Р. Киплинг. Томлинсон

Редьярд Киплинг

 

Томлинсон

 

В своих покоях Томлинсон на Беркли-сквер угас.

За волосы какой-то Дух схватил его тотчас.

За волосы схватил его и поволок туда,

где Млечного Пути ревёт бездонная вода.

 

Когда же Млечного Пути затихла бездна вод,

пред ними Пётр предстаёт с ключами от Ворот.

«Встань, Томлинсон, — он произнёс, — скажи как на духу:

хоть иногда творил добро ты на своём веку?

 

Хоть иногда творил добро ты на Земле своей?»

И сделался мертвец белей обглоданных костей.

«Мой верный друг, — ответил он, — мой добрый педагог

сказал бы лучше обо мне, умри он в тот же срок».

 

«Друзей союз — бесспорный плюс. Но здесь иной расклад:

не Беркли-сквер на твой манер, — Врата в Небесный Град.

Умри твой друг, ответ за двух не даст он нипочём:

в Эдемский сад поврозь летят и никогда — вдвоём».

 

И осмотрелся Томлинсон под смех нагих светил

и наготу своей души мгновенно ощутил.

Межзвёздный шквал его терзал, кромсая, как кинжал,

но о своих делах благих Петру он рассказал:

 

«Я слышал слух, статью прочёл, — он молвил, помолчав, —

порой раздумывал о том, что думал Русский Граф».

Пришелец душам-голубкам мешал войти в придел,

и недовольный этим Пётр ключами загремел.

 

«Статьи, раздумья, слухи — бред великой суеты.

За ради тела, где ты жил, — что всё же сделал ты?»

Вновь осмотрелся Томлинсон без пользы для ума:

пред ним — Небесные Врата, за ним — сплошная Тьма.

 

«Смотрел я, слушал, говорил, писал о том о сём

и о Норвежце об одном прочёл солидный том».

«Всё это очень хорошо, но среди звёзд, в Раю,

нет места втиснуть болтовню нелепую твою.

 

Слова родных, друзей, святых не пропускают в Рай.

Кто не созрел для Божьих дел, о Небе не мечтай.

Тебе почёт окажет Чёрт: ты с Пеклом обручён.

И... пусть тебя хранят твои химеры, Томлинсон».

 

И прежний Дух схватил его и со свету понёс

туда, где пышет Адский Зев среди Мятежных Звёзд.

Одни под пытками бледны, других кровавит гнев,

а третьи от грехов черны, навеки отгорев.

 

Сойдут с орбиты, не сойдут — не ощутить душой:

в огне ли, в стуже им дано быть проклятыми Тьмой.

Межзвёздный шквал его терзал до ломоты в костях.

Его влекло чертей тепло, как в непогодь очаг.

 

И там, где легионы душ бредут гореть в огне,

летевший вихрем Томлинсон попался Сатане.

«По-твоему, — повёл он речь, — ты у меня в чести?

Без спросу рвёшься к нам, а я за уголёк плати?

 

Адаму родич я, а ты со мной так бестолков.

Сражался с Богом с первых дней я за Отца отцов.

Присядь на шлак и отвечай мне прямо на вопрос:

какое зло кому-нибудь при жизни ты принёс?»

 

Взглянул на небо Томлинсон и увидал в чаду

кровавое нутро звезды, растерзанной в Аду.

Взглянул под ноги Томлинсон, и перед ним возник

звезды, растерзанной в Аду, смертельно-бледный лик.

 

«В объятьях женских, — он сказал, — грехом прельстился я.

Жену спросите, — скажет всё любимая моя».

«Любви союз — бесспорный плюс. Но здесь иной расклад:

не Беркли-сквер на твой манер, — Врата в кромешный Ад.

 

Её силком бы привели, прервав спокойный сон,

но каждому взаимный грех в отдельный счёт включён».

Межзвёздный шквал его терзал, кромсая, как кинжал,

но о своих делах дурных он Чёрту рассказал:

 

«Любовь я высмеял разок, два раза — Смерти прыть

и трижды Бога поносил, чтоб храбрецом прослыть».

Дал Сатана одной душе остынуть от огня.

«На остолопа уголь жечь — кто вынудит меня?

 

Твои остроты неумны, глупа твоя игра.

Не стану звать моих ребят, что дремлют у костра».

Вновь осмотрелся Томлинсон без пользы для ума,

увидев, сколько голых Душ страшит Нагая Тьма.

 

«Я побывал и там и сям, искал того, сего,

а в Бельгии купил я том Француза одного».

«Всё это очень хорошо. Греха не вижу здесь.

Но ублажал хотя бы раз ты похоть или спесь?»

 

«Впусти же! — Томлинсон кричал, Ворота в Пекло тряс. —

Сдаётся мне: с чужой женой грешил я как-то раз».

Печь разжигая, Сатана издал от смеха стон:

«И это взял из книги?» — «Да», — ответил Томлинсон.

 

Дохнул на ногти Сатана — тьма чёртиков кругом.

«Проверьте это существо в обличии людском.

Просейте через сито звёзд, чем дышит этот тип.

Коль скоро он на свет рождён, Адама род погиб».

 

Ад жарковат для чертенят, ревущих от тоски,

что искони грешить они не в силах по-людски.

И Душу гостя по углям погнали, потроша,

как дети, ларь или гнездо, и выдохлась Душа.

 

Как дети, наигравшись всласть, вернулись духи зла.

«В нём искра Божья, — говорят, — жила, но померла.

Нашли мы ветер в голове, газет галиматью.

Чужие души он ловил, но потерял свою.

 

Провеян он, кручён, верчён, испытан в кровь и в кость,

но если когти и клыки не врут, — бездушен гость».

Поник в унынье Сатана и глухо произнёс:

«Адамов родич я и гнать его мне жаль до слёз.

 

В глуши, вдали от всех ему я мог бы дать приют, —

однако гордецы мои в глаза мне наплюют.

Зашепчут: «Пекло не притон; владыка наш — профан».

Зачем гневить их, если гость — беспомощный болван?»

 

Он видел, что клочок Души ползёт к огню, как мышь.

Он Святость Милосердья чтил, но также — свой Престиж.

«Что ж, трать не впрок мой уголёк, гори со всех сторон,

ведь сам себя ты предал... — «Да», — ответил Томлинсон.

 

Вздохнул с улыбкой Сатана, уставший от забот.

«Душою Вошь, — промолвил он, — но грех и в нём растёт.

Когда есть грех, впустил бы всех, но мне тут грош цена:

Гордыня здесь царит и Спесь — а что им Сатана!

 

Где Честь и Ум, там срам и глум Распутников и Жриц.

Пусть я в Аду, к ним не пойду: их пыткам нет границ.

А ты — не книга, не урод, не призрак, не пигмей, —

являйся снова во плоти и не позорь Людей!

 

Адаму родич, я тебя не мог бы осмеять.

Придёшь опять — готовься взять грехов достойных кладь.

Ждут кони чёрные тебя. Скорей! В твой особняк

заходят те, кто понесёт твой прах на катафалк.

 

Живи, не закрывая рта; живи, глаза открыв;

завет мой всем Сынам Земли внушай, покуда жив, —

что каждому взаимный грех в отдельный счёт включён.

И... пусть тебя хранит твой Бог бумажный, Томлинсон».

 

16 — 26 сентября — 2 октября 2019

 

 

 

Rudyard Kipling

 

Tomlinson

 

Now Tomlinson gave up the ghost in his house in Berkeley Square,

And a Spirit came to his bedside and gripped him by the hair —

A Spirit gripped him by the hair and carried him far away,

Till he heard as the roar of a rain-fed ford the roar of the Milky Way:

Till he heard the roar of the Milky Way die down and drone and cease,

And they came to the Gate within the Wall where Peter holds the keys.

«Stand up, stand up now, Tomlinson, and answer loud and high

The good that ye did for the sake of men or ever ye came to die —

The good that ye did for the sake of men in little earth so lone!»

And the naked soul of Tomlinson grew white as a rain-washed bone.

O I have a friend on earth, he said, «that was my priest and guide,

And well would he answer all for me if he were by my side».

«For that ye strove in neighbour-love it shall be written fair,

But now ye wait at Heaven’s Gate and not in Berkeley Square:

Though we called your friend from his bed this night, he could not speak for you,

For the race is run by one and one and never by two and two».

Then Tomlinson looked up and down, and little gain was there,

For the naked stars grinned overhead, and he saw that his soul was bare:

The Wind that blows between the worlds, it cut him like a knife,

And Tomlinson took up his tale and spoke of his good in life.

This I have read in a book, he said, «and that was told to me,

And this I have thought that another man thought of a Prince in Muscovy».

The good souls flocked like homing doves and bade him clear the path,

And Peter twirled the jangling keys in weariness and wrath.

Ye have read, ye have heard, ye have thought, he said, «and the tale is yet to run:

By the worth of the body that once ye had, give answer — what ha’ ye done?»

Then Tomlinson looked back and forth, and little good it bore,

For the Darkness stayed at his shoulder-blade and Heaven’s Gate before:

O this I have felt, and this I have guessed, and this I have heard men say,

And this they wrote that another man wrote of a carl in Norroway».

- «Ye have read, ye have felt, ye have guessed, good lack! Ye have hampered Heaven’s Gate;

There’s little room between the stars in idleness to prate!

O none may reach by hired speech of neighbour, priest, and kin

Through borrowed deed to God’s good meed that lies so fair within;

Get hence, get hence to the Lord of Wrong, for doom has yet to run,

And...the faith that ye share with Berkeley Square uphold you, Tomlinson!»

The Spirit gripped him by the hair, and sun by sun they fell

Till they came to the belt of Naughty Stars that rim the mouth of Hell:

The first are red with pride and wrath, the next are white with pain,

But the third are black with clinkered sin that cannot burn again:

They may hold their path, they may leave their path, with never a soul to mark,

They may burn or freeze, but they must not cease in the Scorn of the Outer Dark.

The Wind that blows between the worlds, it nipped him to the bone,

And he yearned to the flare of Hell-Gate there as the light of his own hearth-stone.

The Devil he sat behind the bars, where the desperate legions drew,

But he caught the hasting Tomlinson and would not let him through.

Wot ye the price of good pit-coal that I must pay? said he,

That ye rank yoursel’ so fit for Hell and ask no leave of me?

I am all o’er-sib to Adam’s breed that ye should give me scorn,

For I strove with God for your First Father the day that he was born.

Sit down, sit down upon the slag, and answer loud and high

The harm that ye did to the Sons of Men or ever you came to die».

And Tomlinson looked up and up, and saw against the night

The belly of a tortured star blood-red in Hell-Mouth light;

And Tomlinson looked down and down, and saw beneath his feet

The frontlet of a tortured star milk-white in Hell-Mouth heat.

O I had a love on earth, said he, «that kissed me to my fall,

And if ye would call my love to me I know she would answer all».

- «All that ye did in love forbid it shall be written fair,

But now ye wait at Hell-Mouth Gate and not in Berkeley Square:

Though we whistled your love from her bed to-night, I trow she would not run,

For the sin ye do by two and two ye must pay for one by one!»

The Wind that blows between the worlds, it cut him like a knife,

And Tomlinson took up the tale and spoke of his sin in life:

Once I ha’ laughed at the power of Love and twice at the grip of the Grave,

And thrice I ha’ patted my God on the head that men might call me brave».

The Devil he blew on a brandered soul and set it aside to cool:

Do ye think I would waste my good pit-coal on the hide of a brain-sick fool?

I see no worth in the hobnailed mirth or the jolthead jest ye did

That I should waken my gentlemen that are sleeping three on a grid».

Then Tomlinson looked back and forth, and there was little grace,

For Hell-Gate filled the houseless Soul with the Fear of Naked Space.

Nay, this I ha’ heard, quo’ Tomlinson, «and this was noised abroad,

And this I ha’ got from a Belgian book on the word of a dead French lord».

- «Ye ha’ heard, ye ha’ read, ye ha’ got, good lack! and the tale begins afresh —

Have ye sinned one sin for the pride o’ the eye or the sinful lust of the flesh?»

Then Tomlinson he gripped the bars and yammered, «Let me in —

For I mind that I borrowed my neighbour’s wife to sin the deadly sin».

The Devil he grinned behind the bars, and banked the fires high:

Did ye read of that sin in a book? said he; and Tomlinson said, «Ay!»

The Devil he blew upon his nails, and the little devils ran,

And he said: «Go husk this whimpering thief that comes in the guise of a man:

Winnow him out ‘twixt star and star, and sieve his proper worth:

There’s sore decline in Adam’s line if this be spawn of earth».

Empusa’s crew, so naked-new they may not face the fire,

But weep that they bin too small to sin to the height of their desire,

Over the coal they chased the Soul, and racked it all abroad,

As children rifle a caddis-case or the raven’s foolish hoard.

And back they came with the tattered Thing, as children after play,

And they said: «The soul that he got from God he has bartered clean away.

We have threshed a stook of print and book, and winnowed a chattering wind

And many a soul wherefrom he stole, but his we cannot find:

We have handled him, we have dandled him, we have seared him to the bone,

And sure if tooth and nail show truth he has no soul of his own».

The Devil he bowed his head on his breast and rumbled deep and low:

I’m all o’er-sib to Adam’s breed that I should bid him go.

Yet close we lie, and deep we lie, and if I gave him place,

My gentlemen that are so proud would flout me to my face;

They’d call my house a common stews and me a careless host,

And — I would not anger my gentlemen for the sake of a shiftless ghost».

The Devil he looked at the mangled Soul that prayed to feel the flame,

And he thought of Holy Charity, but he thought of his own good name:

Now ye could haste my coal to waste, and sit ye down to fry:

Did ye think of that theft for yourself? said he; and Tomlinson said, «Ay!»

The Devil he blew an outward breath, for his heart was free from care: —

Ye have scarce the soul of a louse, he said, «but the roots of sin are there,

And for that sin should ye come in were I the lord alone.

But sinful pride has rule inside — and mightier than my own.

Honour and Wit, fore-damned they sit, to each his priest and whore:

Nay, scarce I dare myself go there, and you they’d torture sore.

Ye are neither spirit nor spirk», he said; «ye are neither book nor brute —

Go, get ye back to the flesh again for the sake of Man’s repute.

I’m all o’er-sib to Adam’s breed that I should mock your pain,

But look that ye win to worthier sin ere ye come back again.

Get hence, the hearse is at your door — the grim black stallions wait —

They bear your clay to place to-day. Speed, lest ye come too late!

Go back to Earth with a lip unsealed — go back with an open eye,

And carry my word to the Sons of Men or ever ye come to die:

That the sin they do by two and two they must pay for one by one —

And ... the God that you took from a printed book be with you, Tomlinson!»

Юрий Лифшиц, поэтический перевод, 2019

Сертификат Поэзия.ру: серия 1238 № 146094 от 26.09.2019

4 | 6 | 1286 | 23.04.2024. 22:13:58

Произведение оценили (+): ["Сергей Аркавин", "Лев Бондаревский", "Елена Рапли", "Александр Владимирович Флоря"]

Произведение оценили (-): []