Поэма о конце века. Разговор с Жанной. Чеслав Милош.

When everything was fine Когда все было прекрасно
And the notion of sin had vanished И понятие греха исчезло,
And the earth was ready И земля была готова
In universal peace На всем пространстве
To consume and rejoice Потреблять и радоваться
Without creeds and utopias, Без вероучений и утопий,

I, for unknown reasons, Я, по неизвестной причине,
Surrounded by the books Окруженный книгами
Of prophets and theologians, Пророков и теологов,
Of philosophers, poets, Философов и поэтов,
Searched for an answer, Искал ответа,
Scowling, grimacing, Хмурясь и строя гримасы,
Waking up at night, muttering at dawn. Просыпаясь по ночам, бормоча на рассвете.

What oppressed me so much Что угнетало меня больше всего,
Was a bit shameful. Так это некоторый стыд.
Talking of it aloud Говорить об этом вслух
Would show neither tact nor prudence. Не есть проявление такта и благоразумия.
It might even seem an outrage Это все равно как возмущаться
Against the health of mankind. Здоровьем человечества.

Alas, my memory Увы, моя память
Does not want to leave me Не желает покидать меня
And in it, live beings И в ней, живые существа,
Each with its own pain, Каждое со своей болью,
Each with its own dying, Каждое со своей смертью,
Its own trepidation. Со своим трепетом.

Why then innocence Зачем же тогда невинность
On paradisal beaches, На райских берегах,
An impeccable sky Безупречное небо
Over the church of hygiene? Над храмом чистоты?
Is it because that Не потому ли, что
Was long ago? Это было давным давно?

To a saintly man Одному святому
--So goes an Arab tale-- - повествует арабская сказка -
God said somewhat maliciously: Бог как-то сказал злорадно:
"Had I revealed to people 'Если бы я открыл людям,
How great a sinner you are, Какой ты великий грешник,
They could not praise you." Они бы не славили тебя'.

"And I," answered the pious one, 'А я' , ответил святой,
"Had I unveiled to them 'Если бы открыл им,
How merciful you are, Какой ты милосердный,,
They would not care for you." Они бы совсем позабыли о тебе.'

To whom should I turn К кому мне обратиться
With that affair so dark С этим вопросом, таким темным
Of pain and also guilt От боли и вины
In the structure of the world, В устройстве мира,
If either here below Если ни здесь внизу,
Or over there on high Ни там наверху
No power can abolish Нет силы, способной уничтожить
The cause and the effect? Причину и следствие?

Don't think, don't remember Не думай, не помни
The death on the cross, Смерть на кресте,
Though everyday He dies, Хотя каждый день Он умирает,
The only one, all-loving, Единственный, вселюбящий,
Who without any need Который ни в чем не нуждается,
Consented and allowed Согласившийся и позволивший
To exist all that is, Существовать всему, что есть,
Including nails of torture. Включая гвозди для пытки.

Totally enigmatic. Абсолютно загадочный.
Impossibly intricate. Невозможно сложный.
Better to stop speech here. Впрочем здесь не место словам.
This language is not for people. Этот язык - не для людей.
Blessed be jubilation. Благословенно будь ликование.
Vintages and harvests. Сбор винограда и урожай.
Even if not everyone Даже если не каждый
Is granted serenity. Заслуживает покоя.

Савин Валерий, поэтический перевод, 2002

Сертификат Поэзия.ру: серия 98 № 5268 от 06.01.2002

0 | 2 | 2347 | 20.04.2024. 08:08:15

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []