Алджернон Чарльз Суинберн "Детская борьба"

Алджернон Чарльз Суинберн
ДЕТСКАЯ БОРЬБА

Баллады прошлых лет,
До вас нам дела нет,
Усните впредь.
Мы рыцарю во славу,
Кто всех затмит по праву
Будем петь.

Семь лет назад звезда
Взошла сиять, горда
На небосклон:
Зимой, венчанной славой
Сынок – солдатик бравый –
Был рождён.

Все дети всей Земли
Под Солнцем в жизнь вошли,
Чей свет высок,
Но нам яснее нету,
Что Марс – твоя планета,
Мой сынок.

У каждого, дружок,
На свете свой цветок.
Он – знак в судьбе:
Подснежник – холод вечный,
Фиалка – друг беспечный,
Но тебе –

Златой нарцисс. Упрям,
Навстречу всем ветрам
Открыл он грудь.
Им слабый покорится,
Но рыцарь не боится
Их ничуть.

Как свет его лучист!
Как дети, крепок, чист
Нарцисс растёт.
Хоть все ветра ударьте,
Он устоит, лишь в марте
Отцветёт.

Пусть бури все, что гнут,
И треплют, и ревут
Поют одно
И беды нам пророчат,
А он растёт, как хочет
Всё равно.


Как мудро мы глядим,,
Мы на тебя ворчим
И хмурим бровь,
Проказ не одобряя,
Но сердце тронуть, знаю,
Тщимся вновь.

Твердим мы не шутя:
«Будь мил и тих, дитя,
И кроток будь.»
Всегда слегка робеешь,
С улыбкою краснеешь
Ты чуть-чуть.

Представьте: в небесах
Хохочут звёзды – ах,
Тут спору нет:
Хрустальней всех и краше
Смеётся солнце наше
Нам в ответ.

Цветком назло штормам
Стоит наш сын, упрям.
Хоть не найдем
Его милей, пригожей –
Стоять он будет всё же
На своём.

Свободен он: никак
От благородных драк
Не удержать,
От щедрости с поклоном…
Нет, рыцаря законом
Не связать.

Достойных храбрецов
Не счесть в земле отцов:
То знает свет,
Но их священной славой
Доколе жить нам, право?
Их уж нет.

Когда б мальчишкой стал
Сам Нельсон адмирал
И сыном нам,
И встал бы рядом с братом,
Хвалить его? Куда там!
Стыд и срам!

А наш малыш-герой –
Добрейшего душой
Едва ль найдешь –
Улыбкою сияет
И как бы вопрошает:
«Ну и что ж?

Ладонь его добра.
Как солнышко щедра
Всегда она:
Жалеть, спасать, ласкаться,
Для добрых дел стараться
Рождена.

Из добрых детских рук
Текут дары вокруг
Знатней других,
Достойны восхищенья.
Он щедро, без сомненья
Дарит их.

Он также смел, как тот,
Кто змея в гневе бьёт
Совсем один.
Стоит, с картинок прямо
Святой Георгий с нами –
Милый сын.

Изволь сюда прийти
Гиневра лет пяти
Мила – и вот,
Хоть нет копья, но, право,
В турнире будет бравым
Ланселот.

Цветок мой, Ланселот
Не слышит глупых од.
Он, как весна:
Пусть холод нас пугает,
Но шаг свой ускоряет
Всё она.

Но как мне стих унять,
Как песню удержать?
Смогу ли я?
Везде она летает
И сына прославляет –
Песнь моя.

Любовь моя дала
Словам моим крыла
И я пою.
Ты путы с них срываешь.
Теперь уж не поймаешь
Песнь мою.

Но всё, мой сын-юнец
Имеет свой конец.
К добру ль, как знать…
Пока не стало худо,
Не лучше ль песню-чудо
Обуздать?

Не слушай грубых слов,
Не бойся злых волков
И ночи злой,
Ни зим с их холодами –
Собачьими зубами,
Мой родной!

За всё, что мне даёшь,
Что каждый день живёшь,
Мой дар прими.
Не стих, что слишком ярок –
Любовь мою в подарок
Ты возьми.


