Джону Китсу (1795-1821) – 213 лет (Избранное)

ДЖОНУ КИТСУ (1795-1821) – 213 ЛЕТ

31 января 1818 года (ему в этот день исполнилось 22 года и 3 месяца) Джон Китс пишет письмо одному из ближайших своих друзей. Оно почти целиком состоит из тут же сочиняемых стихотворных строк – очень разных и по содержанию, и по интонации, и по значимости в его наследии. Заключается письмо сонетом, который занимает важное место среди высших поэтических достижений Китса; это – первый сонет, написанный им по «шекспировскому» образцу.
Джон Гамильтон РЕЙНОЛДС (1794-1852) – юрист по профессии, поэт и критик (Кай – его псевдоним). Заметного следа в английской литературе он не оставил, однако именно общение с Рейнолдсом нередко побуждало Китса к творчеству. На надгробии Рейнолдса стоят слова: "Друг Китса".
-------------------------------------------------------
ДЖОНУ ГАМИЛЬТОНУ РЕЙНОЛДСУ
[31 января 1818. Хэмпстед]
Хэмпстед, суббота.
Дорогой Рейнолдс,
Отвёл сегодняшний день для писания писем и полон решимости этим заняться, потому как твоё ответное письмо придаст мне сил и возымеет (sic parvis etc.) [так мало (латин.) - Вергилий. Эклога I, 24] то же действие, что и поцелуй, даруемый от преизбытка великодушия. Перечитал эту первую фразу и думаю, она не без привкуса; однако душевная невинность подобна голубице в гнезде, а вот что говорится в старинной песне.

О не красней так, о не красней!
Иль тебя искушённой сочту я.
Если ты улыбнёшься - и румянцем зальёшься,
Не поверю в невинность святую.

Есть краска стыда для "нет, никогда!"
И есть для "скажите на милость",
Есть для помышленья и есть для сомненья -
И для "как же это случилось?"

О не вздыхай так, о не вздыхай,
Вспоминая о Еве румяной!
Ты губами впивалась в нежную алость
И кусала ее неустанно.

Давай же опять станем яблоки рвать -
И весне от нас не умчаться!
Наступил как раз тот блаженный час,
Чтобы вволю нацеловаться.

Вздыхают "о да!", вздыхают "о нет!" -
И вздыхают, роняя слезинки...
Но не лучше ли нам райский плод пополам
Разрезать до сердцевинки?
__________
__________
Предполагал написать тебе серьёзное поэтическое письмо, но считаю справедливым изречение, которое попалось мне на днях: “on cause mieux quand on ne dit pas causons” [Лучше разговаривает тот, кто не говорит «поговорим»” (фр.)]. Моему первому намерению помешал, однако, простой муслиновый носовой платок, сложенный самым аккуратным образом – но «Прочь, тщетные обманы» [Мильтон. Il Penseroso, 1,3]. И все же не могу писать прозой; день сегодня солнечный – и потому вот что:

Херес долой и кларет –
Бордо и мадеру долой!
Новизны в них и крепости нет –
Влаги ярче хочу я, другой.
Не жалкий напиток –
Лета пью преизбыток.
Небо – вот мой бокал:
Он мне боль даровал
Дельфийских прозрений
В сверкающей пене –
Так за мною, мой Кай! Мы у склона
Солнца блеск золотого
Станем снова и снова
Впивать допьяна:
Да пребудет она
С нами ввек – благодать Аполлона!
__________________

Бог полдня золотого!
К тебе на небосвод
Душа лететь готова,
А тело к праху льнёт.
Меж горним и земным
Разлад невыносим -
Разрыва глубина
Мучительно страшна.
Когда душа стремится
К пределам дальним взвиться,
Ее полёт в зенит
Взор боязливо зрит.
Так мать в слезах крушится,
Когда в когтях орлица
Уносит ввысь малютку:
Есть пытка ли рассудку
Сильней? – Созвучий бог!
Коль ты меня увлёк
К виденьям небывалым,
Дай под твоим началом
И с лирой вдохновенной
Мне мудрости степенной.
Утишь мои тревоги -
Вступить в твои чертоги
Мне несмятенно! -

Мой дорогой Рейнолдс, ты должен простить мне всю эту болтовню – дело в том, что сегодня утром я не в силах писать что-то путное – и все же кое-что тебе достанется – перепишу для тебя свой последний сонет.

О, если только оборвётся нить
Существованья, прежде чем дано
Страницам, словно житницам, вместить
Бессчётных мыслей зрелое зерно;

И если мне, в безмолвный час ночной
Глядящему в небесный светлый лик,
Не суждено душой прочесть земной
Высоких тайн провидческий язык;
О, если беззаветный зов любви
Моей рассеет время без следа,
И если увидать глаза твои

Мне больше не придется никогда; -

Тогда в огромном мире на краю
Бесславья и бессилья я стою.

Сейчас мне нужно прогуляться, а потом написать в Тинмут. –
Передай мой поклон всем, не исключая и себя самого.
Твой искренний друг,
Джон Китс.

Мистеру Дж.Г.Рейнолдсу.
Литтл-Бритн
Крайстс Хоспитэл.
---------------------------------------
TO J.H.REYNOLDS

31 January 1818
Hampstead Saturday

My Dear Reynolds,
I have parcelld out this day for Letter Writing – more resolved thereon because your Letter will come as a refreshment and will have (sic parvis &c) the same effect as a Kiss in certain situations where people become over-generous. I have read this first sentence over, and think it savours rather; however an inward innocence is like a nested dove; or as the old song says.

1
O blush not so, O blush not so
or I shall think ye knowing;
And if ye smile, the blushing while
Then Maidenheads are going.

2
There's a blush for want, and a blush for shan't
And a blush for having done it,
There's a blush for thought, and a blush for naught
And a blush for just begun it.

3
O sigh not so, O sigh not so
For it sounds of Eve's sweet Pipin
By those loosen'd lips you have tasted the pips
And fought in an amorous nipping.

4
Will ye play once more, at nice cut core
For it only will last our youth out,
And we have the prime, of the Kissing time
We have not one sweet tooth out.

5
There's a sigh for yes, and a sigh for no,
And a sigh for "I can't bear it" -
O what can be done, shall we stay or run
O cut the sweet apple and share it?
_________

Now I purposed to write to you a serious poetical Letter – but I find that a maxim I met the other day is a just one “on cause mieux quand on ne dit pas causons” I was hindered however from my first intention by a mere muslin Handkerchief very neatly pinned – but “Hence vain deluding &c” Yet I cannoy write in prose, It is a sun-shiny day and I cannot so here goes,

Hence Burgundy, Claret & port
Away with old Hock and Madeira
Too couthly ye are for my sport
There's a Beverage brighter and clearer
Instead of a pitiful rummer
My Wine overbrims a whole Summer
My bowl is the sky
And I drink at my eye
Till I feel in the brain
A delphian pain -
Then follow my Caius then follow
On the Green of the Hill
We will drink our fill
Of golden sunshine
Till our brains intertwine
With the glory and grace of Apollo!
________________

God of the Meridian
And of the East and West
To thee my soul is flown
And my body is earthward press'd -
It is an awful mission
A terrible division
And leaves a gulph austere
To be filled with worldly fear -
Aye, when the Soul is fled
To high above our head
Affrighted do we gaze
After its airy maze -
As doth a Mother wild
When her young infant child
Is in an eagle's claws -
And is not this the cause
of Madness? God of Song
Thou bearest me along
Through sights I scarce can bear
O let me, let me share
With the hot Lyre and thee
The staid Philosophy.
Temper my lonely hours
And let me see thy bowr`s
More unalarm'd! –

My Dear Reynolds, you must forgive all this ranting – but the fact is I cannot write sense this Morning – however you shall have some – I will copy my last Sonnet.

When I have fears that I may cease to be
Before my pen has glean`d my teeming brain,
Before high piled Books in charactery
Hold like rich garners the full ripen`d grain -
When I behold upon the night's starr`d face
Huge cloudy symbols of a high romance
And feel that I may never live to trace
Their shadows with the magic hand of Chance:
And when I feel, fair creature of an hour,
That I shall never look upon thee more
Never have relish in the faery power
Of unreflecting Love: then on the Shore
Of the wide world I stand alone and think

Till Love and Fame to Nothingness do sink. –

I must take a turn, and then write to Teignmouth – Remember me to all, not excepting yourself.
Your sincere friend,
John Keats.

Mr J.H.Reynolds.
Little Britain
Christs Hospital.

Сергей Сухарев, поэтический перевод, 2008

Сертификат Поэзия.ру: серия 1009 № 65511 от 31.10.2008

Избранное | 1 | 3 | 2832 | 17.11.2024. 19:19:51

Произведение оценили (+): ["Ирина Бараль"]

Произведение оценили (-): []