Мы лепим своих кумиров из снега

                        и плачем, когда они тают.

                                                        (В. Скотт.)

William Wordsworth

Я зря переживал за Бонапарта.

Я зря переживал за Бонапарта.

Заветная струна его души -

Звенит ли сокровенностью в тиши,

Или трубой гвардейского азарта

Бодрит под сенью гордого штандарта?

Сплав мудрости с добром несокрушим,

Одна у Властелина доминанта -

По-женски, мягко власть свою вершить.

А было так – он мудрость постигал

На материнских ласковых коленах,

Не ведал душных поучений плена,

Свобода – вот начало всех начал!

Он разуму гордыню подчинял,

И власть обрёл по праву, несомненно.

1801.

Of dreadful sacrifice, by Russian blood
Lavished in fight with desperate hardihood;
The unfeeling Elements no claim shall raise
To rob our Human-nature of just praise
For what she did and suffered. Pledges sure
Of a deliverance absolute and pure
She gave, if Faith might tread the beaten ways
Of Providence. But now did the Most High
Exalt his still small voice;—to quell that Host            
Gathered his power, a manifest ally;
He, whose heaped waves confounded the proud boast
Of Pharaoh, said to Famine, Snow, and Frost,
Finish the strife by deadliest victory!"

Москве самосожжённой.

 Бесчувственным стихиям невдомёк,

Что почести, восторг и преклоненье -

Наш долг Москве, в огне самосожженья,

Всем преподавшей стойкости урок.

И крови русской жертвенный поток

Стал знаком и залогом избавленья,

А Веры путь, по воле Провиденья,

Не ведает наезженных дорог.

Тогда Всевышний свой возвысил глас,

Благословляя доблесть легионов;

Господень страх. И гнев. Господня власть!

Он укротил гордыню фараона,

И отстоять Российскую корону

Дал Холоду и Голоду приказ.

 1816.