П
ереводчик
О
тделы и рубрики
Вступление. Песни невинности. Уильям Блейк (Второй вариант)
Переводчик:
Д. Смирнов-Садовский
Отдел (рубрика, жанр):
Переводы
Дата и время публикации:
26.03.2008, 10:40:22
Сертификат Поэзия.ру: серия
1085
№
60340
- «Песни невинности» (1789)
[1.] Вступление
Шёл я через дикий луг,
И на дудочке играл;
В облаке младенец вдруг
Засмеялся и сказал:
«Про Ягнёночка сыграй!»
Я сыграл, как он просил.
«Ах, сыграй-ка мне опять!»
Я играл, он слёзы лил.
«Брось-ка дудочку и спой,
Песнь счастливую свою!»
Ликовал и плакал он,
Слушая, как я пою.
«Напиши-ка всё, что пел,
Чтобы все прочли!» — сказал
И на небо улетел.
Я тростиночку сорвал,
Смастерил себе перо,
И водицу замутил,
Песни счастья написал —
Радость детям подарил.
(19 — 27 марта 2008, Бенальмадена — Сент-Олбанс)
SONGS Of INNOCENCE and Of EXPERIENCE (1789-1794)
Shewing the Two Contrary States
of the Human Soul
SONGS of INNOCENCE
INTRODUCTION
Комментарий
В отличие от многих других стихотворений этого цикла иллюстрированного самим Блейком, иллюминированная (т. е. раскрашенная от руки) гравюра, отражающая его сюжет находится не на странице с текстом, а на предваряющем листе — фронтисписе, где поэт изображёный в виде пастыря, пасущего стадо овец, держит в руках пастуший рожок или свирель — дудочку, по форме напоминающую гобой или кларнет. Подняв голову, он смотрит на младенца, парящего над ним в небе на фоне облака под купой обрамляющих картину деревьев, которые, впрочем, не упомянуты в стихотворении. «Деревья разные по типу олицетворяли для Блейка различные аспекты земной жизни; их листва в небесах, но корни прочно захоронены в земле. Обвившие друг друга стволы деревьев на рисунке слева от поэта символизируют земную любовь» (G.Keynes).
Стихотворение с множеством повторов, ассонансов и внутренних рифм и полу-рифм звучит как музыка и пронизано музыкальными образами, утверждая, что поэзия рождается из музыки. При этом парные строки 5 и 7, 9 и 11, а также 17 и 19 не зарифмованы. Размер четырёхстопный хорей. Блейк пользуется старинным написанием слова “chear” — cheer (радость, веселье), а также апострофами в словах vanish'd, pluck'd b stain'd. Он использует минимум знаков препинания, часто забывая о них, или, по своей странной привычке, заменяя запятую точкой.
Вероятно, это стихотворное вступление относится ко всему циклу «Песен невинности и опыта», хотя «Песни опыта» возникли и отделились в автономный цикл десятилетие спустя после появления первых «Песен невинности».
Символика здесь такова: облако — нечто вроде колесницы, на которой передвигается божество; младенец — символ невинности, а также Младенец-Иисус и одновременно Дух поэзии, повелевающий поэту творить; овечка или агнец — также символ невинности и олицетворение Иисуса Христа. Интересно, что явление младенца на облаке не удивляет поэта — для Блейка это самое обычное чуть ли не каждодневное явление. Ещё один интересный момент, смастерив из тростинки деревенское перо, поэт окрасил (stain’d) воду из ручья, но чем — здесь можно только догадываться: «землёй», как в переводах Маршака, Топорова или Степанова, «илом» или, может быть, собственной кровью, — что было бы в более духе Блейка.
INTRODUCTION
Piping down the valleys wild
Piping songs of pleasant glee
On a cloud I saw a child.
And he laughing said to me.
Pipe a song about a Lamb; 5
So I piped with merry chear,
Piper pipe that song again —
So I piped, he wept to hear.
Drop thy pipe thy happy pipe
Sing thy songs of happy chear, 10
So I sung the same again
While he wept with joy to hear
Piper sit thee down and write
In a book that all may read —
So he vanish'd from my sight. 15
And I pluck'd a hollow reed.
And I made a rural pen,
And I stain'd the water clear,
And I wrote my happy songs
Every child may joy to hear. 20
Приводим подстрочник:
Вступление
Наполняя звуками свирели дикие долины,
Наигрывая славные весёлые песни,
На облаке я видел младенца,
И он, засмеявшись, сказал мне:
Сыграй мне песню об Агнце! 5
Так, я сыграл в радостном ликовании.
Свирельщик, сыграй эту песню опять.
Так, я играл, а он плакал, слушая.
Брось свою свирель, свою счастливую свирель,
Спой свою песнь счастливого ликования, 10
Так я спел то же самое снова
Пока он плакал от радости, слушая.
Свирельщик, садись и пиши
В книгу, чтобы все могли прочесть —
Так, он исчез с моих глаз, 15
И я сорвал полую тростинку,
И я сделал деревенское перо,
И я окрасил чистую воду,
И я написал мои счастливые песни —
Каждое дитя может радоваться, слушая. 20
Почти каждая книга о Блейке уделяет этому стихотворению внимание.
Сэмюэль Фостер Деймон, например, так комментирует его*: «Этот «безыскусный» шедевр (определение «безыскусный» принадлежит не мне) особенно хорошо подходит, благодаря мысли в нём заключённой, для того, чтобы стать во главе этих «Песен». Как уже указывалось другими, оно «учит самому методу сочинения таких песен, и это, фактически является одним из блейковских великих, несмотря на краткость, Эссе о Поэзии... Сначала намерение, затем мелодия, затем слова и, наконец, записывающее перо. Все ли поэты позволяют так своим песням вырастать в жизнь в этом здоровом и естественном порядке? Не начинают ли они по привычке с пера?»** Блейк сделал даже больше, чем это. В своём стихотворении он объявил о своём божественном назначении писать для младенца, который одновременно Иисус и Дух Поэзии — смелое отождествление, которое позднее станет сутью его метафизики. Третья строфа ясно указывает на то, что любой объект имеет две стороны — Невинность и Опыт. Это стихотворение тщательно спланировано, чтобы показать: первое — божественное повеление; затем — раскрытие внутреннего смысла песен; затем соответствие слов бессловесной мелодии; и, наконец, появление в видимой форме. Строка 3. The cloud: облако в Библии – обычно божественная колесница. Строка 5. Pipe a song about a Lamb: Каждый, кто любит детей, легко узнает этот категорический тон, не допускающий возражений».
Комментарий Джеффри Кинса***: «В этом вступительном стихотворении Блейк создаёт сцену для своих «Песен», представляя себя, поэта в роли пастуха, который, скитаясь по аркадской долине****, играет своим овцам на дудочке [свирели]. Описывая своё видение младенца на облаке, он показывает, что его направляет невинный дух поэзии, и его просят петь об Агнце — который, сам по себе, есть символ невинности. И младенец, и Агнец также символизируют религию в лице Иисуса. Поэта просят затем бросить свою дудочку и петь свои песни. и, наконец, записать их, используя подручный материал — подкрашенную воду и тростинку в качестве пера. Последняя строка указывает на детей как адресат его песен, хотя Блейк имеет людей с невинностью в сердце независимо от того дети они или взрослые. Оформление стихотворения заимствовано из средневекового манускрипта изображающее «Иесеево Древо»*****, хотя мелкие фигуры в каждом из его сплетений изображены нечётко».
Добавим, что, хотя и нечёткие, фигуры восьми колец этого древа, по всей видимости, изображают родословную самого Блейка от древних певцов, таких как Давид или Гомер до певцов нового времени, где должно найтись место и Данту, и Шекспиру и Милтону...
Наиболее известный русский перевод Самуила Яковлевича Маршака был опубликован впервые под названием «Вступление к песням невинности» в «Северных записках», 1916. Текст перевода, даётся здесь по изд. Собрание сочинений С. Я. Маршака в восьми томах. Т. 3.
Вступление
Дул я в звонкую свирель.
Вдруг на тучке в вышине
Я увидел колыбель,
И дитя сказало мне:
— Милый путник, не спеши.
Можешь песню мне сыграть? —
Я сыграл от всей души,
А потом сыграл опять.
— Кинь счастливый свой тростник.
Ту же песню сам пропой! —
Молвил мальчик и поник
Белокурой головой.
— Запиши для всех, певец,
То, что пел ты для меня! —
Крикнул мальчик, наконец,
И растаял в блеске дня.
Я перо из тростника
В то же утро смастерил,
Взял воды из родника
И землёю замутил.
И, раскрыв свою тетрадь,
Сел писать я для того,
Чтобы детям передать
Радость сердца моего!
Красивый текст, но всё же не то, что в оригинале. Прежде всего, Маршак добавил целую строфу, чтобы вместить содержание текста. Но при этом он не избежал добавлений от себя: «Я увидел колыбель» — «колыбель» появилась для рифмы в данном случае необязательной; «Молвил мальчик и поник / Белокурой головой» (цвет волос младенца у Блейка не упомянут, а «поникнуть головой» — это не совсем то что у Блейка «плакать»); «Я перо из тростника / В то же утро смастерил» («в то же утро» — добавлено Маршаком) и т. д.
Известны также переводы Виктора Леонидовича Топорова и Сергея Анатольевича Степанова.
Перевод Топорова опубликованный А. Зверевым в примечаниях издания русского Блейка 1982 года, оставляет читателя в глубоком недоумении своей карикатурно-простонародной лексикой, звучащей почти как издевательство и невероятно удаляющей читателя от духа оригинального текста стихотворения Блейка:
Вступление
С дудкой я бродил в лесах,
Дул в зеленое жерло.
Вижу: с тучки в небесах
Свесилось дитя мало.
— Про ягненка мне сыграй! —
Я сыграл, как мне велят.
— Ах! и снова начинай! —
Вижу: божий мальчик рад.
— Если в песне есть слова,
Их, счастливец, не таи!
— Спел я, что играл сперва.
Хвалит он слова мои.
— В книжку песню помести,
Чтобы все прочесть могли! —
И уж облачко в пути...
Взял я пригоршню земли,
Ею воду замутил
И тростинку поломал:
Без пера и без чернил
Детям книгу написал.
Более поздний перевод Степанова тоже, местами, заставляет поёживаться:
Вступление
Шел я с дудочкой весною,
Занималася заря —
Мальчик в тучке надо мною
Улыбнулся, говоря:
«Песню мне сыграй про агнца!»
Я сыграл — развеселил!
«Ты сыграй-ка это снова!»
Я сыграл — он слезы лил.
«Дудочку оставь и спой мне
То, что прежде ты играл.»
И пока я пел ту песню,
Он смеялся и рыдал.
«Выйдет книга неплохая —
Песни эти пусть прочтут,» —
Молвил мальчик, исчезая...
Сразу взялся я за труд:
Для письма сломил тростинку,
Бросил в воду горсть земли —
Записал все песни детям,
Чтобы слушать их могли!
В самом начале есть отсебятина: «Шел я с дудочкой весною, Занималася заря» (весна и заря у Блейка здесь не упоминаются). Перевод полон прозаизмов не вполне здесь оправданных: «Я сыграл — развеселил!»; «Дудочку оставь и спой мне / То, что прежде ты играл.»; «Сразу взялся я за труд», и т. д. И, как кульминация: «Выйдет книга неплохая!» — восклицает степановский мальчик, как будто это не ангел, а редактор из издательства «Советский писатель», и странно как-то добавляет: «Песни эти пусть прочтут» (а может лучше не надо???). Концовка у Степанова, как и у Топорова звучит неудовлетворяюще: «Записал все песни детям, / Чтобы слушать их могли» — да нет же, совсем не для этого, а чтобы дарить радость детям — или буквально: для того, чтобы дети радовались, слушая их!
Как верно перевёл эту мысль Маршак:
Чтобы детям передать
Радость сердца моего! —
Степанов даёт свой комментарий (подписанный в некоторых изданиях почему-то именем А. Глебовская). «Первое стихотворение цикла вводит читателя в мир идей и образов «Песен Невинности»: в нем появляются Дитя и Агнец, символизирующие Христа, «Библейская пастораль» — идиллический пейзаж, наводящий на мысль о Вечности, и Поэт, которого Господь, предстающий в образе младенца, благословляет на труд. Блейк также формулирует здесь свою концепцию создания стиха: музыка — слово — записанный текст. Заметим, что уже здесь дитя и смеется и плачет, то есть Блейк с самого начала вводит две темы «Песен Невинности»: блаженство в Вечности и страдания на земле.»
Да, русские комментарии к этому стихотворению к сожалению весьма скупы и малочисленны. Вот, что написал о нём Алексей Матвеевич Зверев: «Стихотворение содержит основную мысль всего цикла: от безмятежности Неведения через горечь Познания к высшему жизнеприятию». Вот и всё.
В обоих комментариях кроме правильных моментов есть странные, например, не вполне ясно, как напрямую соотносятся с данным стихотворениям слова: «Библейская пастораль» — идиллический пейзаж, наводящий на мысль о Вечности», а также «блаженство в Вечности и страдания на земле»; или ещё, как в нем конкретно выражается мысль «от безмятежности Неведения через горечь Познания к высшему жизнеприятию». То есть, может всё это и правда, а не всего лишь красивые слова, такие как «вечность», «высшее» и т. д. , но механизм того, как это конкретно здесь претворено, комментаторы, видимо, решили оставить за кадром.
Примечания
* В книге Уильям Блейк, Философия и Символы — S. Foster Damon. William Blake: His Philosophy and Symbols. 1924. Reprinted: Dawson of Pall Mall. London 1969.
** Е. Дж. Эллис, Факсимиле Песен Невинности и Опыта, с. VIII.
*** William Blake. Songs of Innocence and of Experience. Ed., Introduction & Commentary by Sir Geoffrey Keynes. London: Oxford University Press, 1967
**** Аркадия — горная область в Греции в центральной части Пелопонеса. Идиллических сцены из пастушеской жизни счастливой Аркадиии воспеты многими эллинистическими поэтами и Вергилием.
*****Иесей, отец Давида. «Древо Иесея» — родословная Иисуса Хориста, в виде свивающихся вьющихся ветвей (виноградной лозы), в кольцах сплетений которых изображени портреты предков.
Д. Смирнов-Садовский,
поэтический перевод,
2008
Сертификат Поэзия.ру: серия
1085
№
60340
от
26.03.2008
0 |
2 |
4906 |
05.12.2025. 10:32:44
Произведение оценили (+):
[]
Произведение оценили (-):
[]
Автор
Александр Лукьянов
Дата и время:
26.03.2008, 21:37:51
Дмитрий,
мне понравился стих. Эмоционально верный, потому как в нём передано высказанное Блейком чувство глубокой веры в Господа нашего Иисуса Христа. Топоров и Степанов и рядом не стоят. А Маршак Вам руку протягивает :)
В высь младенец улетел
Надо Ввысь - слитно. Здесь "ввысь" наречие. Аналог - вверх. А вот когда "в высь неба", например, тогда отдельно.
С БУ
АЛ
Дмитрий, я бы отметил два, кмк, неудачных момента в этом хорошем переводе:
1."Брось-ка дудочку и спой", может читаться, что ребенку на облаке не понравилась игра. Посмотрите вариант:
"А теперь мне просто спой", или как-то иначе.
2.".....и в ручье
Илом воду зачернил", плохо потому, что читается будто Блейк весь ручей превратил в чернила. Лучше бы:
"..............из ручья
Илом воду зачернил,"
С уважением. ЛП