Проклятье Шотландии. Гектор Макнейл (1746-1818)

Правдивая повесть о Вилли и Джинн


Нелегко равняться с Вилли –
До чего хорош собой!
Красоте его и силе
Позавидует любой.

Он и весел, он и молод,
Он шутя во дни потех
Двадцатифунтовый молот
Запускает дальше всех!

Если путь ему не застишь,
Так и он – не поперек;
Если друг, для друга – настежь
И душа и кошелек.

Допекла ему печенки
Джинни Миллер – боже мой!
Есть наряднее девчонки,
А милее ни одной…

Утром в маленьком оконце
Там, где Стревлина* стена,
Будто ласковое солнце,
Улыбается она.

С виду нежная натура,
А в работе – не догнать;
А румянец, а фигура!
Мне и слов не подобрать…

Раз на жатве по суглинку:
Конь у Джинни заскользил,
Вилли Герлес, как пушинку,
Нежно деву подхватил.

Словно ветер над поляной
Пролетел с любимой Вилл,
На траве благоуханной
Осторожно уложил.

Не шевелится бедняжка…
Он с нее не сводит глаз…
Наконец – вздохнула тяжко
И… румянцем залилась!

Вскоре мужем и женою
Вилл и Джинни нареклись.
Словно два ручья весною,
Их сердца в одно слились.

Вот три года вереницей
Пролетели, как один;
Что ни год у них родится
Или дочка или сын.

Вилл работает, не тужит,
Джинн за прялкою поет:
Если радость с домом дружит,
Время счастливо идет.

Дом опрятен, небо сине,
На дворе детишек гам,
И привычки нет в помине
Заседать по кабакам.

Но, увы, беда упряма:
Как-то ярмарочным днем,
Встретил Вилл соседа Тамма,
И пошли они вдвоем.

Ветерок трепал посевы,
В небе делалось темно,
У ручья, плескаясь, девы
Поливали полотно.

В самый раз им веселиться –
Время жатвы не пришло.
На воде, камнях и листьях
Солнца таяло тепло.

Вилли с Таммом о торговле
Поболтали на ходу,
О дожде, о рыбной ловле
И о яблоках в саду…

Вскоре глотки заскрипели
От походной болтовни,
И о добром, терпком эле
Разом вспомнили они.

А фортуна, что не слышит
Благонравный голос наш,
Дураку в затылок дышит
И его исполнит блажь!

У ручья, где дуб с березкой,
Лишь за холм они зашли,
Домик с вывескою броской
Вырос как из-под земли.

Крытый свежею соломой,
Рамы крашены в кармин,
Дым над крышей невесомый –
Видно, топится камин…

И как чертово копыто –
Молоточек на дверях,
И крыльцо плющом увито,
И ограда в завитках.

Новой моде потакая,
На шесте повесив знак,
Хау - вдовушка лихая
Открывает свой кабак!

Смотрит Вилли – что такое?
Не мерещится ли мне?
Надпись «Портер. Эль. Спиртное»
Меж дубов на полотне!

- Черт ли нас ведет, не охнет?
Тамми, чей же это дом?
Тамм ответил: - В горле сохнет…
Постучимся да войдем!

Дверь открыл, вошел степенно,
Вслед за ним и Вилл шагнул…
По три раза в кружке пенной
Каждый уши окунул!

Расседлались, как коняги,
Сели с толком поболтать,
Но хитра вдовица Магги:
- Может, сыру вам подать?

Вилли буркнул: - Каб остаться…
Но и так пойдем втемне:
Джинн, бедняжка, волноваться
Станет дома обо мне…

Тамм кричит: - Да что за спешка?
До села рукой подать!
Да и Джинн не головешка,
Чтобы мужа подгонять!

Тамм горазд словами сыпать,
Магги – глазками косить…
Закусивши, как не выпить?
Как хлебнув, не закусить?

Пиво рядом, пища рядом –
Просто чудо – хорошо!
Тут Мат Смит заходит с братом!
Джорди Брун и Санди Шо!

Рады встретиться соседи –
Не видались целый час!
Пьяным в стельку на рассвете
Вилл пришел домой в тот раз…

Плач жены – укор злодею;
Вилл, проспавшись, Тамма клял…
Но спустя всего неделю
Вновь у Магги пировал.




Вторая часть


Не страшат людей истоки
Даже самых мутных рек:
Раз в неделю две-три стопки
Выпить, кажется, не грех.

Но не хвастайся у стойки,
Что гуляешь на свои,
Если деньги для попойки
Отнимаешь у семьи.

Даже после малой нормы
Надо с другом поболтать,
А когда в стране реформы,
Обсудить еще печать.

Это раньше тонкий критик
Плел в газетах вязь интриг,
Нынче всяк у нас политик,
В суть явлений всяк проник.

Веря сплетням на бумаге,
Словесам пустых задир,
Пьяный клуб вдовицы Магги
Покупает «Газеттир»**!

И теперь в неделю дважды
Высылают им листок;
Парни маются от жажды
Дожидаясь умных строк.

Тамм кричит: - Глядите, братцы!
Власть ужасно неправа!
Да и нам бы собираться
Надо чаще раза в два!

Клуб развил его идею –
Всех на свете уравнять
И велеть шесть раз в неделю
Непременно выпивать!

Вилл хотел остановиться,
Встать мечтал на якоря;
Что ни день пытался биться
Сам с собою, только зря.

Трудно с выпивкою в жизни –
Растворяет волю спирт…
Жаль ему бедняжку Джинни,
Совесть, все-таки, не спит.

Он же видит эти слезы,
И в глазах – пустую даль:
Ни упрека, ни угрозы,
Только мука да печаль.

Поначалу ей казалось,
Что у Вилли все пройдет…
Может, попросту усталость –
Пусть немного отдохнет!

Вилли пил ежевечерне,
Раньше двух не приходил;
Что скопили – все в таверне
Не жалея, просадил.

Раньше был и добр и весел,
Пел, как птица поутру,
А теперь ни слов, ни песен,
Дрожь да качка на ветру.

Что жена ему, что дети…
Мысли заняты одним –
Как от всех забот на свете
Убежать, напившись в дым.

Свыклась Джинни с этой болью,
Кто ее судить бы мог?
Что ни вечер слезы солью
Разъедали свежесть щек.

И пока жила в печали,
На щеках от вечных слез
Побледнели и завяли
Лепестки последних роз.

Тут и Вилли догадался,
Что пути ведут во мрак,
И жене своей поклялся
Навсегда забыть кабак.

Но, увы, когда привычка
До кости тебя проест,
Всем замкам она – отмычка
И любым зарокам – крест.

Вилл божился до попойки,
Что навеки завязал,
Но подсев к друзьям у стойки
Тут же клятву забывал.

Все кончается на свете,
Деньги – те всего быстрей.
Вилл в загуле, плачут дети,
Джинни с каждой ночью злей.***

От портвейна – смех и визги,
От кларета – блеск манер,
Пиво лечит нас… а виски
Превращает жен в мегер.

Джинн, что давеча годилась
Только плакать да страдать,
В школе виски обучилась
За вихры супруга драть.

Мать, что выругать ни разу
Не могла детей своих,
За малейшую проказу
Нынче больно лупит их.

Та, что радовала взгляды,
Модно выглядеть ловка,
Продает свои наряды
Ради пьяни-муженька.

Робин Бернс, он так чудесен!
Жаль, что виски им воспет,
Ибо Бернса дивных песен
Недостоин сей предмет.

Наказание господне
Каледонии сынам –
Виски в черной преисподней
На погибель сварен нам!

До чего здоров был Вилли!
До чего хорош собой!
Красоте его и силе
Здесь завидовал любой!

Допекла ему печенки
Джинни Миллер – боже мой!
Есть наряднее девчонки
А милее ни одной!

Нет, не стану вспоминать я
Время счастья и весны:
На ужасное проклятье
Вилл и Джинн обречены.

И ноябрьская поземка
Заползает прямо в дом,
И сидят они в потемках
Над погасшим очагом.

Ни гроша, кредит не отдан,
И дешевле – сразу в гроб,
В стойле каждый столб обглодан,
В поле продан каждый сноп.

Не внеся за дом оплаты,
Оказавшись за дверьми,
Бедный Вилл идет в солдаты,
Джинни – по миру c детьми…

Наказание Господне
Каледонии сынам –
Виски, в черной преисподней
Ты на горе сварен нам!


Конец


Примечания:
* Старое название Стирлинга
** Резко оппозиционная газета
«Эдинбургский Газеттир», издававшаяся
в 1793-94 г.г.
*** Автор хотел бы воспользоваться последней,
вероятно, возможностью предостеречь своих
читательниц перед лицом этого намеренно
распространяемого у нас порока.
Женщины недостаточно представляют себе
опасность, которую несет малейшее потворство
потреблению спиртных напитков. Слабые,
восприимчивые натуры, испытав временное
облегчение от употребления этих пагубных
стимуляторов, прибегают к ним всякий раз,
когда наилучшим лекарством для них должны
быть стойкость духа и смирение. Вот откуда
идет эта прискорбная привычка повседневного
пьянства, вызывающая наибольшее отвращение
у женщины, наиболее унизительная для нее.


Пер. Ник.Винокуров

Оригинал:
http://books.google.ru/books?id=VCchAAAAMAAJ&pg=PA201&lpg

Ник. Винокуров, поэтический перевод, 2008

Сертификат Поэзия.ру: серия 1058 № 60626 от 05.04.2008

1 | 7 | 2956 | 21.11.2024. 16:57:07

Произведение оценили (+): ["Ирина Бараль"]

Произведение оценили (-): []