Во славу воздуха пишу. Мне было шесть лет или пять, когда волшебник
открыл мой кулачок, а в нем - все небо.
С тех пор оно всегда со мной.

Да будет воздух главным богом, его касание и суть, его молозиво
всегда пусть увлажняют наши губы. Болтаются и стрекоза и Боинг
в его прозрачной пустоте…

Среди безделиц и сокровищ разных я под замком храню сундук
с пустым пространством, в те дни, когда от смога

все мысли путаются, или когда цивилизация дорогу переходит,

скрывая рот под белой маской, и в наши губы машины посылают  

поцелуи, я поворачиваю ключ, откидываю крышку,
глубоко вдыхаю.  Первым Словом моим, как у всех, было Воздух.

Simon Armitage

In Praise of Air

I write in praise of air. I was six or five when a conjurer opened
my knotted fist and I held in my palm the whole of the sky.
I’ve carried it with me ever since.

Let air be a major god, its being and touch, its breast-milk

always tilted to the lips. Both dragonfly and Boeing dangle in

its see-through nothingness…

Among the jumbled bric-a-brac I keep a padlocked treasure-

chest of empty space, on days when thoughts are fuddled

with smog or civilization crosses the street

with a white handkerchief over its mouth and cars blow

kisses to our lips from theirs I turn the key, throw back the lid,

breathe deep. My first word, everyone’s first word, was air.