Здравствуйте, Сергей, это исключительно сложный для перевода текст из-за его плотной и нетривиальной образности с мощным пафосом и религиозно-мифологическим наполнением. На мой взгляд, у Вас получилось узнаваемо Томасовское стихотворение, однако не без потерь в некоторых местах точности и естественности русской речи.

Начнем с самого начала, т.е. с заглавия. Оно звучит как механическая калька с английского, "спотыкаясь" на запятых. По-русски, чтобы избежать стилистической неловкости, определение "в огне" не должно разрывать конструкцию.

В переводе есть хорошие находки: “Плодящая все смиряющая тьма” - хороший эквивалент для “Fathering and all humbling darkness ”. “Море, рвущееся из ярма”: “ярмо” хорошо передает метафору “harness” (упряжь), усиливая образ несвободы. Но кульминационный момент во второй строфе: “I must enter again the round / Zion of the water bead” передан инверсией, затрудняющей раскрытие смысла фразы: “И должен буду войти в Сион я / Бусинки воды опять” – приходится возвращаться и анализировать словесную конструкцию, а для сохранение энергетики стихотворения восприятие образа должно срабатывать моментально.

Хорошо, что Вы сохранили специфически религиозные термины “Сион”, “cинагога”, сплетая их с природными образами, как у Томаса. Но центральный образ “соляное семя слез” потерял в переводе “соль” – символ вечной скорби. “Зерна слез” – хорошая, но менее емкая замена. “Valley of sackcloth” (долина вретища) передана библейской юдолью, что уместно.

А вот синтаксис фразы “Я не убийца/ Человечества – страшной правдой ее ухода” делает ее тяжело читаемой, а выраженную мысль спутанной. В оригинале: “Я не убью человечность ее ухода торжественной правдой” (т.е. самоупоенным пафосом)

Темное место: “Лондона дочь идет, / В мантии из друзей (?) — / Зернах вне времени, в матери темные вены,/ Тайна Темзы катящихся вод, (управление и связь между фразами?) /Не скорбящих над ней.

Самая главная и самая спорная – финальная строка: “After the first death, there is no other.”– в переводе: “После первой смерти – мы бессмертны”. Это радикальная интерпретация. Томас говорит буквально: “После первой смерти другой не бывает”. Это можно трактовать и как обретение бессмертия через физическую смерть, и как то, что истинная смерть – первая, духовная, а физическая лишь ее следствие. Единственная позитивная трактовка все-таки является упрощением.