Открытое письмо Михаилу Жванецкому

        Здравствуйте, уважаемый Михал Михалыч!

        Ничего, что я к Вам вот так вот — запросто? Это я любя. Мы Вас любим, Михал Михалыч. Хотя, наверное, любят не все. Может, далеко не все. Говоря «мы», я беру пример с Вас. Вы же в своих монологах то и дело говорите о нас, обо всех. Мы, говорите Вы. Мы такие-то, мы сякие-то, у нас то, у нас се. И мы смеемся, рефлекторно кивая головами: да, это мы, сякие и такие, это про нас, таких и сяких. Бывает и так: Вы говорите «мы», а пресловутые «мы» охвачены разве что Рублевской орбитой. Но мы, пусть и в моем персональном лице, не замечаем этого и по-прежнему внимаем Вам, ежась от смеха и дрожа аплодисментами.

        Славословить Вас я не буду. К чему? Что можно добавить к общему хору, когда Вам отпускают комплименты все, даже президенты? Даже президент той самой страны, где мы теперь столь катастрофически процветаем. Когда-то в этой стране — в нашей прекрасной стране — мы все (по-Вашему, буквально каждый первый!) лихо отвинчивали, откручивали, что плохо лежало, преданно глядя в глаза любимому государству. А оно, в свою очередь, учило нас жизни, обвиняя в непорядочности.

        А не так давно кое-кто из нас, вовсе даже не мы, втихаря открутили и отвинтили по ходу все, что неплохо текло и горело без них. А государство, сколоченное из таких же, учит нас прожиточному оптимизму, свято веря в наше добросердечие. Правда, теперь без конца сводить концы приходится при отсутствии медицины, образования, производства, сельского хозяйства, вооруженных сил, милиции, естественной колбасы и натурального пирамидона. Приходится жить без побед, хотя бы и спортивных, без славы, хотя бы и беспилотной, без Гагарина, без Большого театра, без автомата Калашникова, без ледокола «Ленин».

        И даже, как ни кощунственно это прозвучит, без Вас, Михал Михалыч.

        Вот именно.

        Все истекло, все поменялось, все пошло прахом вместе с закромами родины, которых никто отродясь не видел, но которые до сих порой честно питают элитную кучку не нас отдельно взятых. Все изменилось. Изменились и Вы, Михал Михалыч. В последнее время это стало как-то особенно заметно. Раньше Вы были одним из нас, блистали на нашем фоне умом и талантом, теперь Вы — демократ и либерал, как Вы неожиданно для себя самого сознались в одном из заокеанских телеинтервью.

        Раньше Вы не имели машины, но никто почему-то не догадался прокатить Вас в багажнике «Жигулей» или «Волги». Потому что была административно-командная система. Против нее Вы боролись всю жизнь.

        Теперь у Вас джип, и Вас бескорыстно прокатили в багажнике Вашего собственного авто. Потому что нынче демократия и либерализм.

        Против чего Вы боретесь теперь, Михал Михалыч? С кем Вы, мастер культуры? Вы за большевиков али за коммунистов? Вы с нами или против нас?

        Дайте ответ.

        Нет ответа?

        Не верю!

        Ответ есть!

        И я попытаюсь его сформулировать. Чтобы Вам было чему возразить. Хотя кто Вы и где я?! Тем не менее — дозвольте дерзнуть.

        Вы, конечно, не против нас, Михал Михалыч. Но Вы и не за нас. Разве такое возможно, спросите Вы или кто другой. И я отвечу кому другому или Вам. Да, возможно. Ваши нынешние монологи, реплики, репризы, анекдоты и умозаключения это сугубо подтверждают.

        Нельзя всю жизнь бросаться на амбразуру. Какая амбразура выдержит? Ваша не выдержала, разошлась по швам, рухнула, рассеялась в пыли. Теперь у Вас нет амбразуры, Михал Михалыч. Точнее — она есть, она всегда есть, как не быть, но Вы ее категорически не замечаете. Рука бойца колоть устала. А если и колет, то не штыком, к которому неизвестной на кой приравняли перо, а зубочисткой. Такое безубыточное зубочисткоукалывание. Не больно. Зато щекотно.

        И вообще: кто Вы такой, чтоб не пить? Текилу, виски, сакэ, самогон? Все пьют — почему Вы один должны оставаться тверезы, как саблезубый мамонт? Кто Вы такой, чтоб не есть? Осетров, устриц, раков, другую свежую рыбу? Те дни блаженные прошли — ведь так, Михал Михалыч? А нынче — кто Вы такой, чтоб не ездить? Нью-Йорк, Париж, Тель-Авив, Берлин, Экибастуз. Вы усвоили Одессу, выучились Ленинграду, вызубрили Москву. Теперь Вы штудируете весь мир.

        Вы в космосе, Михал Михалыч. А мы по-прежнему на земле. А разве из космоса можно различить что-нибудь земное? Мы не видим Вас — отсюда, Вы не видите нас — оттуда. Мы только слышим Ваши речи типа «Шарик, шарик, прием, я — Жванецкий!».

        2 марта 2010 года Ваш высоко-полный партнер по «странному дежурству» задал Вам очень простой вопрос: «Что такое надо делать, чтобы в кризис стать богаче, а не беднее?». Помните? Если бы мне задали такой вопрос — кто ж меня спросит! Да еще на всю страну! Я бы все равно ответил так: «Богаче в кризис могут стать только подлецы и негодяи, наживающиеся на бедах человеческих». И добавил бы: «Именно эти негодяи и подлецы ограбили и продолжают грабить некогда великую страну, ввергнув ее в нынешний хаос, ничтожество и нищету».

        Так бы ответил я.

        А что же Вы?

        Цитирую, благо есть интернет: «По-моему, надо догадаться и решиться. Вот догадаться я могу, решиться — нет. Что-то вот интуитивно можно почувствовать. Но вот на этом эфемерном предчувствии решиться — это надо иметь стальную волю, конечно. Надо иметь авантюрный характер, надо иметь что-то криминальное в характере».

        Вот именно — криминальное. И не только в характере. В образе жизни. В жизненных ценностях. В поведенческих установках. В способе осуществления своих желаний и потребностей. В отношении к людям и окружающей действительности.

        Похоже, Михал Михалыч, Вы сами не совсем сообразили, что именно сказали, хотя в силу гениальности своей натуры (видите, без славословий с моей стороны в Ваш адрес все-таки не обошлось) попали в самую точку.

        В кризис — когда рушатся связи и скрепы, когда кричат «Спасайся кто может!», когда почва уходит из-под ног, когда экономическая инфраструктура становится финансово мутной, — всегда появляется человек, умеющий удить рыбу в трясине. Он мгновенно догадывается, где и как можно что-нибудь украсть или кого-нибудь ограбить. И решается — ограбить и украсть. И глагол соответствующий использует, экологически свежий — отжать. Взамен прежних, жутко заболоченных. И не без юмора. Ведь это же ужасно смешно: жать там, где не сеял, брать не свое, присваивать чужое.

        И Вы это приветствуете, Михал Михалыч?

        Вас это радует?

        Далее, однако, Вы продолжили отвечать на тот же самый вопрос того же самого полно-высокого товарища из той же самой телепередачи. По Вашим словам, вокруг успешно «отжавшего» «...появляются поэты, писатели, художники, киношники. Тут начинается первое, это, конечно, состязание в юморе. Чтобы приблизиться к нему, надо рассмешить. Очень надо рассмешить. ... Значит, прежде всего вам предлагают что-нибудь смешное. Это юмор. Второе — какое-нибудь пение, обязательно. Либо профессиональное, либо хором, либо с оркестром. Третье, что предлагается — преданность. Подозрительно смахивающая на любовь».

        Надеюсь, Михал Михалыч, Вы это не о себе.

        Мы все надеемся.

        Очень надеемся.

        Ну, и финальная часть Вашего ответа: «... если человек без денег, разовые вливания ему никогда не помогут. Он будет продолжать оставаться без денег».

        Значит, и милостыню нищим подавать не стоит. Все равно никакой пользы это им не принесет. Не так ли?

        Теперь Вы успешный человек, Михал Михалыч, входите в число избранных. Когда они, избранные то есть, появляются в очередных ток-шоу — все эти политики, чиновники, олигархи, бывшие бандиты, ставшие предпринимателями, просто предприниматели, юристы, музыканты, писатели, спортсмены, артисты, режиссеры, продюсеры, телеведущие, словом, когда по ТВ шуршит элита, — выясняется любопытное. Они могут собачиться между собой, поливать друг друга помоями, драться на словах и кулаках, но все они — сожители одного коллективного террариума.

        Они зовут друг друга по именам, они знают всю или практически всю подноготную друг о друге. И каждому первому из них плевать, кто и как делает деньги. Поешь — пой, снимаешь — снимай, рисуешь — рисуй, пишешь — пиши, судишь — суди, воруешь — воруй, грабишь — грабь, отжимаешь — отжимай, сидишь на откатах — сиди. Главное — твори бабло. По всей земли. Они уже не столько люди, сколько биологические устройства по добыванию денег. А роботам никогда не бывает стыдно. Такие старорежимные понятия, как порядочность, честь, совесть, нынче не подвергаются даже осмеянию. Их попросту нет. Нельзя же говорить о том, чего нет. Вот и не говорят.

        Теперь и Вы, Михал Михалыч, увы, принадлежите этой тусовке, хотя Вас и не видно в ток-шоу.

        Но почему увы?

        Наоборот.

        Ура!

        Вы теперь либерал и демократ.

        А мы снизу.

        Нам с Вами уже негде пересечься. Разве что в багажнике джипа. Которого у нас нет.

        Вы наголодались в свое время, устали от второсортности юмористического бытия, отсутствия собственных книг. Вам надоело быть тенью отца Райкина. Вам осточертели запреты и окрики, вымарывания и ограничения, невнимание и неимение. Поэтому Вы обнаруживаете в великом прошлом великой державы только плохое. А в невеликом настоящем пока еще невеликой страны — только хорошее. Но первое было видно даже в телескоп, второе — трудно заметить и через микроскоп.

        «Удивительно, как наша жизнь, — говорите Вы, — почти бескровно поменялась на противоположную».

        Так ли это, Михал Михалыч? Почему тогда население России прирастает исключительно за счет мигрантов? Вы полагаете, экономическая удавка менее убедительно берет за горло, нежели политическая?

        Сейчас в России не нужны ни токари, ни пекари, ни педагоги, ни врачи. Нужны менеджеры. Продавцы. Банкиры. Аптекари. Гробовых дел мастера. Жителю России разрешено только родиться, взять кредит, потратить его, заболеть и помереть.

        Не давайте рыбу голодному, гласит кухонная мудрость, дайте ему удочку. Но не дают. Ни удочки, ни рыбы. И пруд теперь частный. Там удят сытые.

        «И пусть сейчас крики, — вещаете Вы, — «неправильно!», «по дешевке!», «воровская приватизация!», но слава Богу мы уже не там. Мы в море. Где плывут все. А не сидят на берегу с криком «Покажите нам дорогу!».

        По-Вашему, правильно, Михал Михалыч, когда несколько десятков человек присваивают себе ресурсы огромной страны и принимаются грабить не умеющее красть население? Вам по сердцу воры в законе? И кто в СССР сидел на берегу с криками? Я, например, этого не помню. Мы не помним.

        А если бы, Михал Михалыч, кто-нибудь «по дешевке» приватизировал Ваш талант? Но как будто нечто похожее с Вами уже было? И Вам оно вроде бы не слишком нравилось?

        «Наша страна — тяжелый неповоротливый паровой рыдван, — утверждаете Вы. — Все вокруг бороздят на дизелях и турбинах, а эта глыба со свистком долго стоит на месте, хотя все на мостике кричат «Полный вперед!».

        Но это произошло в новейшие времена, возносимые Вами до небес. Когда мы сами ушли из космоса и не в силах выйти даже в море.

        Раньше нас ненавидели и боялись. Сейчас — ненавидят и презирают. И смеются над нами. Как, впрочем, смеялись всегда. Не знаю, как Вам, а по мне, лучше пусть смеются и боятся, чем презирают и смеются.

        «Уголь с парохода разворовали, руль ушел на металлолом, винты — на бронзу. Кстати, как изменилась жизнь, если достижения Советской власти успешно идут по цене металлолома».

        А вот это уже полная неправда, Михал Михалыч. Достижения Советской власти успешно присвоены стаей эффективных менеджеров. В крысиные 90-е, во время акульей прихватизации народного хозяйства, до смертоубийств доходило. Когда ушлое шакальё растаскивало не свою собственность. Помните?

        Советское государство было плохим хозяином. Очень плохим. Не может быть хорошим хозяин, бесплатно раздающий квартиры и продающий бензин дешевле газировки. Но пришедшие ему на смену майоры фабрик, полковники заводов и генералы песчаных карьеров оказались куда хуже. В их руках надежная доселе работа перестала кипеть, плавиться, крутиться и вертеться. А тут еще и оффшоры, куда их очумелые ручки честно сбрасывают отжатые капиталы. И почем теперь бензин? Почем квартиры?

        Эффективные менеджеры сдали на металлолом начинку фабрик и заводов, а внутри учинили торговые, деловые и бизнес-центры. Сколько раньше было заводов и фабрик, почти столько нынче деловых центров, супермаркетов, и бизнес-инкубаторов, где высиживают анемичные идеи и «скалывают» сочные госбюджеты.

        А где теперь культура? Где новые Тарковские, Высоцкие, Ефремовы, Шукшины, Олеги Дали, Бродские? Где новые Жванецкие? Всех заменили резиденты из «Камеди клаб». Вы их поругиваете, Михал Михалыч, за пустозвонство, неоправданное смехачество, за матерок, то и дело проскальзывающий в их ничего не стесняющихся устах. А сами, по их примеру, не так давно допустили собаку женского рода в свой коронный монолог.

        Помните? «Тот в военные пошел. Требует жертв. Просит нас гордиться армией. Плачет: как воевать на такой зарплате? Ну, не воюй, сука, не воюй!».

        Действительно, зачем воевать? Когда иноземные войска с удовольствием сделают это за тебя. На твоей же территории.

        Кто-то скажет: что ты к нему привязался? К нашему Михал Михалычу? Старенький он уже. И ведь надо заработать столько. Маленькая, но семья. А он по-прежнему в седле. Фразы остро заточены, реплики выверены до миллиметра, речи афористичны, афоризмы лаконичны. Главное — он постоянно удивляет. Придумывает что-то свеженькое, сохраняя свою неподражаемую манеру. Совершенно эксклюзивен. Он особенный. Не то, что другой наш писатель, кормящий публику всего лишь двумя заскорузлыми мыслишками. Точнее — одной, вытекающей из другой. О тупых американцах и умных русских. Народу нравится. Чуть ли не четверть века.

        Что ж, соглашусь. Возможно, я и перегнул. Если речь идет об обычном человеке, то да. Не стоило и затевать этот разговор. Если о простом писателе — то же самое.

        Но если мы, то есть я — о классике русской литературе или о совести нации... Лев Толстой тоже был стареньким, однако периодически вставлял свое «Не могу молчать» куда следует. И кому следует. Хотелось бы и от Вас, Михал Михалыч, услышать Ваши непричесанные мысли о наших окаянных днях. Допустим, «Что делать», никто не знает. Но хотя бы «Кто виноват» можно? В вашей неподражаемой манере?

        Вы не могли молчать, когда это было нельзя, и Вы замолчали, когда это стало можно.

        Или у нации теперь нет совести? Или у бессовестной нации ее вообще не может быть? Или не должно быть — в наше-то бессовестное время?

        Вот я о чем.

        Но я, видимо, слишком много взял на себя. Пытаясь взвалить это на Вас, Михал Михалыч.

        Прошу меня простить. Если что не так.

        Остаюсь преданным почитателем Вашего таланта

        Юрий Лифшиц

        17-26 апреля 2013
        Орск — Санкт-Петербург

Юрий Лифшиц, 2013

Сертификат Поэзия.ру: серия 1238 № 98983 от 01.05.2013

0 | 5 | 2574 | 25.11.2024. 04:59:24

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []