Эдит Ситуэлл "Шотландская рапсодия" и др.

Эдит Ситуэлл     Шотландская рапсодия.
(Пересказ).

"Не купайся, Гордон, в Иордане
в святую субботу, в мирный день !" -
некий охотник сказал, балаганя,
и следом завёл дребедень
о добытом им нынче фазане,
а затем прескучные речи
о прочей пернатой дичи;
и, новую тему выбрав,-
о ружьях больших калибров.
Долго над грудами вызревших слив
мусолился тот же шотландский мотив,
пока не спросил Мак Ферсон:
"Но где же моя волна ? В каком отеле
жизнь побойчее и краше омбрели ?
Найду ли там комнату ? Будет ли комната ?
Будет ли комната там для меня ?
Правда, есть гостиница в Остенде,
где можно обитать, не сбрендя.
От ветра там покоя нет.
Там сбесишься от Бостонских бесед.
(Волынки стены прожужжали).
Там нитки жемчугов и шали
шумят, как море на причале.
Но там всегда открыт буфет. (И по субботам - не запрет).
Там - "Малость выпить - не во вред".
Вот это место - для меня !
"Не купайся, Гордон, в Иордане
в святую субботу, в мирный день,
не то затеряется небо в тумане !" -
А я Вам отвечу без брани.
Как Гордон Мак Ферсон !
Мне трижды повторить не лень:
вот это место - это место - вот это место как раз для меня !"

Edith Sitwell     Scotch Rhapsody

"Do not take a bath in Jordan
Gordon,
On the holy Sabbath, on the peaceful day!"
Said the huntsman,playing on his old bagpipe,
Boring to death the pheasant and the snipe -
Boring the ptarmigan and grouse for fun -
Boring them worse than a nine-bore gun.
Till the flaxen leaves where the prunes are ripe,
Heard the tartan wind a-droning through the pipe,
And they, heard Macpherson say:
"Where do the waves go; What hotels
Hide their bustles and their gay ombrelles?
And would there be room for me? - Would there be room,
Would there be room for me?"
There is a hotel at Ostend
Cold as the wind, without an end,
Haunted by ghostly poor relations
Of Bostonian conversations
(Like bagpipes rotting through the walls.)
And there the pearl-ropes fall like shawls
With a noise like marine waterfalls.
And "Another little drink wouldn't do us any harm"
Pierces through the sabbatical calm.
And that is the place for me!
So do not take a bath in Jordan,
Gordon,
On the holy Sabbath on the peaceful day -
Or you'll never go to heaven, Gordon Macpherson,
And speaking purely as a private person
That is the place - that is the place - that is the place for me!
"Фасад", 1922.

Эдит Ситуэлл    Царь Помпей
(Пересказ).

Императорский шут, Царь Помпей,
(прочих макак и шутов не глупей),
выбил пыль из плаща и вымолвил: "Ах !
Всё, что ни есть на земле - лишь прах:
сердце, что любит; уста, что поют;
Константинополь и каждый акрополь -
станут лишь пылью, когда умрут.
Небо, что сверху лучи разметало,
ляжет на землю как покрывало".

1-й вариант.
"Нет !" - промолвил Епископ,
макая в свой кетчуп сосиску.
"Останутся, с Вечностью споря,
наша Епархия - как бастион,
мощнее, чем слон,
и трубящее ей славу море".

2-й вариант.
(Епископ сказал, что грядущий страх
намного хуже, чем просто прах).
Епископ сказал, что Толпа дубиной
выгоняет царей, выходя на плац,
и оставленный трон занимает Паяц
с подло украденной с трупа личиной.
Братья-цари, учинители горя,
Призрак Тирана и Клоп-Кровосос,
кровью заполнят в разгульном в задоре
Красное море и Мёртвое море.
Голос Аттилы и воющий гнус
сопровождают движение в Вечность.

Edith Sitwell     Said King Pompey

Said King Pompey,
the emperor's ape
Shuddering black in his
temporal cape
Of dust: "The dust is everything -
The heart to love
And the voice to sing
Indianapolis,
And the Acropolis,
Also the hairy sky that we
Take for a coverlet comfortably." ...

1-ый вариант:
Said the Bishop
Eating his ketchup
"There still remains Eternity
(Swelling the diocese) -
That elephantiasis
The flunkeyed and trumpeting Sea!"

2-й вариант:
Said the Bishop, "The world is flat...
But the see-saw Crowd sent the emperor down
no the howling dust - nd up went a Clown
With his face that is filched from the new young Dead...
And the Tyrant's ghost and the Low-Man-Flea
Are emperor-brothers, throw shades that are red
From the tide of blood (Red Sea, Dead Sea),
And Attila's voice or the hum of the gnat
Can usher in Eternity".
"Фасад", 1922.

Эдит Ситуэлл     Март
(Пересказ).

Рата-тантан, рата-тантан, рата-тантан:
соседский харриер, и резвый, и хваткий,
на свой смешной манер воюет с древней кадкой,
обросшей, как друид. Та смирненько стоит
непонятой загадкой. А под стеной, у ног,
течёт ручеёк, журча и брЫзжа.
Боюсь, растворит в рыжую жижу,
на клумбы прянув, лепестки тюльпанов
и все регалии лилий и далии.
Затем две собаки сошлись, как в драке.
Терьер Юпитер, сойдя со снежной кучи,
шлёпнул харриера - не зло, а в меру -
по морде, как вытер, на всякий случай
(а мог бы и круче).
Но тот, взамен (да из каприза),
кипя, как чайник, помчал во весь карьер
терзать лишайник, свисавший со стен.
Мох, по-солдатски,штурмуя карнизы,
стойко выдерживал адские бризы,
и не боялся лап и клыков
неугомонных задорных щенков.
Вскоре, под деревом, тот харриер
и раскрасавчик шотландский терьер
дружно взялись обсуждать интерьер.

Edith Sitwell      March

Ratatantan, ratatantan, ratatantan:
The marshal's harrier
Bites arid fights
The water carrier.
Mossed as a druid,
Under the wall
Thin waters fall
And turn into fluid
Petals of tulips, and hard regalias
Of lilies and dahlias.
Then, as they brawl,
Jupiter leaned from his vast snow cage,
Cuffed the marshal's harrier -
Still in a rage he bites and fights
The wall grown mouldier,
Where stiff as a soldier
Stands the breeze,
Like a handy andy,
And words they bandy
Under the dandy
Dinmont trees.
"Фасад", 1922.

Эдит Ситуэлл     Полька
(Пересказ).

"Тра ля ля ля ля ля ля ля.
Ля !"

Смехота и только !
Мистер Wagg танцует польку -
посреди всего народа,
по-медвежьи косолапо,
нахлобучив шляпу,
ярмарке в угоду.

"В море волн без всякой меры,
как копён, и все шумят.
Дочки матушки Венеры !
Что у каждой за парад !

Гляньте ! Вставлю в ствол патрон
и стрельну в пучину - словно
Байрон или Веллингтон -
в проплывающие брёвна.

Вторя песням Энни Руни*
на своей шарманке, бриз
бодро шастает по дюне,
как велит его каприз.

Вижу тётка, рот разиня,
как мешок семян - наверно
иберийки или цинний, -
отдыхает у таверны.

Вдруг проснулся храбрый Нельсон,
петухом пропел из бокса,
будто звякнул ржавым рельсом,
и опять в пыли улёгся.

Робинзону препаршиво -
перепил дрянного пива.
Только полная наива
очень смуглая девица
помогла ему взбодриться:
"Всё на свете трын-трава !"
Крузо сквозь её ресницы -
видит чудо-острова".

Мистер Wagg, сплясавши польку,
молвит: "Смехота и только !
Станцевал среди народа,
нахлобучив шляпу,
по-медвежьи косолапо,
целой ярмарке в угоду !

Тра ля ля ля ля.
Тра ля ля ля ля.
Тра ля ля ля ля ля ля.
Ла. Ля. Ля !"

Edith Sitwell     Polka

"Tra la la la la la la la
La!

See me dance the polka",
Said Mr Wagg like a bear,
"with my top hat
And my whiskers that -
(Tra la la) trap the Fair."
Where the waves
seem chiming haycocks
I dance the polka; there
Stand Venus' children in their gay frocks, -
Maroon and marine, - and stare
To see me fire my pistol
Through the distance blue as my coat;
Like Wellington, Byron, the
Marquis of Bristol,
Busbied great trees float.

While the wheezing hurdy-gurdy
Of the marine wind blows me
To the tune of Annie Rooney*, sturdy,
Over the sheafs of the sea;

And bright as a seedsman's packet
With zinnias, candytufts chill,
Is Mrs. Marigold's Jacket
As she gapes at the inn door still,

Where at dawn in the box of the sailor,
Blue as the decks of the sea,
Nelson awoke crowed like the cocks,
Then back to the dust sank he.

And Robinson Crusoe
Rues so
The bright and foxy beer, -
But he finds fresh isles
in a negress' smiles, -
The poxy doxy dear,

As they, watch me dance the polka",
Said MrWagg like a bear,
"In my top hat and my whiskers that, -
Tra la la, trap the Fair,
Tra la la la la la -
Tra la la la la la -
Tra la la la la la la la
La La La!"
"Фасад", 1922.

Примечание:
Энни Руни - Annie Rooney - девочка-сиротка с собакой. Песенка о ней (автор Michael Nolan) появилась в 1890 году. Энни Руни стала популярной героиней нескольких серий комиксов, рисованных разными художниками в 1927-1966 гг., героиней нескольких фильмов и клипов. В фильме 1925 г. её роль с успехом сыграла Мэри Пикфорд. Фильмы и клипы об Энни Руни можно посмотреть на YouTube. (Там же можно найти интервью с Эдит Ситуэлл, послушать, как звучат её стихи в оригинале, познакомиться с музыкой преданного ей композитора У.Уолтона).

Эдит Ситуэлл     За золочёной решёткой...
(Пересказ).

Лето. Жарища. Досадное бремя.
За золочёной решёткой Лючия,
Инес, Долорес и Манучия,
да Исабель - озорное племя,
(ведь не в гареме).
Шутят и дразнят летучее Время:
"Милая птичка ! Оставь небосклон,
перья расправь, демонстрируй фасон.
Сядь поклевать и попеть на балкон -
с нами, со всеми".
Девицы эти задора полны.
Им в музыкальных тонах тишины
нежные вздохи влюблённых слышны -
словно в поэме.
Глазки девиц - золотой виноград,
а капюшоны и прочий наряд
прячут от всех обезьяний их склад.
Каждая леди - при диадеме:
"Ну-ка ! Устроим кадриль что надо,
вроде такого большого парада -
вплоть до Севильи от башен Ада !"
"Будто в Эдеме
тиха сиеста, - молвит Долорес,
в жаре раззадорясь. -
Прочь с решётки гирлянды.
Пусть звучит сарабанда
в стиле джаз-банда.
Пусть стучат кастаньеты,
жалюзи, шпингалеты,
вместо струн мандолины,
и взамен тамбурина...
Ну-ка, девицы, схороним Время !"

Edith Sitwell      Through gilded trellises

Through gilded trellises
Of the heat, Dolores,
Inez, Manuccia,
Isabel, Lucia,
Mock Time that flies.
"Lovely bird, will you stay and sing,
Flirting your sheened wing,-
Peck with your beak, and cling
To our balconies?"
They flirt their fans, flaunting
"O silence enchanting
As music!" Then slanting
Their eyes,
Like gilded or emerald grapes,
They make mantillas, capes,
Hiding their simian shapes.
Sighes
Each lady, "Our spadille
Is done."...Dance the quadrille
from Hell's towers to Seville;
Surprise
Their siesta," Dolores
Said. Through gilded trellises
Of the heat, spangles
Pelt down through the tangles
Of bell flowers; each dangles
Her castanets, shutters
Fall while the heat mutters,
With sounds like a mandoline
Or tinkled tambourine...
Ladies, Time dies!
"Фасад", 1922.

Эдит Ситуэлл     В холодном декабре.
(Перевод с английского).

Зима выказывает гнев.
Замёрзли, посерев,
на розовых кустах все бубенцы.
Их звон затух.
Лишь снежный пух
на стылых лапах,
зато мускусный запах -
везде вокруг, и вся земля -
как в лепестках от миндаля.
Меж розовых колючек - стразы -
как золотые дикобразы.
И снег с небес
зовёт малюсеньких принцесс
с ним станцевать без грусти
в кудрявой заячьей капусте.
Задорны и лукавы
их очи в час забавы -
как звёздный Зодиак, - горят.
(То пляс Иродиад !).
Меж роз - сугробов на вершок,
на них хрустальный глянец,
и снизу каждый корешок
готов пуститься в танец.

Edith Sitwell When Cold December

When cold December
Froze to grisamber
The jangling bells on the sweet rose-trees -
Then fading slow
And furred is the snow
As the almond's sweet husk -
And smelling like musk.
The snow amygdaline
Under the eglantine
Where the bristling stars shine
Like a gilt porcupine -
The snow confesses
The little Princesses
On their small chioppines
Dance under the orpines.
See the casuistries
Of their slant fluttering eyes -
Gilt as the zodiac
(Dancing Herodiac).
Only the snow slides
Like gilded myrrh -
From the rose-branches -hides
Rose-roots that stir.
"Фасады", 1922.

Эдит Ситуэлл     Шутовские дома
(С английского).

Светило с высоты небес
бросает, будто некий бес,
свой взгляд из-под стеклянной маски,
и слышатся в дрожащей связке

без нот поющие лучи,
забившие скрипичные ключи.
На рынке, с башни, стуком в темя,
часы вызванивают время.

Притом жарища, на беду, -
звучней, чем стая какаду,
а в полдень всё здесь, в изобилье,
покрыто мёртвой белой пылью. -

(Припомнишь пирамиды египтян
и хитрые повадки обезьян).
Здесь лавки с множеством игрушек
и хрупких мелких безделушек:

напялив колпаки шутов,
звеня, свистя, без внятных слов,
в обличье разных птиц летая,
таятся ангельские стаи.

Здесь маскарадные юнцы
в мечтах летят во все концы,
но видят, взор тараща в дальность,
одну реальность.

В зелёном окруженье трав,
выказывая буйный нрав,
деревья будто стервенеют.
Настанет ночь - они важнеют.

Луна крадётся к ним хитро,
под маскою она похожа на Пьеро.
Тиха, ловка, и сыщет живо
любую грушу, вишню или сливу.

Глядят прикрытыми глазницами дома -
внизу в их окнах - тьма.
Они с мольбою безнадёжной веры
вторгаются в молчанье атмосферы.

Бумажные дома, лишь видно на просвет,
что в них таятся тени прошлых лет:
и ползают по полу наудачу,
и ковыляют, будто куклы, плача.

А в верхних окнах - нескончаемая даль
и ощутимая тяжёлая печаль.
В них свечи плачут и выплясывают тайно.
Они - как жизнь, что и комична, и случайна.

Обширность комнат здесь созвучна сну.
Рискнувши как-то раз, и я вошла в одну.
В прохладу, в тишь, как в море, что, маня,
не торопясь, окутало меня.

Edith Sitwell    Clowns' Houses

Beneath the flat and paper sky
The sun, a demon's eye,
Glowed through the air, that mask of glass;
All wand'ring sounds that pass

Seemed out of tune, as if the light
Were fiddle-strings pulled tight.
The market-square with spire and bell
Clanged out the hour in Hell;

The busy chatter of the heat
Shrilled like a parakeet;
And shuddering at the noonday light
The dust lay dead and white

As powder on a mummy's face,
Or fawned with simian grace
Round booths with many a hard bright toy
And wooden brittle joy:

The cap and bells of Time the Clown
That, jangling, whistled down
Young cherubs hidden in the guise
Of every bird that flies;

And star-bright masks for youth to wear,
Lest any dream that fare
- Bright pilgrim - past our ken, should see
Hints of Reality.

Upon the sharp-set grass, shrill-green,
Tall trees like rattles lean,
And jangle sharp and dissily;
But when night falls they sign

Till Pierrot moon steals slyly in,
His face more white than sin,
Black-masked, and with cool touch lays bare
Each cherry, plum, and pear.

Then underneath the veiled eyes
Of houses, darkness lies -
Tall houses; like a hopeless prayer
They cleave the sly dumb air.

Blind are those houses, paper-thin
Old shadows hid therein,
With sly and crazy movements creep
Like marionettes, and weep.

Tall windows show Infinity;
And, hard reality,
The candles weep and pry and dance
Like lives mocked at by Chance.

The rooms are vast as Sleep within;
When once I ventured in,
Chill Silence, like a surging sea,
Slowly enveloped me.
From "Clowns' Houses", 1918.

Владимир Корман, поэтический перевод, 2013

Сертификат Поэзия.ру: серия 921 № 98015 от 07.03.2013

0 | 1 | 2172 | 30.11.2024. 04:54:28

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []