А.Теннисон. Из главы VI поэмы "Принцесса" (окончание)

...Психея же приблизилась к ребёнку,
Который возлежал тогда на травке,
Оставленнный на время без присмотра;
Он мать свою узнал и засмеялся,
И протянул к ней пухленькие ручки.
Его призыв не вынесла Психея:
"Он – мой, не твой, – она вскричала Иде, –
Верни скорее моего ребёнка!".
Тот крик не мог не вызвать состраданья,
И многие к ней взоры обратили.
А мать несчастная стояла в горе:
Вздымалась грудь её от напряженья,
В очах тоска и мука затаились,
Осунулось лицо и побледнело,
Накидка и волосья растрепались,
Но не было до этого ей дела,
И вскрикивать она всё продолжала,
Пока её не услыхала Ида
И голову свою не повернула,
И встала, от меня здесь оторвавшись:
Прямая и безмолвная такая,
Её, дитя пронизывая взглядом.
А Сирил раненый, лежавший подле,
Сумел подняться на одно колено.
В ответ Принцесса на него взглянула:
В очах блеснуло жалости подобье.
Но вот она его лицо узнала,
Дурную, злую песенку припомнив,
И поднялась во весь свой рост высокий,
И выросла над ним большою тенью.
Но Сирил разразился речью смелой:
"Ужасная и мощная Принцесса!
Ты – Львица с локонами – львиной гривой!
Но всё-таки мощнее и ужасней –
Природа и Любовь. Так посмотри же:
Твоя нога уже на горле нашем:
Ты победила волею своею.
Ну, не достаточно Принцессе разве?
Психее возврати скорей ребёнка
И в одиночестве своём останься!
А посему речём: живи покуда
И завоевывай сердца у женщин.
Но берегись: всеобщего признанья
Не завоюешь в будущем вовеки;
Тебя людская ненависть раздавит,
Подобно колесу иль Немезиде.
Всечасно занята собою только
И никогда поэтому не будешь
Держать в руках дитя своё родное.
Верни дитя Психее поскорее,
Коль мать свою когда-нибудь любила
И коли сердце женское имеешь.
Но ежели считаешь униженьем
Психее протянуть самой ребёнка,
Его отдай мне: передать сумею".

Тут Ида подняла с травы ребёнка
И, вся в раздумьях, с ним заговорила:
"Бутон прелестный! Лилия долины!
Лесной полураскрытый колокольчик!
Моё единственное утешенье
Во время смутное и в мире мрачном,
Средь лжедрузей. Залог любви чудесный,
Прощай; не суждено тебе моим быть:
Безжалостны мужчины, как доселе.
Витала в сладких грёзах понапрасну
О том, чтоб вместе пребывать навеки,
И что-то значить для тебя хотела,
Твою беспомощность осознавая,
Когда к груди любовно прижимала.
Да будет мать твоя с тобой правдива,
Как лжива, лжива та была со мною!
А нужды у тебя вдруг станут игом –
Да будет иго мягким, как свобода".
Потом дитя поцеловала Ида,
Сказав: "Ему желаю только блага!
Возьмите, сэр," – и отдала печально
В мужские руки Сирила большие.
К Психее Сирил полуобернулся,
А та – сама признательность во взоре –
К нему рванулась, и, забрав ребёнка,
К груди своей прижала очень крепко,
А успокоившись, сказала Иде:
"Подругами с тобою были прежде;
На родину желаю возвратиться;
Для замыслов твоих гожусь едва ли.
Прости, скажи хоть слово напоследок".

Но Ида ничего не отвечала,
Вся словно поглощённая ребёнком.
И Арак выкрикнул тогда: "Проклятье!
Не одобряешь пол мужской, однако
Здесь не права: хоть женского ты пола,
Но столь безжалостна к себе подобной.
Так подойди к ней – видишь: та стенает"…

Но Ида ничего не отвечала,
Как будто сил негаданно лишилась:
Стояла, наклонив главу немного,
А на устах – неверная улыбка.
В конце концов отец мой возмутился:
"Ты – пола женского, как полагаем.
Однако оплошали: разрешили
Тебе ухаживать за нашим сыном.
Поскольку наблюдаем здесь сегодня,
Что соучастницу простить не хочешь,
Есть опасенье, что его погубишь,
Когда замыслишь изменить решенье.
Надёжней будут руки погрубее:
В палатку лучше отнесите Принца".

Родитель встал. Все ожидали бурю.
Из тучи же, что Иду закрывала,
Тепло и свет внезапно заструились,
В слезах подруги отразившись тотчас:

"Иди сюда, Психея: я смягчилась;
Скорей вернись в покинутое сердце,
Которое они все так порочат!
Обнимемся, как после ссоры дети!
И я в прощении весьма нуждаюсь:
Общаться нужно было только с теми,
С мужчинами кто не имеет связей.
Ах, лживая изменница родная,
Что так любима мной, – почто, почто же?
Но заключаем вновь тебя в объятья,
Простив всё и забыв, любя всё так же,
Хотя поменьше доверяем ныне.

Теперь, о Сир, прошу соизволенья:
Мне Принца – сына Вашего – доверьте,
Чтоб я выхаживать его сумела
Заботливо, как собственного брата.
Осознаю: пред ним в долгу огромном.
Но больше не язвите надо мною,
Чтоб легче было впредь вести общенье.
Студенток отошлём домой на время:
Не вижу смысла ныне здесь держать всех.
Отец и брат мой, короля смягчите;
Ведь он меня срывает с пьедестала
В толпу молочных, мягких балаболок –
По сути, бедных, слабеньких созданий," –
И разразилась горькими слезами.
Но мой родитель не ответил даже.
А Сирил тут к Психее обратился:
"Брат Флориан Ваш тоже ранен, леди.
Тогда соизволенья попросите
Ухаживать за братом и за Принцем".
"Быть посему," – ответила Принцесса.
А та, что пела песню, – Виолетта –,
Кузен которой раненым был тоже,
С такой же точно просьбой обратилась.
"Быть посему, – ответила Принцесса, –
Теперь свои законы нарушаем…
И перед всяким раненым отныне –
Хоть другом, хоть врагом – совсем не важно –
Распахнутыми будут наши двери"...

Промолвив это, Ида отвернулась.
Но к ней тут Арак подошёл с участьем,
Утешить Гама тоже попытался,
И даже мой отец сумел смягчиться
И протянул ей руку в примиренье…

Ну, а меня по лестнице подняли
И понесли по галереям длинным,
Минуя многочисленные двери,
К спокойной дальней комнате дворцовой.
Другим отдали комнаты другие.
Оттуда много съехало студенток:
Остались только лучшие из оных;
А лорды благородные отныне
Могли гулять и здесь, и там свободно, –
Так всё нежданно здесь переменилось...

Эмма Соловкова, поэтический перевод, 2013

Сертификат Поэзия.ру: серия 1356 № 99542 от 08.06.2013

0 | 4 | 1947 | 20.04.2024. 14:05:18

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []