
Аргентина! Аргентина!
Аргентина! Похищает
ветер звуки золотые.
И берёт рожок десница
мощная, и лёгкое могучее,
под лазурью взволновавшейся,
кричит: услышьте, смертные,
этот вопль священный слушайте.
Перевод приближен к подстрочнику. Включая согласование времён и глагольное управление. У кого есть вопросы - с удовольствием отвечу.
Argentina! Argentina!
Argentina! El sonoro
viento arrebata la gran voz de oro.
Ase la fuerte diestra la bocina,
y el pulmon fuerte, bajo los cristales
del azul, que han vibrado,
lanza el grito: Oid, mortales,
oid el grito sagrado.
Добрый вечер, Ирина. Потому что написано по факту. Соответственно, ритм здесь спонтанный. Так уж зазвучало. Подстрочник написать - дело нехитрое. А моментально уложить его в столь подвижный оригинальный ритм сложно.
Diestra как раз ближе к деснице, чем к правой руке.
Вопрос автору перевода :
В оригинале чистая рифма. О каком звучании может идти речь? Это ещё не перевод, правильно я понимаю?
Argentina-bocina
sonoro-oro
cristales - mortales
vibrado-sagrado
Определитесь окончательно, кому вопрос. Если всё же мне - сначала Вам придется извиниться. Или найдёте в себе силы, или не встревайте.
не буду встревать. Извиняться мне не за что.
всегда интересно, что же на самом деле сказал поэт :)
спасибо, Екатерина, да, и рифма, и ритм накладывают ограничения в выборе точных аналогов. но лексика в Вашем переводе, кмк, соответствует возвышенному стилю и духу стихотворения (хотя я бы выбрала грудь:). разве что рожок выглядит преуменьшением здесь, думаю, рог в соотв. контексте мог бы вписаться (звучный рог, к примеру).
и вопрос: почему выбор пал на вопль (опять же в контексте -- хорошо!), были другие варианты?
like,
Добрый вечер, Екатерина! Помню этот перевод еще под обсуждением переводов Галины Бройер. Мне интересно, почему переводческий выбор пал на старославянскую десницу и зазвучали дактиллические клаузулы во второй половине стихотворения? Они - на мой слух - придают ему напевно-былинное звучание.