Сонеты Шекспира - переводы Маршака.

Постепенно распечатывая на сайте Поэзия.ру последний вариант моей статьи о переводах «Сонетов» Шекспира, которую я в ближайшее время поставлю в Интернет целиком (см. http://shake-speare-sonnets.narod.ru), две главки я приберег, что называется на десерт. Сегодня, я считаю, участники сайта уже более или менее подготовлены к восприятию главок «Переводы Маршака» и «Современные переводы».

Переводы Маршака.

Вопрос об отношении к переводам Маршака тому, кто сегодня пишет о сонетах Шекспира или переводит их, обойти невозможно: слишком долго «Сонеты» были им монополизированы, слишком прочно представление о них в огромной читательской массе связано с его переводами. Можно было бы ограничиться ссылкой на мнение Пастернака, относившего Маршака к "третьеразрядным переводчикам" (зная Пастернака и его умение использовать многозначность слова, следует учитывать и имевшееся им в виду значение словосочетания "третий разряд": оно означало торговое сословие), но я понимаю, что такая оценка, позволительная Пастернаку, от любого другого пока еще требует доказательств. Привожу их.
Впервые переводы Маршака были задеты осторожной критикой в статье Н.Автономовой и М.Гаспарова в «Вопросах литературы» (1969, 12). Упрек авторов статьи «Сонеты Шекспира – переводы Маршака» по поводу того, что Маршак перевел «Сонеты» «не только с языка на язык, но и со стиля на стиль», сместив словарь переводов в сторону поэтики русского романтизма первой трети ХIХ века, – скорее была данью осторожности, чем открытой критикой: статья вышла, преодолев огромное сопротивление. Гаспаров не мог не понимать, что само по себе слово, даже если оно когда-то широко использовалось в словаре романтиков, вряд ли можно отнести к разряду "романтических" (например, такие слова, как "увяданье", "весна", "певец", "нежно", "кроткий", "благодать", "туманно" и т.д.), – это была всего лишь дымовая завеса, по существу речь шла об архаике.
Но подражателей романтикам выдают не СЛОВА, даже такие, как (у Маршака) "чело" (сонеты 2, 19, 60, 63, 70, 130), "локон" (12), "краса" (15, 41, 65, 84), "ланиты" (19, 98), "отрок" (80), "уста" (23, 70, 81, 83, 86, 98, 100, 106, 128, 140, 142), "наперсник" (25), "взор" (18, 20, 47, 83, 93, 110, 113, 116, 127, 132, 141, 144), которые стали архаичными и сегодня употребляются почти всегда в ироническом контексте (слишком частое употребление этих слов Маршаком действительно вело к стилизации); эпигонов романтизма выдают определенные фразеологические сочетания, точнее – ПОЭТИЧЕСКИЕ ШТАМПЫ. Этим-то и были страшны для Маршака любые попытки разбора его переводов: для нас, например, не составит труда отделить в приведенном авторами статьи ехидном перечне слов и оборотов словарь романтиков от штампов, которыми во все времена пользовались посредственные и бездарные поэты. Если из этого перечня исключить слова (что уже фактически сделано выше), то вот наглядный ряд поэтических штампов прошлого века, использование которых противопоказано любому переводчику и которые неоспоримо свидетельствуют об уровне переводов Маршака (для желающих убедиться, что все это мной не придумано, в скобках указаны номера сонетов):
аромат цветущих роз (5), седая зима (6, 104), внимать с тоской (8), объятый грустью (8), тайная причина муки (8), отрок юный (8), грозный рок (9), темный локон (12), юность в цвету (15), светлый лик (18), нежный взор (20), сердце охладело (23), печать на устах (23), томить тоскою (28), грустя в разлуке (28), отвергнутый судьбой (28), горестный удел (29), тайные думы (30), последний приют (31), бледные воды (33), печальный жребий (33, 92), бесславно увядать (37), одинокий путь (39), сердечные узы (41), своей красой пленя (41), напрасно ищет взор (47), тайна сердца моего (48), с тоскою глядя вдаль (50), трепетная радость (52), горькая разлука (57), милый образ (61), ошибка роковая (62), светлый облик (65), юные дни (70), замкнуть уста (70), туманить нежный цвет очей любимых (71), быстротечная жизнь (74), вкусить блаженство (75), земной прах (81), молчания печать (83), робкие уста (86), пламенные уста (106), приют, дарованный судьбой (109), заветный порог (117), печаль и томленье (120), я образ твой навеки сберегу (122), томящиеся уста (128), сон, растаявший, как дым (129), любовное томленье (131) и т.п. – список мог бы быть и длиннее.
Эти банальности никакого отношения к Шекспиру не имеют: эпитеты и сравнения Шекспира всегда неожиданны и свежи, и это ощущение свежести его стихи вызывают и сегодня. Банальности у Шекспира невозможны, а в переводах его сонетов – убийственны для стихов. Но ужас положения – в том, что употребления даже одного-единственного подобного штампа достаточно не только для того, чтобы убить конкретный перевод, но и для того, чтобы сказать про поэта, что он бездарен: талантливый поэт органически не способен употреблять такого рода словосочетания. А тут – более полусотни штампов на протяжении 154-х сонетов!
В ответ на первые же попытки критики его переводов Маршак в печати разразился жалобой: «Не трогайте мои переводы!» Жалобу можно было бы понять и даже отнестись к ней сочувственно (в конце концов, он делал, что мог, а на щит его поднимали другие), когда бы не безобразно спекулятивная советская аргументация таких жалоб: «Люди с моими стихами умирали на фронте!» Впрочем, это уже иная литература, а у нас ведь другая задача – да и в переводах Маршака еще столько интересного!
При чтении его переводов то и дело натыкаешься на непонимание переводчиком шекспировских образов и такую их обработку, которая делает стихи претенциозно-непонятными, хотя у Шекспира никакой темноты нет. Например, Шекспир предлагает адресату 3-го СОНЕТА в будущем вспоминать, глядя "из окон возраста", а у Маршака: «И ты найдешь под старость утешенье В таких же окнах юности твоей»; Шекспир в 14-м СОНЕТЕ не берется предсказывать, а у Маршака: «Не знаю я, ненастье иль погоду Сулит зимой и летом календарь»; Шекспир в 16-м СОНЕТЕ говорит о том, что его рифмы небезупречны, а Маршак пишет: "бесплодный стих"; в 20-м СОНЕТЕ Шекспир предлагает другу себя любить, а с женщинами жить (спать) – Маршак переводит: «Люби меня, а их дари любовью»; в 21-м СОНЕТЕ Шекспир говорит, что его любовь прекрасна, как для матери – ее дитя, а у Маршака: «милая прекрасна, Как все, кто смертной матерью рожден» и т.д.
Еще хуже дело обстоит, когда Маршак вводит в переводы свои ложно-многозначительные образы. В 3-м СОНЕТЕ сонетный замок в результате такого перевода выглядит так: «Но, ограничив жизнь своей судьбою, Ты сам умрешь и образ твой – с тобою!» В 4-м СОНЕТЕ: «Природа нам не дарит красоты, Но в долг дает – свободная свободным». В 36-м: «И ты принять не можешь мой поклон, Чтоб не легла на честь твою печать». В 45-м: «Со мною остаются остальные (стихии – В.К.) И тяжестью мне душу тяготят». В 52-м: «Но знаю я, что хрупко острие Минут счастливых, данных мне судьбою» – и т.п.
Только этого мало. В маршаковских переводах есть и такие перлы, что их одних хватило бы для того, чтобы счесть оценку Пастернака очень уж деликатной; например, как вам это понравится? – «И этот старый пожелтевший лист Отвергнет он, как болтуна седого...» (СОНЕТ 17); «Когда меня накроет смерть доскою...» и «Сравнишь ли ты меня и молодежь? Ее искусство выше будет вдвое» (СОНЕТ 32); «Зову я смерть, мне видеть невтерпеж...» (СОНЕТ 66) и т.д., и т.п.
Если принять в расчет еще и неудобочитаемость переводов, выполненных на одних мужских рифмах и больше напоминающих считалочки, чем любовную лирику, а также общее стремление сокращать смысловые периоды до одной-двух строк, как это Маршак привык делать в детских стихах, то общая картина оказывается настолько удручающей, что немедленно возникают следующие вопросы: «А кто же такой Маршак? И в чем причина многолетнего успеха его переводов?»
Стоит внимательно перечитать лучшие переводы Маршака, как становится понятно, что это не поэтический перевод, а версификация. Маршак никогда поэтом и не был, а в 12 лет поразил Горького именно своими версификаторскими способностями. Его переводы сонетов Шекспира – это и есть те самые упражнения современных Шекспиру сонетистов, про которых тот писал в 21-м СОНЕТЕ: «Не мне писать, как те поэты, чья Муза вдохновляет их придуманной красотой...». Маршак – ЯРКО ВЫРАЖЕННАЯ ПОСРЕДСТВЕННОСТЬ, его переводы пародийны, и, как и следовало ожидать, не избежали издевательской пародии: именно к его переводам в наибольшей степени относится пародия Шекспира – его 130-й СОНЕТ.
Истинная поэзия интересует далеко не всех, ее чтение – всегда работа мысли, всегда преодоление; версификация же – всегда ложно-многозначительная и претенциозная гладкопись, она предназначена для скольжения, а не для преодоления, – но в этом и заключается секрет вчерашнего и залог будущего коммерческого успеха маршаковских переводов.

Владимир Козаровецкий, поэтический перевод, 2008

Сертификат Поэзия.ру: серия 986 № 59791 от 05.03.2008

0 | 3 | 12151 | 21.11.2024. 21:28:07

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []