Первая русская

Из книги Эльвиры Горюхиной.


Три года в Панкисском ущелье существует русский сектор
в школах Дуиси, Омало, Джоколо.
Учителя за три года не получили ни копейки.
Здесь работают чеченцы-беженцы,
разделившие с учениками судьбу изгнанников.
Когда-нибудь еще напишут о подвиге учителей в горячих точках.

Они стягивались в учительскую,
недоверчиво поглядывая на нас, московских пришельцев.
Завуч русского сектора голубоглазая красавица
Тута Джабраиловна. Физик.
Такое ощущение, что она вот-вот заплачет.
Нет, просто слезы не уходят.
Ощущение невылившихся слез –
вот что их объединяло.
Учитель-подранок.
Как в таком состоянии входить в класс?

Мадина Алданова из Старых Атагов.
В ее классе двадцать два беженца.
Она витийствует за всех:
Возвращение в Чечню невозможно!
Ничего нам от России не надо!
Куда возвращаться - под зачистки?
В фильтрационные лагеря?

Что-то плетем по поводу гарантий.
Испытание слова на фальшь в зонах войны
всегда мучительно для того,
кто пытается изменить ситуацию вербальным путем.
У собеседника единственно точное оружие-
собственный опыт, груз страданий.

Атмосфера в учительской сгущается.
Профессиональный опыт не подсказывает ни одного варианта
выхода из тупика.
Спрашиваю, как относятся дети к русским книгам.
Все та же Мадина:
- При чем здесь язык? Язык ни в чем не виноват.
Если я что-то сказала о России,
неужели вы думаете, что это имеет отношение лично к вам?
Я уловила момент и напросилась на урок.

Хозяин дома не может выпустить меня без охраны.
Иду в сопровождении надежного защитника-
его внучки. Малике двенадцать лет.
Мы пришли в школу не с пустыми руками –
передаем в дар учебник чеченского языка.
Не отрываясь от книги, произносит дрогнувшим голосом
те слова, ради которых мы и преодолели все препятствия:
- Вы нас уже вернули в Чечню…
Подумать только, всего одна книга
разом изменила настроение учительницы.
Книга переходит из рук в руки.
Дошла до физика Туты Джабраиловны.
В иссиня-синих глазах - снова выражение невыплаканных слез.


Урок. Я для них первая русская за три года.
Многое можно вынести в горячих точках,
но только не это – лицом к лицу с детьми,
которые знают, почем фунт лиха на войне.
Детям по восемь-десять лет.
На мой вопрос они отвечают быстро:
- Вернемся, когда в Чечне не будет русских.
- Допустим, я живу в Грозном. Я – русская.
Для того, чтобы жить в Грозном, надо убить меня?
Магомед в замешательстве.
Прости меня, Господи! Почему ребенок должен решать задачу,
Придуманную дебильными взрослыми?

Не помню, как я вырулила на стихи.
Мы начали читать те, которые знаем и любим.
Пальма первенства принадлежала Пушкину.
Вышел мальчик – тоже Магомед.
Их пять в классе.
Третий Магомед успешно преодолевал препятствия:
- «Ночью месяц тускл, и поле сквозь туман лишь серебрит…»
Изящная, кукольная Ася читала про сватью бабу-Бабариху.
К середине поэтического «ристалища» стало ясно, что это –
особый тип разговора.
За последней партой сидела моя подруга – Тамарочка Дуишвили
и плакала, не утирая слез,
потому что ей было понятно, о чем говорят дети…


Все началось с загадывания желаний.
Я изображала из себя золотую рыбку,
которую дети поймали в сети.
Итак, ваши три желания!
…Полное молчание. Ни одной руки.
Они не знают, что это такое – желать чего-нибудь.
Навожу на область еды. Вяло говорят о сникерсах.
Наконец всем классом оформили желание – велосипед.

Наша тоскливая игра закончилась в тот момент,
когда Ибрагим произнес:
- Чтобы не было войны.
Они рассказали, как надо спасаться от бомбежек.
-Когда бомбят, надо бежать в окоп- это белокурая Аминат,
самая маленькая. Сказала по-солдатски, в ритме бега.
-Конечно, лучше бежать в подвал. - Продолжает-
но у нас не было подвала. Мы вырыли окоп.
Рассказывают, как вертолетом летели через Шатили.
-Понравилось? – глупо спрашиваю.
В один голос – все:
- Нет!
Они ненавидят вертолеты. Ненавидят самолеты.
Летчиком никто не хочет быть. Солдатом тоже.
Муса сказал, что хотел бы иметь пистолет, и тут же добавил:
игрушечный.
И тут детей прорвало. Они вспомнили, что такое желание.
Девочки говорили о куклах, мальчики – о машинах.
Дети, которые не доиграли.
Любой психолог скажет- опасный для взросления синдром.


Через разбитое окно видны грузинские горы,
но дети тосковали о своих. Чеченских.
Уже давно прозвенел звонок.
В дверь то и дело врывались дети из соседних классов.
Наш третий «а» выходить не хотел.
Я попрощалась с детьми по-чеченски. Они – по-русски.
С первой парты встал Магомед. Вытянулся в струнку и четко произнес:
- Спасибо вам, что приехали.
Интонационно фраза была из другой жизни,
не той, где идут войны и спасаются в окопах.
Хотела бы знать, как в человеческом существе
сохраняются (или зарождаются) привычки и правила,
делающие нас людьми.

Хочу вернуться в третий «а». С велосипедом.

Панкисское ущелье. 2002 г.

Мариян Шейхова , 2011

Сертификат Поэзия.ру: серия 1349 № 86647 от 16.04.2011

0 | 6 | 2204 | 17.11.2024. 14:29:45

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []