WILLIAM WORDSWORTH

A POET'S EPITAPH

ART thou a Statist in the van
Of public conflicts trained and bred?
--First learn to love one living man;
'Then' may'st thou think upon the dead.

A Lawyer art thou?--draw not nigh!
Go, carry to some fitter place
The keenness of that practised eye,
The hardness of that sallow face.

Art thou a Man of purple cheer?
A rosy Man, right plump to see?
Approach; yet, Doctor, not too near,
This grave no cushion is for thee.

Or art thou one of gallant pride,
A Soldier and no man of chaff?
Welcome!--but lay thy sword aside,
And lean upon a peasant's staff.

Physician art thou? one, all eyes,
Philosopher! a fingering slave,
One that would peep and botanise
Upon his mother's grave?

Wrapt closely in thy sensual fleece,
O turn aside,--and take, I pray,
That he below may rest in peace,
Thy ever-dwindling soul, away!

A Moralist perchance appears;
Led, Heaven knows how! to this poor sod:
And he has neither eyes nor ears;
Himself his world, and his own God;

One to whose smooth-rubbed soul can cling
Nor form, nor feeling, great or small;
A reasoning, self-sufficing thing,
An intellectual All-in-all!

Shut close the door; press down the latch;
Sleep in thy intellectual crust;
Nor lose ten tickings of thy watch
Near this unprofitable dust.

But who is He, with modest looks,
And clad in homely russet brown?
He murmurs near the running brooks
A music sweeter than their own.

He is retired as noontide dew,
Or fountain in a noon-day grove;
And you must love him, ere to you
He will seem worthy of your love.

The outward shows of sky and earth,
Of hill and valley, he has viewed;
And impulses of deeper birth
Have come to him in solitude.

In common things that round us lie
Some random truths he can impart,--
The harvest of a quiet eye
That broods and sleeps on his own heart.

But he is weak; both Man and Boy,
Hath been an idler in the land;
Contented if he might enjoy
The things which others understand.

--Come hither in thy hour of strength;
Come, weak as is a breaking wave!
Here stretch thy body at full length;
Or build thy house upon this grave.
1799.

ЭПИТАФИЯ ПОЭТА.

Кто ты на поприще земном?
Статист обученный и тертый?
Сначала думай о живом,
А после вспоминай о мертвом.

А может быть законник ты?
Тогда отдай другим свой разум,
Сухие бледные черты
И зоркость опытного глаза.

Иль бодрый доктор? Мощный лоб,
Румянец, пухлость, жизнь во взгляде?
О нет! Тебя положат в гроб
Не в этом, а в другом наряде.

Иль ты - солдат, а не мужик,
Что склонен часто к лжи и пьянству?
Пускай! - но шпагу отложи
И низко поклонись крестьянству.

Иль ты ботаник-филосОф,
К науке о букашках близкий?
Кто жизнь подглядывать готов
И у могилы материнской?

Взяв только ум в поводыри,
О, не тревожь ты нас,- послушай,
С собой подальше забери
Свою иссушенную душу!

Тут моралист к нам, дорогой,
Бог знает как! нашел дорогу:
Слепой и, видимо, глухой;
Он сам себе заместо Бога;

К отполированной душе
Ни смысл, ни форма не пристанет;
Но, говоря про суть вещей,
Он интеллектом всех достанет.

Захлопни дверь - и на засов;
И спи в рассудке, как в могиле;
Иль не теряй минут, часов
Близ этой безполезной пыли.

А это кто к столу приник,
В домашнем платье розовея?
Один бормочет между книг,
Чья музыка его живее.

В отставке он, как росы днем,
Или фонтан в прохладной роще;
Но вам любить его во всем,
Чем не любить, наверно, проще.

Земли, небес, холмов и нив
Ему явилося виденье;
И смысл того, зачем он жив,
К нему пришел в уединенье.

Вещам, что окружают нас,
Он может смысл придать случайный
Мечтой своих спокойных глаз,
Что зрят в глубинах сердца тайных.

Но слаб он все же; мальчик-муж -
Ему лишь наблюдать приятно;
Он радоваться рад всему,
Что для других уже понятно.

Иди сюда, в объятья гроз,
Волна, упавшая без силы!
Здесь распрямись во весь свой рост,
Иль дом построй вблизи могилы.


271102