Опять - Фрост. Снежным вечером у леса.

С Вашего позволения, приведу довольно длинную цитату из своей статьи аж тридцатилетней давности «Некоторые особенности строфического стиха и стихотворный перевод» (1977):
«Довольно редки случаи, когда граница между двумя сложными синтаксическими целыми проходит внутри строфы. Это объясняется и указанным тяготением строфы к смысловой завершённости, когда «действие всех образующих её формант направлено на восприятие её читателем как законченного сообщения» (Ю.В.Воробьёв – 1968), и большим числом малоформатных строф наподобие четверостишия, которое относительно редко включает в себя более одного предложения. Однако факты смыслового разрыва внутри строфы, несомненно, обнаруживаются, и тогда это ощущается как своеобразный стилистический приём.
Любопытный пример – последнюю строфу стихотворения Роберта Фроста “Stopping by Woods on a Snowy Evening” приводит И.Р.Гальперин.
“The woods are lovely, dark and deep.
But I have promises to keep,
And miles to go before I sleep,
And miles to go before I sleep”.
Исследователь замечает, что «точка в конце первой строки четверостишия сигнализирует о переходе от одного душевного состояния к другому – из области чувства в область мысли» (1971). Поэт как бы возвращается к действительности. К собственным делам и заботам, после долгого созерцания леса, запорошенного снегом. Сочинительный союз but кажется алогичным в качестве связующего звена между предложениями строфы, получающими таким образом известную самостоятельность. Но здесь, по мнению исследователя, опущено связующее смысловое звено, могущее быть выраженным предложением “and I would gladly stay here and rest from the turmoil of life”, при наличии которого строфа образовывала бы одно сложное синтаксическое целое. При отсутствии же подобного звена строфа распадается на два сложных синтаксических целых.
В русском переводе И.Кашкина этот внутристрофный смысловой разрыв нивелирован:
«А лес манит, глубок и пуст.
Но словом данным я влеком:
Ещё мне ехать далеко,
Ещё мне ехать далеко».
Предложения строфы соотнесены между собой посредством сочинительных союзов «а» и «но», а также семантической общностью сказуемых «лес МАНИТ», «я ВЛЕКОМ». Кроме того, строка оригинала “The woods are lovely, dark and deep” содержит синтаксическую конвергенцию однородных определений в позиции предикатива, неоднородных семантически, однако соположение их в одном ряду значимо стилистически: эмоционально окрашенный эпитет “lovely” сообщает лиричность нейтральным вне данного контекста прилагательным “dark” и “deep”. Данный пример подтверждает мысль о том, что «именно в местах конвергенций обнаруживаются наибольшие расхождения оригинала и перевода» (И.В.Арнольд – 1973). Действительно, появление в первом предложении строфы глагольного сказуемого «МАНИТ», на которое падает к тому же логическое ударение, и именного сказуемого во втором предложении (вместо глагольного “I have promises to keep” с явным оттенком модальности; ср.: “I have to keep promises”) «я ВЛЕКОМ» (архаизм, кстати, менее всего соответствующий прозрачной, обиходно-разговорной лексике стихотворения Фроста) не только слишком прямолинейно истолковывает поэтическую мысль автора, но и странным образом переосмысляет ситуацию четверостишия. В переводе «активная» роль отводится лесу, зазывающего к себе «пассивно» настроенного проезжего, тогда как в оригинале неустанно бодрствующий (“miles to go before I sleep”: важнейший мотив, утраченный переводчиком) и спешащий навстречу своим обязательствам путник всё-таки не может не задержаться в дороге только для того, чтобы бескорыстно полюбоваться «равнодушной природой» - красотой леса, застывшего в спокойном безмолвии».

но я должен сдержать обещания, а Я замерзну здесь не сразу, мне еще много миль ехать, прежде, чем это произойдет.
-- Леонид, Вы считаете здесь есть какая-то логика? какая?
- я должен сдержать обещания, и поэтому я замёрзну здесь не сразу?
и вообще, когда идёт снежок – мороз смягчается, притом что это ж не Россия, где в степи ямщики замерзают
%.))..

Леонид, я с Вашего позволения добавлю пару соображений по этому стихотворению Фроста.

Я в свое время, когда пробовал переводить его для себя, задавался прежде всего вопросом – с какой стати вся первая строфа посвящена какому-то «владельцу лесных угодий», живущему в какой-то «деревне»? Для чего Фрост сообщает, что знает этого «владельца леса» и почему предполагалось, что тот должен был увидеть Фроста? Даже если за всем этим и стоит некий аллегорический смысл, первый (житейский) план должен быть логичным, понятным, иначе и все прочие планы просто не «заиграют» - метафоры не будет :).

Не стану сейчас анализировать известные переводы, но они мне ответа на эти вопросы не дали – разве что частично, не помню уже чей «лесник» или «объездчик» по логике мог бы увидеть Фроста у леса, но к чему при этом уточнение местожительства «лесника» опять-таки оставалось неясным. И у Вас – неясно.

В таких случаях я, как и все мы, обычно ищу ключевое слово в оригинале, чтобы от него откручивать логику, драматургию стиха. Так вот единственное что я для себя нашел (поверьте, Леонид, множество вариантов перебрав), это слово stopping и его значение не в смысле случайной «задержки» на пол пути, а ТОЛЬКО в смысле «остановки на ночлег» или, по крайней мере, некоего «пит-стопа» для подзаправки, выражаясь языком Формулы-1.

Тогда картина для меня делается вполне логичной:

1.Фрост на зимней дороге ищет жилья, где мог бы остановиться, где его бы приняли, обогрели:), может, и лошади овса бы дали. И вот, узнав лесные угодья своего знакомого, он, как бы про себя, говорит: «Лесок-то мне знаком, и хозяина его я знаю (мог бы у него остановится), но дом у него далеко – в деревне, поэтому не увидит он меня, не выйдет встретить, стой я тут хоть до ночи, глядя, как снег заваливает его лес…»

Ни о каком любовании красотами леса, кмк, тут речи поначалу не идет. Как не идет речи и о том, что путник застрял (в сугробах) или остановился по случайной надобности :).

2-3. Лошадка его тоже воспринимает остановку в единственно возможном смысле и, вероятно, крутит башкой, ища коновязь с яслями – отсюда звон сбруи, который автор интерпретирует, как некий вопрос (она ж не цирковая – в колокольчики играть)мол, «ты совсем охренел, чего остановились? тут же ни жилья, ни питья, ни прокорма – лес, замерзшее озеро да темень…».

3-4. Ну а для автора, видимо, начинается «мальца лиризму», как выражается наш уважаемый О’Бедный-Горький. Он замечает, как «в тишине шуршат на легком ветру пушистые хлопья…» А потом, как «прекрасен, глубок, темен лес», НО… не может он стоять тут, отдыхать и разглядывать этот внезапно открывшийся ему в каком-то глубинном смысле лес, поскольку – ехать ему надо, дела у него и до ночлега тащиться еще долго (может как раз в ту деревню, где у приятеля хозяйство:)

Все это никак не исключает экзистенциального плана стихотворения, но мне лично позволило бы точнее прорисовать метафору по понятной канве.

У вас акценты расставлены несколько иначе, но, как нпр. в первом четверостишии, не всегда меня убеждают.

Я на своем прочтении не настаиваю, Леонид. Просто привел, раз разговор завязался :)

С уважением,
Никита