Шарль Бодлер. Той, что слишком весела.

Как всегда, интересно, ярко и своеобразно.

Лучи рук и плеч...

& последняя строфа - !

Разница с переводом А. Кроткова существенна. В сравнении - каждый подчёркивает достоинства другого... )

Спасибо, Владислав.

Точь-в-точь, как у пейзанки, грива;

Сравнивать надо не два перевода друг с другом, а с оригиналом. Все переводы - более или менее точные, более или менее бледные копии. 

Владислава перевод буйный такой. Перевод Кроткова - кроткий:) спокойный. Не очень бодлеровский, но точный и понятный. 

Но Владислав втиснул в свой перевод много отсебятин. Сделал его сверхбодлеровским. 

Бодлер сравнивает героиню стихотворения не с пейзанкой, а с пейзажем.

Ta tête, ton geste, ton air
Sont beaux comme un beau paysage;

Твоя голова, твой жест, твоё дыхание
Прекрасны, как прекрасный пейзаж;

И грива - не очень хорошее слов здесь.

И всякий хмурый взгляд при этом,

На краткий миг случайных встреч,

Твоих роскошных рук и плеч

Лучи пронзают ярким светом.

здесь лучше убрать запятые.

Соцветья сочного мазка

В твоих нарядах - буйством шквальным, -

Душа поэта - карнавальным

Цветеньем зрит наверняка.

Les retentissantes couleurs
Dont tu parsèmes tes toilettes
Jettent dans l’esprit des poètes
L’image d’un ballet de fleurs.

Звучные цвета твоего наряда создают в умах поэтов образ танцующих цветов. 

Простой смысл. Зачем его сверхусложнять. Шквальный-карнавальный. 

О, этих платьев средоточья!...

Когда я зол - я вижу в них

Печать безумств твоих цветных;

Любви и ненависти клочья!

Ces robes folles sont l’emblême
De ton esprit bariolé;
Folle dont je suis affolé,
Je te hais autant que je t’aime!

Эти сумасбродные платья -  эмблема (символ) твоей яркой души;
Безумство, которое делает меня сумасшедшим, Я ненавижу тебя так сильно, как люблю тебя!

Бодлер не зол - он становится безумным, видя безумство ярких цветов наряда женщины, и чувствуя безумство Folle, безрассудство её. 

Слово Средоточье? непонятно к чему.  Рифма к нему клочья. тем более непонятно к чему. 

И я мечтаю в некий срок,

Бодлер говорит о ночи  - une nuit,

Чтоб грудь ласкала с негой рьяной

Моя восторженная плоть;

Чтоб бок смущенный проколоть

Большой зияющею раной...

Pour châtier ta chair joyeuse,
Pour meurtrir ton sein pardonné,
Et faire à ton flanc étonné
Une blessure large et creuse,

Чтобы покарать твою жизнерадостную плоть,

Чтобы растерзать твою прощенную грудь,
И изумлённо нанести тебе в бок 
Широкую и глубокую рану.

Чтоб грудь ласкала с негой рьяной

Моя восторженная плоть;

В переводе герой ласкает грудь героини своей плотью восторженной (какой именно?:-) Как-то слишком эротично. Вряд ли Бодлер это имел ввиду.

У Бодлера не сказано, чем герой ласкает плоть героини. 

Он просто её мнёт, терзает, карает за её буйность,  цветистость, жизнерадостность. 

О, медоносность пития!...

В сосуд губасто новогубый -

Красой и светочью сугубой -

Свой впрыснуть яд, сестра моя!

Et, vertigineuse douceur!
À travers ces lèvres nouvelles,
Plus éclatantes et plus belles,
T’infuser mon venin, ma sœur!

И, головокружительная сладость!
Через эти свежие губы,
Более яркие и красивые,
Тебя наполню своим ядом, моя сестра!

причём здесь медоносность пития ?

Никаких нет новых губ? Их тогда не надували гиалуроновой кислотой для полноты:)  Есть свежие, молодые

сугубой  - ради рифмы к странному новоязу - новогубый  ?

Красой и светочью сугубой -

Свой впрыснуть яд,

получается у Вас, что яд впрыскивает герой с помощью сугубой красы и светоча. Но у Бодлера красота и яркость относится к губам.  

В сосуд губасто новогубый -

Красой и светочью сугубой -

у Вас не получается грамматически, что краса и светоч относятся к сосуду.  

Не очень здоровский перевод. У Кроткова, которого Вы привели - точный, правильный перевод. Может менее сочный. Но сочность при таких ошибках - не достоинство уже.

А что такое "светочь"?

Как вор, молчком вполЗти в чертог,