нет негатива ленивости по отношению описания Будды. Еще лучше было бы равнодушный, но в размер на вписалось.
5. Ну и хорошо! Основное построение - круг, движение по ходу солнца. Солнце - звезда и другие звезды вокруг него кружатся. А Будда в своей цветочной чаше, может, как раз и прислушивается к песням звезд в вечной тишине космоса? Это, если Вы хоровод обязательно с песней имеете в виду.

Юра, спасибо за Вашу дотошность!

Вот ещё, Юра, Вам на потеху... изыскала в основном у поэтов Серебряного века:

Она его тогда узнала…

И он любил ее тогда.

Еще снаружи ― ветерок,

Что ночью жался к нам, дрожа. 

Зарей шел дождь, и он продрог. 

Да будет так же жизнь свежа.

И мастера у бога не нашлось,

И он решил, что люди могут сами

Ее исправить рыжими руками, ―

Ведь многое в делах им удалось.

В тени безлунных длинных риг,

В огнях баклаг и бакалеен,

Наверное, и он ― старик

И тоже следом околеет.

Он чист, ему неведом грех,

И он летает выше всех.

И если есть средь нас Иуда,

Бродящий в шорохе осин,

То и над ним всевластно чудо,

И он мучительно один.

Се ― тот же столп пред нами светит,

В страну желанную ведет;

Спроси, где путь, ― и он ответит,

Иди, ― он пред тобой пойдет!

Ватага наохотилась и ела.

Хрустели кости лошадей и коз

Вокруг костров. Там дальше был откос.

И он сидел у самого предела.

        И он же ― девушка расстроенная

        Пред объясненьем с женихом,

        И нервноколкая, и гибкостройная,

        Воспетая в любви стихом.

        И он ― Поэт, и Принц, и Нищий,

        Колумб, Острило, и Апаш,

        Кто в Бунте Духа смысла ищет ―

        Владимир Маяковский наш.  

                        О, он достоин состраданья,

                                      Ведь он за вас скорбит душой,

                                      И, осмеяв его страданья,

                                      Вы посмеетесь над собой!

                      О, Он в тот миг, когда я Им ругался,

                                      Меня казнил как Бог: меня спасал

                                      Погибелью моей, и мне изрек

                                      В своем проклятии благословенье.

                                      Каким путем Его рука меня,

                                      Бежавшего в то время от Голгофы,

                                      Где крест еще Его дымился кровью,

                                      Обратно привела к ее подошве!

         Мы будем близки. Я в том уверен.

        Я этой грезой так дорожу.

        Восторг предчувствий ― о, он безмерен.

        Я суеверен. Я весь дрожу.

Сердито свечи он задует.

Не пустит он тебя на бал.

О, он ревнует, негодует.

Он все метели разослал!

Всё нет в прошедшем указанья,

Чего желать, куда идти?

И он в сомненьи и в изгнаньи

Остановился на пути.

Исканьем тайн дух человека жил,

И он сберег Атлантов древних тайны,

В стране, где, просверлив песок бескрайный.

Поит пустыню многоводный Нил.

Иногда у консьержки беру напрокат

Симпатичного куцего фокса.

Я назвал его «Микки», и он мой собрат ―

Пишет повести и парадоксы.

Что шаг, то всё сильней меня объемлет трепет…

Вот старый мшистый дуб, свидетель дальних лет…

О, он узнал меня ― и листьев робкий лепет

Мне шлет таинственный привет.