Виктор Гюго Теофилю Готье и др.

Виктор Гюго Теофилю Готье
(Вольный перевод с французского)

Мой друг, могучий дух, достойно и по праву,
из сумрачной молвы ты нынче входишь в славу;
теперь ты смотришь вниз с незыблемых высот.
Я полюбил тебя, когда свершал ты взлёт,
красивый, молодой. И я уже в ту пору
нашёл в твоей душе надёжную опору.
Сейчас, на склоне лет, с седою головой,
я вспомнил наш дебют – совместный, мой и твой, -
народ кричал нам: « Да !», не сдерживая чувства
и ощутив восторг от нового искусства.
И наши две зари прошли тогда в боях.
Бурленье тех арен стоит в моих ушах .
(С утра и до утра - в борьбе, к плечу плечом.
Тот ярый наш задор не сгинет нипочём).

Двух стран духовный сын - ты, помня об Элладе,
на Францию смотрел с надеждою во взгляде.
Когда мечтал, свой взор в грядущее вперив,
казалось, ты – друид, ты – маг из древних Фив,
брамин, не то фламин с их нимбом тайных знаний,
лихой стрелок Ахилл, разивший львов и ланей.
Ты верен как Роланд. Ты рыцарям подстать.
Ты - сказочный творец, умеющий связать
сюжетные лучи в одно сплошное пламя.
С тобою две зари меняются местами.
Искусством своего волшебного пера
ты смог соединить и «завтра» и «вчера».
Ты пьесы создавал, чтоб в душном людном зале
все души в облака под молнии взлетали,
чтоб слышать, полюбить, понять, раскрыть сердца.
Ты гордо презирал глумливого глупца,
тащившего тебя к Эсхилу и к Шекспиру.
Ведь каждый новый век настраивает лиру
на новый дух и лад, под новую мечту,
меняя общий взгляд на стиль и красоту.
Всем памятен твой крик, весёлый и упрямый,
при виде, как Париж склонился перед Драмой,
когда был изгнан прочь античный зимний пост
и Флореаль зажёг огонь нежданных звёзд,
и новый идеал пришёл, дождавшись часа,
и Гиппогриф сменил усталого Пегаса !

Привет тебе ! Ты стал на крайнюю черту.
Там истину найдёшь, познавши красоту.
Там лестница наверх. Вздымаясь постепенно,
ступи на чёрный мост над пропастью геенны.
Настал последний час, здесь самый страшный край.
Взметнись над ним орлом и смело созерцай:
Взгляни в реальный мир, на высшие причины
и ощути шторма, крушащие вершины.
И ты увидишь сам с сияющих небес
и свой Олимп, и блеск немеркнущих чудес.
Там легче распознать тщету людской химеры,
которой верил Йов и рад был дух Гомера.
Там явится тебе великий Саваоф.
Раскрой же крылья, прянь, дерзая, до верхов !

Когда умрёт другой, я чётко ощущаю,
что в будущем и мне грозит судьба такая,
но я любую смерть рассматриваю сам,
не просто как уход, а как вхожденье в храм.
Мой друг, глагол судьбы был грозным и жестоким,
и смерть стучит мне в дверь, оставив одиноким.
Вечерняя звезда, что светит мне в пути,
Всё чаще говорит, что близок срок уйти.
Нить жизни у меня дрожит и ждёт обрыва,
а ветер душу рвёт, чтоб с ней умчаться живо.
И я, изгнанник, вслед всем, скрывшимся вдали,
умчусь на вечный свет, подальше от Земли.
Я следую туда ж. Не замыкайте входа.
Всех нас могила ждёт. Таков закон природы.
Погибнет весь наш век со свитой громких дел:
войдёт всё в ту же тень, как груды наших тел.
Не молкнет треск дубов в суровых дебрях леса !
Их валят, чтобы сжечь останки Геркулеса.
А кони Смерти ржут, ускоривши рысцу,
им радостно, что век уже идёт к концу.
Высокомерный век, смирявший непокорных.
Но ты гордись, Готье ! Ты был в строю упорных,
где бились Ламартин, Дюма и де Мюссе.
Но сник античный мир в проявленной красе.
Иссох тревожный Стикс, иссякла Ипокрена.
И нет былых борцов. Теперь пуста арена.
Безжалостная смерть спешит уже за мной.
В руках её коса. Мне мнится мрак ночной.
Во сне вокруг меня пасутся голубицы:
рыдают у яслей, воркуют у гробницы.


A THEOPHILE GAUTIER

Ami, poete, esprit, tu fuis notre nuit noire.
Tu sors de nos rumeurs pour entrer dans la gloire;
Et desormais ton nom rayonne aux purs sommets.
Moi qui t'ai connu jeune et beau, moi qui t'aimais,
Moi qui, plus d'une fois, dans nos altiers coups d'aile,
Eperdu, m'appuyais sur ton ame fidele,
Moi, blanchi par les jours sur ma tete neigeant,
Je me souviens des temps ecoules, et songeant
A ce jeune passe qui vit nos deux aurores,
A la lutte, a l'orage, aux arenes sonores,
A l'art nouveau qui s'offre, au peuple criant oui,
J'ecoute ce grand vent sublime evanoui.

Fils de la Grece antique et de la jeune France,
Ton fier respect des morts fut rempli d'esperance;
Jamais tu ne fermas les yeux а l'avenir.
Mage а Thebes, druide au pied du noir menhir,
Flamine aux bords du Tibre et brahme aux bords du
Gange,
Mettant sur l'arc du dieu la fleche de l'archange,
D'Achille et de Roland hantant les deux chevets,
Forgeur mysterieux et puissant, tu savais
Tordre tous les rayons dans une seule flamme;
Le couchant rencontrait l'aurore dans ton ame;
Hier croisait demain - dans ton fecond cerveau;
Tu sacrais le vieil art aieul de l'art nouveau;
Tu comprenais qu'il faut, lorsqu'une ame inconnue
Parle au peuple, envolee en eclairs dans la nue,
L'ecouter, l'accepter;. l'aimer, ouvrir les coeurs;
Calme, tu dedaignais. l'effort vil des moqueurs
Ecumant sur Eschyle et, bavant sur Shakespeare;
Tu savais que, ce siecle a son air qu'il respire,
Et que, l'art ne marchant qu'en se transfigurant,
C'est embellir le beau que d'y joindre le grand.
Et l'on t'a vu pousser d'illustres cris de joie
Quand le Drame a saisi Paris comme une proie,
Quand l'antique hiver fut chasse par Floreal,
Quand l'astre inattendu du moderne ideal
Est venu tout a cоup, dans le ciel qui s'embrasse
Luire, et quand l'Hippogriffe a relaye Pegase!

Je te salue au seuil severe du tombeau.
Va chercher le vrai, toi qui sus trouver le beau.
Monte l'apre escalier. Du haut des sombres marches,
Du noir pont de l'abime on entrevoit les arches;
Va! meurs! la derniere heure est le dernier degre.
Pars, aigle, tu vas voir des gouffres a ton gre;
Tu vas voir l'absolu, le reel, le sublime.
Tu vas sentir le vent sinistre de la cime
Et l'eblouissement du prodige eternel.
Ton olympe, tu vas le voir du haut du ciel,
Tu vas du haut du vrai voir l'humaine chimere,
Meme celle de Job, meme celle d'Homere,
Ame, et du haut de Dieu tu vas voir Jehovah.
Monte, esprit! Grandis, plane, ouvre tes ailes, va!

Lorsqu'un vivant nous quitte, emu, je le contemple;
Car entrer dans la mort, c'est entrer dans le temple
Et quand un homme meurt, je vois distinctement
Dans son ascension mon propre avenement.
Ami, je sens du sort la sombre plenitude;
J'ai commence la mort par de la solitude,
Je vois mon profond soir vaguement s'etoiler;
Voici l'heure ou je vais, aussi moi, m'en aller.
Mon fil trop long frissonne et touche presque au glaive;
Le vent qui t'emporta doucement me souleve,
Et je vais suivre ceux qui m'aimaient, moi, banni.
Leur oeil fixe m'attire au fond de l'infini.
J'y cours. Ne fermez pas la porte funeraire.

Passons; car c'est la loi; nul ne peut s'y soustraire;
Tout penche; et ce grand siecle avec tous ses rayons
Entre en cette ombre immense ou pales nous fuyons.
Oh! quel farouche bruit font dans le crepuscule
Les chenes qu'on abat pour le bucher d'Hercule!
Les chevaux de la mort se mettent a hennir,
Et sont joyeux, car l'age eclatant va finir;
Ce siecle altier qui sut, dompter le vent contraire,
Expire o Gautier! toi, leur egal et leur frere,
Tu pars apres Dumas, Lamartine et Musset.
L'onde antique, est tarie ou l'on rajeunissait;
Comme il n'est plus de Styx il n'est plus de Jouvence.
Le dur faucheur avec sa large lame avance
Pensif et pas a pas vers le reste du ble;
C'est mon tour; et la nuit emplit mon oeil trouble
Qui, devinant, helas, l'avenir des colombes,
Pleure sur des berceaux et sourit a des tombes.
1872

Справка.
Виктор Гюго (1802-1885);
Теофиль Готье (1811-1872).


Виктор Гюго "Зимою куст - и гол, и тёмен..."
(Перевод с французского).

"О нежные слова, звучавшие так мило !
Их, в дни цветенья роз, Алина мне твердила.
Зефиры, что вились в садах и по лугам !
Не вы ль шептали то, что слышали, богам ?"
Сегре*

Зимою куст - и гол, и тёмен, а из тучи
потоком льётся дождь всё яростней и круче.
Однако погоди: когда придёт весна
зелёным станет куст. Из плотных грубых почек
пойдут друг другу вслед за листиком листочек.
На удивленье всем, как ткань у них нежна.

Ты спросишь почему, о юная подруга,
едва ты подойдёшь, так даже средь недуга,
хоть я и зачерствел и много отстрадал,
но в теле вдруг опять вскипают дух и соки,
душа цветёт, как сад, а мозг рождает строки,
и я несу тебе мой свежий мадригал.

Ведь есть во всём закон, увязанный с фортуной.
Ведь если ночь светла, то жди потом безлунной.
Ведь уйму перемен приносят времена.
Ведь ствол согнёт лишь шквал, а ветви вечно зыбки.
Ведь после горьких дней я жду твоей улыбки.
Ведь не вечна зима - ей вслед идёт весна.

(Первый вариант:
Во всём есть свой закон - кадриль зимы и лета.
За лунной ночью вслед бывает ночь без света.
С годами наша жизнь всё более сложна.
Стволы сгибает шквал, листве и в штиле зыбко.
Несчастие пройдёт - блеснёт твоя улыбка.
Закончится зима, за ней придёт весна).


Victor HUGO "Vois, cette branche est rude, elle est noire..."

"O les tendres propos et les charmantes choses
Que me disait Aline en la saison des roses !
Doux zephyrs qui passiez alors dans ces beaux lieux.
N'en rapportiez-vous rien a l'oreille des dieux ?"
Segrais*.

Vois, cette branche est rude, elle est noire, et la nue
Verse la pluie a flots sur son ecorce nue ;
Mais attends que l'hiver s'en aille, et tu vas voir
Une feuille percer ces noeuds si durs pour elle,
Et tu demanderas comment un bourgeon frele
Peut, si tendre et si vert, jaillir de ce bois noir.

Demande alors pourquoi, ma jeune bien-aimee,
Quand sur mon ame, helas ! endurcie et fermee,
Ton souffle passe, apres tant de maux expies,
Pourquoi remonte et court ma seve evanouie,
Pourquoi mon ame en fleur et tout epanouie
Jette soudain des vers que j'effeuille a tes pieds !

C'est que tout a sa loi, le monde et la fortune ;
C'est qu'une claire nuit succede aux nuits sans lune ;
C'est que tout ici-bas a ses reflux constants ;
C'est qu'il faut l'arbre au vent et la feuille au zephyre ;
C'est qu'apres le malheur m'est venu ton sourire ;
C'est que c'etait l'hiver et que c'est le printemps !

Справка.
*Segrais - Сегре (1624-1701) - Jean Regnault de Segrais - французский поэт и прозаик,
автор романа "Береника", новелл, трагдии. Воспитанник иезуитского коллежа в Кане.
24 года служил секретарём герцогини де Монпансье ("Великой Мадемуазели"), затем у мадам
Лафайет, в конце жизни ему оказала покровительство мадам де Ментенон. Член Французской
академии, друг Поля Скаррона и Николя Буало.

Re: Виктор Гюго "Зимою куст - и гол, и тёмен..."
Александр Лукьянов 2012-10-28 21:44:24

Владимир,

переводите Вы быстро, но вот хорошо бы повторить форму последней строфы как в оригинале. Это сложней, но зато более выпукло, мощно. Гюго не просто поэт - это человечище в поэзии:))

[Ответить]

Re: Виктор Гюго "Зимою куст - и гол, и тёмен..."
Владимир Корман 2012-10-29 03:02:46

Александру Лукьянову
Вы правы, но для того, чтобы решить сложную проблему, нужно
сыскать способ, подобрать ключ к решению. Демонстрирую, что
надумал по Вашему совету. Стало ли лучше ?
ВК

[Ответить]

[Редактировать]
Re: Виктор Гюго "Зимою куст - и гол, и тёмен..."
Александр Лукьянов 2012-10-29 20:33:19

Трудно сказать. Просто первый вариант более плавный, лиричный. Второй вариант твёрдый, упирающий на неизбежность противостояния неизбежности судьбы. Он более философский, что-ли.
В первом варианте виден больше Корман, во втором варианте - больше Гюго:))

Успеха,
АЛ


Виктор Гюго Божья коровка*.
(Перевод с французского).

Моя красавица смутилась.
Ей явно стало не до нег.
На шейке, белой, будто снег,
коровка божья копошилась.

А было мне всего шестнадцать,
и я был ветреным слегка.
Взамен охоты на жучка,
я б предпочёл поцеловаться.

Он был похожим на ракушку -
как красно-чёрное панно.
Двум славкам сделалось смешно,
как стал я избавлять подружку.

Уста сошлись почти вплотную.
Казалось, цель моя близка...
Но я отвлёкся и жучка,
поймал, заместо поцелуя.

Взлетев из рук моих над рожью,
"Сынок ! - дразнил меня жучок, -
ты, по-людски, умом - убог,
а мы, жучки, мы - твари божьи".

Victor Hugo La coccinelle*

Elle me dit : Quelque chose
Me tourmente. Et j'apercus
Son cou de neige, et, dessus,
Un petit insecte rose.

J'aurais du - mais, sage ou fou,
A seize ans on est farouche,
Voir le baiser sur sa bouche
Plus que l'insecte a son cou.

On eut dit un coquillage ;
Dos rose et tache de noir.
Les fauvettes pour nous voir
Se penchaient dans le feuillage.

Sa bouche franche etait la :
Je me courbai sur la belle,
Et je pris la coccinelle ;
Mais le baiser s'envola.

- Fils, apprends comme on me nomme,
Dit l'insecte du ciel bleu,
Les betes sont au bon Dieu,
Mais la betise est a l'homme.

Примечание.
*На этот текст Виктора Гюго Жорж Бизе и Камилл Сен-Санс написали музыкальные юморески (романсы), которые до сих пор исполняются в концертах, в том числе в России.

Владимир Корман, поэтический перевод, 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 921 № 79827 от 09.05.2010

0 | 4 | 4206 | 20.04.2024. 19:33:30

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []