Л. Кэролл. «Алиса в Стране Чудес»: Гл. XII. Свидетельство Алисы

Lewis CARROLL
Alice's adventures in Wonderland

Льюис КЭРОЛЛ
АЛИСА В СТРАНЕ ЧУДЕС

 

 

XII. С В И Д Е Т Е Л Ь С Т В О А Л И С Ы 

(CHAPTER XII   Alice's Evidence)

"Здесь!" - выкрикнула Алиса, в этот момент совершенно забыв, как она выросла за последние несколько минут: выпрыгнув в спешке, она краем юбки зацепила за ящик с присяжными и опрокинула их всех прямо на головы народа внизу, и они расползлись, здорово напомнив ей тот аквариум с золотыми рыбками, что она опрокинула на прошлой неделе.

"О, пожалуйста, извините!" - воскликнула она, очень испугавшись, и стала собирать их, как можно скорее, потому что в голове у неё пронёсся случай с золотыми рыбками, и осталась смутная мысль, что если их тотчас не собрать и не поместить опять в ящик, они все погибнут.

"Процесс не может продолжаться", - заговорил Король замогильным голосом, - "пока все присяжные не будут возвращены на должные места. Все!" - повторил он с особенным ударением, вперяя в Алису тяжёлый взор.

Алиса взглянула на ящик с присяжными и увидела, что в спешке она посадила ящерку головой вниз, и бедняжка меланхолически помахивает хвостом, не будучи в состоянии выпростаться. Она тут же вынула его и посадила правильно. "Да особенно и не важно", - заметила она про себя, - "так он сидит или иначе - мне кажется, роли не играет".

Как только присяжные чуточку отошли от шока при падении, и были подобраны и возвращены им все грифельные доски с карандашами, они тотчас принялись строчить - все, за исключением Ящерки, который выглядел слишком опешившим и сидел, широко открыв рот и пристально глядя в потолок.

"Что вы знаете об этом деле?" - обратился к Алисе Король.

"Ничего", - сказала Алиса.

"Совсем ничего?" - допытывался Король.

"Совсем ничего", - сказала Алиса.

"Это очень важно", - сказал Король, обратившись к присяжным. Те едва взялись за грифельные доски, как вмешался Белый Кролик. "Ваше Величество, конечно, имели в виду 'не важно' сказал он очень важным тоном, но при этом хмурясь и корча рожи.

"Конечно, я имел в виду 'не важно'", - поспешно сказал Король и забормотал про себя, - "важно - не важно - важно - не важно --", как если б выбирал, что лучше звучит.

Некоторые из присяжных записали "важно", а некоторые "неважно". Алиса это выдела, потому что находилась достаточно близко, чтобы заглянуть к ним в грифельные доски. "Только это никакого значения не имеет", - решила Алиса.

В этот момент Король, вписывавший что-то в свой блокнот, объявил, - "Молчание!", и зачитал оттуда: "Статья сорок вторая: лица, рост которых составляет более мили, подлежат удалению из зала суда".

Все взглянули на Алису.

"Во мне нет мили", - возразила Алиса.

"Есть", - сказал Король.

"Почти две мили росту", - прибавила Королева.

"Ну а я всё равно не уйду", заявила Алиса, - "потому что это неправильное правило: вы только что его выдумали".

"Это самое древнее правило в книге", - заметил Король.

"Тогда оно должно быть - Номер Один", - сказала Алиса.

Король побледнел и поспешно захлопнул свой блокнот. "Выносите своё решение", - обратился он к присяжным низким, прерывистым голосом.

"Здесь ещё свидетельства, если угодно Вашему Величеству", - поспешно вскочив, сообщил Белый Кролик: "Только что подобрана эта бумага".

"Что в ней?" - спросила Королева.

"Я ещё не разворачивал", - сказал Белый Кролик, - "но, кажется, это письмо подследственного к - ну, к кому-то".

"Должно быть, именно так", - сказал Король, - "иначе оно ни к кому не было бы написано, что, как вы понимаете, не бывает".

"Кому оно адресовано?" - спросил один из присяжных.

"Оно вообще никому не адресовано", - сказал Белый Кролик, - "Фиксируем: снаружи ничего нет". Он развернул бумагу и добавил, - "это вообще не письмо; изложено стихами".

"Почерк подследственного?" - спросил ещё один присяжный.

"Нет, не его", - сказал Белый Кролик, - "и это самое подозрительное". (Присяжные все разом удивлённо переглянулись).

"Должно быть, он подделал чей-то почерк", - сказал Король. (Лица присяжных разом прояснились).

"Помилуйте, Ваше Величество", - заговорил Валет: "Я этого не писал, и нельзя доказать: внизу не подписано".

"Если ты не подписался", - заметил Король, - "это только ухудшает дело. Должно быть, у тебя были дурные намерения, иначе бы ты подписался, как честный человек".

На это последовали всеобщие рукоплескания: то была первая действительно тонкая мысль, высказанная Королём за день.

"Это доказывает его вину", - заключила Королева.

    "Ничего такого это не доказывает", - возразила Алиса: "Потому что вы даже не знаете, о чём стихи!"

    "Прочтите их!" - приказал Король.

    Белый Кролик надел свои очки. "Откуда угодно начать Вашему Величеству?" - спросил он.

    "Начни с начала", - угрюмо сказал Король, - "и продолжай, пока не дойдёшь до конца: там и остановишься".

    Стихи, зачитанные Белым Кроликом, были:

   "Сказали мне, явиться к ней,
     А предписав – к нему.
   Шёл за рекомендацией,
     Но плыть мне ни к чему!

   Он дал сигнал, я не входил
    (Здесь, впрочем, разнобой).
   Когда б ей не достало сил,
    Что стало бы с тобой?

   Я ей – одну, от них он – две,
    Вы дали три, четыре;
   Вернулись от него вам все –
    Что у меня вы стырили.

   Когда бы ею иль я сам
    Втянулся в это дело,
   Он заявил: свободу дам,
    Которая приспела.

   Замечу, ты уж стал совсем
    (До тех её порывов)
   Помехой между им и тем,
    И нами беспрерывно.

   Нет, не любила их сильней,
    Ведь мною и тобой
   Хранима тайна от людей –
    Оставь её с собой!"

    "Вот самый важный кусок из всех показаний", - сказал Король, потирая руки, - "так что пусть присяжные --"

    "Если кто-нибудь из них мне это объяснит", - сказала Алиса (она настолько подросла за последние несколько минут, что ничуть не побоялась его прервать), - "я дам тому шестипенсовик. Не поверю, что там есть хоть капелька смысла".

    Присяжные все вписали в свои дощечки: "Она не поверит, что там есть хоть капелька смысла", но никто из них не пытался объяснить бумагу.

    "Если там нет смысла", - сказал Король, - "это, понятно, спасает мир от беспокойства его там отыскивать. Но я вот не знаю", - продолжал он, раскладывая у себя на коленях стихи и поглядывая в них одним глазом, - "мне кажется, я в них усматриваю смысл, вообще-то - 'Но плыть мне не к чему!' - вы отказываетесь плавать, а?" - произнёс он, повернувшись к Валету.

    Тот печально потряс головой. "А как же я могу?" - сказал он (определённо не умеющий плавать, будучи целиком из картона).

    "Итак, прекрасно", - отметил Король и продолжал, бормоча стихи себе под нос: " ' Здесь, впрочем, разнобой' - это, конечно, присяжные - ' Я ей – одну, от них он – две ' - ну, это, понятно, то, что он сделал с тортами --"

    "Но дальше - 'Вернулись от него вам все' ", - заметила Алиса.

    "А, так вот и они!" - с торжеством воскликнул Король, указывая на торты на столе: "Чего ж яснее. Потом ещё - 'До тех её порывов' - полагаю, дорогая, у вас не было никаких порывов?" - обратился он к Королеве.

    "Никогда!" - с яростью воскликнула Королева, запустив при этом чернильницей в Ящерку. (Несчастный крошка Билл, который уже не писал на своей доске пальцем, поняв, что там следов не остаётся, теперь снова застрочил, обмакивая палец в чернила, стекавшие у него по лицу - и так до тех пор, пока чернила ни высохли).

    "Ну тогда от слов не вырвет", - сказал Король, с улыбкой оглядывая корт. Наступило мёртвое молчание.

    "Каламбур!" - с яростью выпалил Король, и все засмеялись. "Пусть присяжные выносят решение", - сказал Король, едва ли ни в двенадцатый раз за день.

    "Нет, нет!" - сказала Королева: "Сначала - приговор, решение - после".

    "Чушь и чепуха!" - громко произнесла Алиса, - "чтобы сначала приговор!"

    "Попридержи язык!" - воскликнула Королева, вся багровея.

    "Не буду!" - сказала Алиса.

    "Снести ей голову!" - заорала Королева пронзительным голосом. Никто не двинулся.

    "Кому вы нужны?" - сказала Алиса (к этому моменту она выросла до своего полного роста): "Вы всего лишь - колода карт!"

При этих словах вся колода поднялась в воздух и стала планировать на неё сверху; она едва слышно вскрикнула, полунапуганная, полурассерженная, и стала от них отбиваться, - и оказалось, она лежит на скамейке, голова - на коленях у сестры, и та мягко отгоняет сухие листья, порхающие с деревьев ей на лицо.

"Просыпайся, Алиса дорогая!" - говорила сестра, - "ну же, как ты долго спишь!"

"О, я видела такой удивительный сон!" - сказала Алиса и рассказала сестре, что помнила, о тех странных приключениях с нею, про которые вы только что прочли; а когда она закончила, сестра поцеловала её и сказала: "Это на самом деле удивительный сон, дорогая; только поторопись к чаю, уже поздно". И Алиса вскочила и побежала, пытаясь размышлять на бегу, какой ей привиделся чудесный сон.

Сестра же, которую она оставила, тихо сидела, склонив голову на руку, глядя на заходящее солнце и думая о маленькой Алисе и её чудесных приключениях, пока сама ни стала подрёмывать, и теперь уже был её сон.

Сначала ей снилась маленькая Алиса: снова крохотные ручонки сжимали её за шею, и блестящие нетерпеливые глазёнки глядели в её глаза - она слышала её голос со всеми вибрациями, наблюдала её трогательное подёргивание головкой, чтобы убрать непослушные волосы, всегда падавшие ей на глаза - и по мере того, как она её слышала, или ей казалось, что слышит, местность вокруг неё оживала вместе со странными существами из сна её младшей сестры.

Высокая трава шелестела у её ног, когда мимо проспешил Белый Кролик - напуганная Мышь шмыгнула в близлежащий пруд и забултыхалась там - ей слышны были клики чаек, когда Мартовский Заяц делил с друзьями их нескончаемую трапезу, - и пронзительный голос Королевы, обрекающий на казнь своих несчастных гостей - снова ребёнок-поросёнок исходил в чиханиях на коленях у Герцогини, в то время как вокруг с грохотом обрушались чашки и тарелки - снова наполняли воздух визг Грифона, скрип Ящеркиного грифеля и придушенные хрюканья морских свинок, смешиваясь с отдалёнными рыданиями несчастной Фальшивой Черепахи.

И она села, с закрытыми глазами, наполовину представив себя в Стране Чудес, хотя и понимала, что стоит ей открыть их снова, и всё превратиться в унылую реальность - трава будет шелестеть лишь от ветра, а пруд пойдёт рябью от озёрного тростника - звяканье чайных чашек превратиться в треньканье колокольчиков на шеях у пасущихся овец, а пронзительные крики Королевы в выкрики овечьего подпаска - чиханья же ребёнка, визг Грифона и прочие чудн'ые звуки окажутся (она знала!) бессвязным шумом на ферме - с мычаньем коров вдали вместо печальных рыданий Фальшивой Черепахи.

Наконец, она вообразила себе, как эта же самая маленькая её сестричка, со временем, вырастет, и как, несмотря на годы, сохранит простое и любящее сердце своего детства: и как она соберёт вокруг себя уже других маленьких детей и заставит их глазёнки заблестеть от множества удивительных историй, быть может, даже из дивного сна в Стране Чудес; и как она почувствует все их простые печали и порадуется их простым радостям, вспоминая своё собственное детство в счастливые летние дни.

К О Н Е Ц

Сергей Семёнов, поэтический перевод, 2017

Сертификат Поэзия.ру: серия 1529 № 125388 от 08.02.2017

3 | 24 | 1887 | 30.11.2024. 04:39:12

Произведение оценили (+): ["Юрий Лифшиц", "Владимир Корман", "Александр Владимирович Флоря"]

Произведение оценили (-): []