Ворон увидел тесно сомкнувшиеся горы в тумане утра.
И увидел море -
Тёмный хребет, оплетший всю землю своими кольцами.

Он увидел звёзды, дымом плывущие назад, в черноту, грибы пустого леса,
Облаком сеющие свои споры, вирус Бога.
И содрогнулся он от ужаса Творения.

В ужасающих видениях
Он разглядел ботинок без подошвы, размокший от дождя,
Валяющийся в болоте.
И перевёрнутый мусорный бак с проржавевшим дном -
Им играл ветер посреди грязных луж.

И пальто в темном шкафу, в затихшей комнате, в затихшем доме.
И лицо с сигаретой между окном, за которым темнеет, и тлеющими угольками камина.

У лица неподвижная рука.

Возле руки чашка.

Ворон моргнул. Он моргал. Ничего не исчезло.

Он внимательно смотрел на очевидное.

Ничто не ускользнуло от него. (Ничто и не могло ускользнуть).

Crow Alights
by Ted Hughes.


Crow saw the herded mountains, steaming in the morning.
And he saw the sea
Dark-spined, with the whole earth in its coils.
He saw the stars, fuming away into the black, mushrooms of the nothing forest, clouding their spores, the virus of God.

And he shivered with the horror of Creation.
Ted Hughes. Crow Alights


Crow saw the herded mountains, steaming in the morning.
And he saw the sea
Dark-spined, with the whole earth in its coils.
He saw the stars, fuming away into the black, mushrooms of the nothing forest, clouding their spores, the virus of God.

And he shivered with the horror of Creation.
In the hallucination of the horror
He saw this shoe, with no sole, rain-sodden,
Lying on a moor.
And there was this garbage can, bottom rusted away,
A playing place for the wind, in a waste of puddles.

There was this coat, in the dark cupboard, in the silent room, in the silent house.
There was this face, smoking its cigarette between the dusk window and the fire's embers.

Near the face, this hand, motionless.

Near the hand, this cup.

Crow blinked.   He blinked.   Nothing faded.

He stared at the evidence.

Nothing escaped him. (Nothing could escape.)