Ей случалось болеть и раньше. Обыкновенно, болезни продолжались от нескольких дней до нескольких недель. И даже "средней руки" специалист легко возвращал её к повседневным занятиям. В этот же раз всё было гораздо серьёзней. Смотревшие её специалисты были самого высокого уровня, но и они удручённо разводили руками. Её это не пугало. Она прожила долгую жизнь, в которой бывало всякое. В той, до болезни, жизни было много мужчин и даже несколько женщин, которые её искренне любили. Она тоже любила каждого из них. Каждого по-своему. Кого-то - за нежный и мягкий характер. Кого-то - за сильные и властные руки. Кого-то - уже и не вспомнить за что. Просто любила. Каждого по-своему... Она уже почти забыла своё настоящее имя. Каждый новый возлюбленный придумывал для неё новое, известное только им двоим. Она не возражала. Ей казалось, вместе с новой любовью и новым именем, начиналась новая жизнь. Впервые в её жизни было столько свободного времени и она коротала его воспоминаниями. Ей казалось, она помнит себя с самого рождения. Нет, это не так.  Матери она не помнила, но помнила старших сестёр, хоть и расплывчато. Они рано исчезли из её жизни, но она хорошо помнила отца. Он много и тяжело работал. Отец уходил из дома ещё затемно, а возвращался, когда в соседских домах давно уже были погашены окна. От него пахло чем-то таким родным... Этот запах она до сих пор не спутает ни с каким другим. Когда он прикасался к ней, сонной, своей шершавой рукой, ей казалось, что где-то глубоко внутри неё звучит волшебная музыка. Отец, словно предчувствуя предстоящую разлуку, нежно баюкал её в своих руках и шептал нежные, до слёз, слова. Это он начал придумывать ей разные имена... Предчувствие не обмануло отца. А, может быть, умудрённый опытом, он знал, что произойдёт? Как бы там не было, но однажды в их доме появился не очень молодой мужчина. Они с отцом о чём-то долго говорили в соседней комнате... Мужчина ушёл вместе с ней. Отец стоял на пороге и смотрел им вслед. В глазах... Больше отца она никогда не видела. Мужчина, с которым она ушла из дома - был первым, если не считать отца, мужчиной в её жизни. От него пахло совсем не так, как от отца и это было необычно. Незнакомец тоже был нежен с ней, но это была не отцовская нежность. Его прикосновения волновали её, но как-то совсем иначе, чем прикосновения отца.
Прошло совсем немного времени и она, сперва, привыкла к "Незнакомцу", а потом и полюбила его всей душой. Душой... А есть ли у неё душа? Разве может одна и та же душа любить всех, встречающихся на её пути? Не должна ли душа хранить верность кому-то одному? Но эти размышления заводили её в тупик и она просто возвращалась к воспоминаниям. Незнакомец... Он бывал разным: то безгранично нежным и терпеливым к её капризам, то требовательным и безжалостным, то совершенно отрешённым, не видящим ничего и никого вокруг. Он мог подолгу находиться в близости с ней и в тоже время быть мыслями так далеко, куда даже её воображение не позволяло ей заглянуть. Но это нисколько не уменьшало её любви. Даже, казалось, за эту отрешённость она и любит его больше всего. Жили они уединённо. К ним изредка заходил племянник Незнакомца. Он был симпатичен ей. Племянник смотрел на неё восторженным взглядом и этот взгляд тревожил её. Но он никогда не позволял себе даже прикоснуться к ней. Даже когда находился настолько близко, что она ощущала его, такой волнующий, запах. Незнакомец исчез неожиданно. Обычно они повсюду бывали вместе, но в тот вечер он ушёл из дома один. Она прождала его всю ночь. Потом было ещё много дней и ночей в опустевшем без него доме. Ей было страшно от того, что когда-то полная впечатлений жизнь превратилась в бесконечное ожидание. Когда она уже окончательно потеряла счёт дням, появился Племянник с какими-то незнакомыми людьми. Люди бесцеремонно ходили по дому, заглядывали в каждую щель, трогали руками всё, что встречалось у них на пути. Её же, Племянник, словно защищая от надвигающейся беды, прижал к груди и успокаивающе ласково поглаживал. И от этой, такой неожиданной и долгожданной ласки, внутри у неё снова зазвучала любовь. Из этого, ставшего её тюрьмой, дома они ушли вместе.   
У неё появились новое имя и новый дом. Дом был меньше и скромнее предыдущего, но это её нисколечко не огорчало. Наоборот, даже нравилось. Куда бы Племянник не повернулся, раньше или позже он натыкался на неё. Они были почти ровесниками. Его необузданный темперамент заводил её до такой степени, что ей частенько становилось страшно. Казалось, вот-вот внутри что-то оборвётся и она навсегда потеряет способность ощущать его. Господи, как же она его любила! Каждое его прикосновение отзывалось в ней такой бурей страсти! Эта буря была готова снести всё на своём пути. Господи... А верила ли она в Бога? Если каждый встреченный ей мужчина становился её Божеством, возможно ли верить в то, что где-то есть единый для всех Бог? Она не знала ответа на этот вопрос, да он, по совести сказать, не слишком сильно занимал её. Впрочем, так же, как и понятие совесть. Она давно уже поняла, что её предназначение в этом мире дарить любовь всем обладающим ею. Она не пыталась узнать о своих возлюбленных больше, чем они ей позволяли. Довольствовалась тем, что она знала о них сейчас. Она не пыталась заглядывать в будущее. Не строила планов. Она была счастлива настоящим. Так же, как она не знала о Незнакомце ничего, кроме того, что у него есть Племянник, так же мало она знала и о Племяннике. Догадывалась, что он был однажды женат. Вместе с ними жила его маленькая дочка. Что стало с её матерью -  она не знала. Присутствие в их доме ребёнка наполняло её незнакомым прежде ощущением материнства. И от этого её существование становилось ещё теплее, если такое было возможно. Сколько продолжалось это счастье? Этого она не помнила. Помнила, когда оно оборвалось. С началом войны. Племянник, уже облачённый в военную форму, успел отправить маленькую Дочку и её в эвакуацию. В далёкий-далёкий город, в котором жила его старшая сестра. Больше Племянника в своей жизни она не встречала. Он навсегда исчез, так же, как когда-то исчез Незнакомец. Дорогу в тот далёкий-далёкий город она помнила плохо. Всё было в каком-то сумасшедшем бреду. На вокзале их встретила сестра Племянника. Потом наступила зима. Было голодно и холодно. Ей был страшнее холод. Она часто болела.
До войны Сестра преподавала музыку. Теперь же она работала на заводе. Возвращалась домой поздно и бесконечно уставшая. Но, несмотря на это, если только Дочка ещё не спала, занималась с ней музыкой. Это были самые светлые воспоминания военной поры. Потом война закончилась, и она с Сестрой и Дочкой вернулась в их довоенную квартиру. Сестра, как и до войны, преподавала музыку. Дочка поступила в консерваторию. Теперь её, всё ещё не растраченная любовь, была отдана Дочке. Девочка росла, очень часто они ходили в консерваторию вместе. Это была совершенно другая любовь, не сравнимая с предыдущими, но не менее всепоглощающая. Она не могла вспомнить, когда у Дочки появился консерваторский приятель, но хорошо помнила день, когда этот самый приятель стал дочкиным мужем. Как они с Сестрой пели на дочкиной свадьбе! Как они пели! Потом Сестра уехала в свой далёкий-далёкий город, а образовавшуюся пустоту занял дочкин Муж. Между ними установились сперва доверительные отношения, которые незаметно переросли во что-то гораздо большее. Дочка ревновала Мужа к ней, но старалась не показывать своей ревности, стыдясь её. А потом в их небольшом доме появился крикливый малыш. Мальчик умудрялся без всякого музыкального образования брать такие высокие ноты, что соседи частенько стучали в стену, прося о снисхождении. Потом Дочка начала болеть. Сказалось военное детство. Очень скоро её не стало. Очень, очень долго Муж с ней не разговаривал. Ей казалось, что он винит её в том, что она не уберегла Дочку. Страшное было время.
Сколько продолжалось это глухое молчание? Уже и не вспомнить. Или просто страшно вспоминать? Мальчик рос. Начал ходить в школу. Чуть позже, как и родители, стал заниматься музыкой. И Муж начал понемногу оттаивать. Они снова пробовали разговаривать. Вначале по несколько минут, потом дольше... Наступило время, когда их беседы затягивались далеко за полночь. Правда, эти беседы всегда были грустными. Им обоим не хватало Дочки, и они бесконечно вспоминали её, представляли, как бы могла сложиться их жизнь. Мальчик вырос, и однажды они оказались в своей квартире совершенно одни.
Время шло. Они старились. Муж начал прихварывать. Ему становилось всё хуже. Разговаривали они всё реже. Он ни на что не жаловался. Только вспоминал Дочку и Мальчика. И однажды поздней промозглой осенью... Приехал Мальчик. Он взял её с собой на кладбище. Как же горько и безутешно она плакала. Как бесконечно продолжался этот плач. Потом она слегла. Она перестала разговаривать. Мальчик пытался разговорить её, но в ответ слышал только невразумительные хрипы. Она умирала. Высококлассные специалисты удручённо разводили руками. А Мальчик всё продолжал и продолжал искать. Бывают же чудеса. А вдруг? Сколько продолжалась эта агония - она не помнила. Мальчик, удручённый безнадёжностью, был согласен на всё... Кто-то посоветовал знакомого специалиста. Скорее знахаря, чем специалиста, и Мальчик решил рискнуть. Она пошла на поправку. Вернулся голос. От Знахаря пахло чем-то бесконечно знакомым, но напрочь забытым. И всё-таки она вспомнила этот запах. Так же пахло от её отца, в таком теперь уже далёком детстве. Когда Мальчик пришёл забирать её домой, Знахарь, провожая их до дверей, давал ему последние напутствия: "Берегите старушку. Влажность, холод, перепады температур ей категорически противопоказаны. У неё замечательный голос. Попоёт ещё. Да что я Вам рассказываю, Вы и сами знаете. Берегите её.  Скрипки, как и люди, тоже болеют."  

Аркадий Шляпинтох, 2018

Сертификат Поэзия.ру: серия 1275 № 135622 от 18.07.2018

2 | 12 | 923 | 19.04.2024. 06:16:31

Произведение оценили (+): ["Кохан Мария", "Вячеслав Егиазаров"]

Произведение оценили (-): []