A CHILD’S BATTLE
Algernon Charles Swinburne

Praise of the knights of old
May sleep: their tale is told,
And no man cares:
The praise which fires our lips is
A knight’s whose fame eclipses
All of theirs.

The ruddiest light in heaven
Blazed as his birth-star seven
Long years ago:
All glory crown that old year
Which brought our stout small soldier
With the snow!

Each baby borne has one
Star, for his friend’s a sun,
The first of stars:
And we, the more we scan it,
The more grow sure your planet,
Child, was Mars.

For each one flower, perchance,
Blooms as his cognizance:
The snowdrop chill,
The violet unbeholden,
For some, for you the golden
Daffodil.

Erect, a fighting flower,
It breasts the breeziest hour
That ever blew,
And bent or broke things brittle
Or frail, unlike a little
Knight like you.

Its flower is firm and fresh
And stout like sturdiest flesh
Of children: all
The strenuous blast that patches
Spring hurts it not till March is
Near his fall.

If winds that prate and fret
Remark, rebuke, regret,
Lament or blame
The brave plant’s martial passion,
It keeps its own free fashion
All the same.

We that would fain seem wise
Assume grave mouths and eyes
Whose looks reprove
Too much delight in battle:
But our great heart our prattle
Cannot move.

We say, small children should
Be placid, mildly good
And blandly meek:
Wereat the broad smile rushes
Full on your lips and flushes
All your cheek.

If all the stars that are
Laughed out, and every star
Could here be heard,
Such peals of golden laughter
We should not hear, as after
Such a word.

For all the storms saith, still,
Stout stands the daffodil:
For all we say,
Howe’er he look demurely,
Our martialist will surely
Have his way.

We may not bind with bands
Those large and liberal hands,
Nor stay from fight,
Nor hold them back from giving:
No lean mean laws of living
Bind a knight.

And always here of old
Such gentle hearts and bold
Our land has bred:
How durst her eyes rest else on
The glory shed from Nelson
Quick and dead ?

Shame were it, if but one
Such once were born her son,
That one to have borne,
And brought him near a brother:
His praise should bring his mother
Shame and scorn.

A child high-soled as he
Whose manhood shook the sea
Smiles haply here:
His face where love lies basking,
With bright shut mouth seems asking:
“What is fear?”

The sunshine-coloured fists
Beyond his dimpling wrists
Were never closed
For saving or for sparing –
For only deeds od daring
Predisposed.

Unclenched, the gracious hands
Let slip their gift like sands
Made rich with ore
That tongues of baggers ravish
From small stout hands so lavish
Of their store.

Sweet hardy kindly hands
Like these were his that stands
With heel on gorge
Seen trampling down the dragon
On sign or flask or flagon,
Sweet Saint Gerge.

Some tournament, perchance,
Of hands that couch no lance,
Might mark this spot
Your lists, if here some pleasant
Small Guenevere were present,
Launcelot.

My brave bright flower, you need
No foolish song, nor heed
It more than spring
The signs of winter stricken
Dead when your haunts requicken
Here, my king

Yet O, how hardly may
The wheels of singing stay
That whirl along
Bright paths whence echo rases
The phantom of your praises
Child, my song!

Beyond all other things
That give my word fleet wings,
Fleet wings and strong,
You set their jesses ringing
Till hardly can I, singing,
Stint my song.

But all things better, friend,
And worse must find an end:
And right ore wrong,
‘Tis time, lest rhyme should baffle,
I doubt, to put a snaffle
On my song.

And never may your ear
Aught harsher hear or fear,
No wolfish night
Nor dog-toothed winter snarling
Behind your steps, my darling,
My delight!

For all the gifts you give
Me, dear, each day you live,
Of thanks above
All thanks that could be spoken
Take not my song in token,
Take my love.

Брызгалов Юрий (Uri), поэтический перевод, 2006

Сертификат Поэзия.ру: серия 903 № 45374 от 06.06.2006

0 | 3 | 2609 | 15.11.2024. 12:56:31

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []