Связь времён в творчестве Александра Шаргородского

Век мой, зверь мой, кто сумеет
Заглянуть в твои зрачки
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки…
О. Мандельштам

„Мне очень хочется, чтобы Вы запомнили
меня таким, как есть. Хорошо, конечно,
чтобы и остальное человечество…»
Из личного письма А. Шаргородского, лето 2003 г.

Трудно писать о человеке, с которым дружила, который только недавно ушёл из жизни. Особенно трудно писать о нём мне, потому что далеко не уверена в правильности своих выводов о его творчестве: я не специалист – не литературный критик. То, что представляется мне интересным и ценным, конечно, может оказаться только моей субъективной точкой зрения.
И, тем не менее, считаю необходимым писать о нём, пытаться глубже проникнуть в стихи Александра Шаргородского. В этой статье я не ставлю перед собой цель говорить о технике стихосложения, которой Саша, на мой взгляд, владел на высоком профессиональном уровне. Пусть, специалисты (если когда-нибудь заинтересуются) оспорят моё утверждение, в котором искренне уверена, что Саша – интересный, имеющий своё лицо, бесспорно профессиональный поэт. Пусть… разве любой человек не заслуживает пристального внимания? Мне очень близка мысль Ю.М.Лотмана о потерянных возможностях культуры, развитая в предисловии к его книге М.Л. Гаспаровым, помните: «уважение к малым именам всегда было благородной традицией филологии… особенно когда это были безвременные кончины и несбывшиеся надежды». О своём любимом времени о 1800 -1810 гг., Лотман пишет: «Основное культурное творчество этой эпохи проявилось в создании человеческого типа», оно не дало вершинных созданий ума, но дало резкий подъём «среднего уровня духовной жизни». За то же, что Саша внёс посильный вклад в «поднятие среднего уровня духовной жизни» могу поручиться головой.
Ещё одна сложность, с которой я столкнулась, это значительное отличие авторской системы моделирования мира, характерной для Саши, и – моей. Я тяготею к философии, к абстракциям и обобщениям, наверное, порой в ущерб конкретности, драгоценным фактам. Всегда и всё примеряю на себя, неприкрыто пишу о себе, даже если мою героиню зовут Жанной д'Арк или Магдалиной. А Саша шёл от истории, от конкретных фактов, ему было легче спрятаться, отделить себя от своего лирического героя. Хотя, мы понимаем, всё равно, как признаётся сам автор, - там «всё - моё, от скрежетов зубовных до самых ослепительных идей». Слышите, это Саша просит нас, его читателей:

Вы правы –
нить порою ускользала,
и мне не удавалось ничего…
Но я прошу: Не покидайте зала!
Меня не оставляйте одного
(«Театр одного актёра», февраль 1987 г.)

Был Саша, как ему казалось, убеждённым атеистом, материалистом, в общем, реалистом. Главное назначение поэта видел в отражении в своём творчестве судеб людей, современников и живших задолго до нас, а в их судьбах – времени, в котором они жили. Большинство его стихов – результат углублённого изучения биографии своего героя, знакомства с различными, как литературными, так и документальными источниками. Он отдавал себе отчёт, что некоторые его стихи просто непонятны неподготовленному читателю. Но считал, что стихи не красит, если они нуждаются в объяснении. Так он сознательно терял часть читателей…
Творчество Александра Шаргородского богато и многообразно. В предыдущей статье («Внешняя совесть поэта Александра Шаргородского») я углублялась в его любовную лирику. Ждёт своего критика и Сашина меткая, хлёсткая ирония, его эпиграммы, пародии, экспромты. Был он силён в этом жанре. В этой статье я остановлюсь на лирике, которую назову гражданской (сам автор с юмором относил эти стихи к самым разнообразным жанрам). Думаю, она и была у Александра главной, стержнем всего творчества поэта.
Должна попросить прощения у читателя: Я позволю себе подтверждать некоторые мои выводы об особенностях творчества и мировосприятия Саши выдержками из его писем, высказываниями на сайте «Поэзия.ру», но не потому, что боюсь, что читатель мне не поверит. Просто, сам автор это объяснит лучше, да, и хочется мне ещё раз услышать его голос…
Говорит Александр Шаргородский:
«Но если вернуться к моим «баранам», «Лорка», как и «Мальчишки», и тем более, «Сентиментальная баллада», - довольно простые по содержанию (и, следовательно, по композиции) вещи, общедоступные. Хотя, конечно, написаны добротно. Отсюда и высокие рейтинги.
В моём триптихе ( о Пушкине – И. Ф-С) были ещё два стихотворения: Пушкин (1) - до банального традиционная по содержанию вещь (за что она исключена из обращения без права обжалования), Пушкин(2) - моё виденье причин кризиса, приведшего Пушкина к смерти…
А ПУШКИН(3) - сложный. Предполагает знание (даже!) биографии и личной переписки поэта, его журналистики, биографий его друзей и современников. Упаси Бог, не того объёма, которым располагает автор, но всё же… Но может быть мы встретимся как-нибудь на той же Чоколовке, возле моей любимой кофейни будут стоять на террасе столики, вот посидим и поговорим о бедном «Пушкине(3)», которого я искренне считаю одним из лучших своих стихотворений. Которого надо читать, доверяя написанному, понимая почти всё буквально…» ( из письма, весна 2003 г ).
Это Саша уже начал вводить нас в свой цикл «Связь времён», на мой взгляд, самый важный и показательный в его творчестве. Мне даже представляется, что вовсе не цикл стихов под таким названием создал Саша. Это сквозная тема ВСЕХ его стихов. Вот что он пишет о своём самом большом любовном цикле «Июньские ливни»: «Что касается «героини» цикла, не спешите. Это всё - динамика моего восприятия героини, которое менялось в связи с … На которое накладывалось многое, вплоть до общественных проблем. И я не абсолютизирую своё восприятие. Но читатель может поразмыслить о времени, обо мне, о «ней»…» ( из письма, лето 2003 г.).
К циклу «Связь времён» на сайте Поэзия.ру ( в своей первой, большой, пусть и виртуальной, публикации, которую мы можем рассматривать как первую и последнюю прижизненную книгу автора) Саша отнёс следующие стихи: «Где кони, АнИчков» (условно названо просто «Связь времён 1»), «Мирович», «Сумароков», «Горе от ума», «Сентиментальная баллада», «Беглец», «Глушь», «Этюд о Россини», «Пушкин» (3-ий из триптиха), «Подражание Окуджаве», «Как страшно вдруг» ( 2-ой из триптиха о Пушкине), т.е. всего 11 стихотворений. Написано большинство этих стихотворений в 70-80е годы.
Стихотворение «Чужая жена» Саша напрямую не отнёс к циклу, но оставил этот вопрос открытым (увы, навсегда), т.к. видел в нём истоки подхода, который впоследствии привёл к созданию цикла. Но если мы внимательно перечитаем тексты многих стихов, назову хотя бы «Мальчишки 60-ых», «Памяти Высоцкого», «То снегом, то туманом, то дождём», кстати, опубликованного сразу после первого стихотворения цикла, - мы почувствуем их кровное родство с циклом, их принадлежность к нему.
Говорит Александр Шаргородский:
«Это подлинный текст моих ответов на анкету, предложенную мне, как участнику сборника «ХХ век, запомни нас такими…» Даже Вася ( поэт Василь Дробот - И. Ф-С ) ничего не сказал мне про «урезание», уверял, что «…всё так и будет...» Оправданием может служить желание составителей: в принципе выпустить сборник.
Вклейте или вложите в свой экземпляр. Мне очень хочется, чтобы Вы запомнили меня таким, как есть. Хорошо, конечно, чтобы и остальное человечество… Но это меня, почему-то, волнует уже меньше…
О времени и о себе: Стараюсь оставаться собой в любое время.
Русский поэт в Украине: Из истории известно (тем, кто её знает!), что настоящая литература имеет свойство переживать (то есть существовать дольше чем) всякие там государства, религии... Даже языки, на которых она создавалась. Примеров - более чем...
Делить культуру, как черноморский флот, могут только национал-патриоты с обеих сторон, невежественные по определению.
Русскую культуру создавали замечательные люди, в том числе и украинцы. Украина - один из центров этой культуры... А "зарубіжна література" - очередная холуйская конъюнктура "київських письменників" (Правильно, Александр Галич! Правильно, Вадим Скуратовский!), которые предают Пушкина так же, как, в своё время, - Пастернака, Стуса и Симоненко».
Мы услышали прямой ответ Саши на остро вставший в наше время национальный вопрос: ему претила всякая враждующая рознь между людьми, на чём бы она ни основывалась: на различии наций, вероисповеданий, убеждений. Мы услышали и ответ на вопрос о связи времён – она проходит через литературу. Мысль, не сказать, чтоб новая. Вот и О.Мандельштам ( см эпиграф) тоже об этом. Да и другие… Саша в одном из писем прислал мне цитату, в которой та же позиция:

"Не порицая, не дивясь, -
не трогайте руками:
поэт - единственная связь
с грядущими веками"
(Ю. Ряшенцев)

А если мысль не нова – зачем же так горячо… ломиться в открытую дверь? В том-то и дело, что за этой дверью - глухая стена. Преемственность поэзии? Связь с классиками? Национализм, односторонне подходя к вопросу о связи времён, подтасовывает исторические факты в угоду своим современным, отнюдь не бескорыстным, интересам, он тоже проповедует истину…свою истину. Пост-пост-модернизм достигает кажущейся новизны произведения за счёт выхолащивания содержания. Духовность, высшие ценности? Да, Боже упаси! Слишком они навязли в зубах за время их ханжеского декларирования, так что, теперь об этом говорить - чуть ли ни стыдно. Гораздо легче и безопаснее (чтобы не обвинили в ханжестве, дидактизме и тому подобном) писать о скуке, пустоте, о бесполезности и лжи любого человеческого существования. О том, что жизнь – всего лишь игра. И это тоже истина. Правда, не вся. Правда, вперемежку с ложью. Но, кому и когда открылась вся Истина?! Можно писать и так. Только Саша не мог - «по причине совести»…

Опять убогих истин благодать
не оставляет родину в покое.
Неужто, сжечь –
достойней, чем отдать
усталым людям
должное, людское?
(«То снегом, то туманом, то дождём», 1990 – 1991 гг.).

Пора вернуться к «Связи времён» в творчестве Александра Шаргородского. Стихотворение «Где кони, АнИчков» (апрель1988 г.) начинает цикл. Оно хорошо подходит, на мой взгляд, для первоначального знакомства с языком автора. Ничего лишнего, никакой вычурности, ничего иррационального в этом, казалось бы, мистическом по сути произведении. Сжатый точный язык, одним мазком дан характерный облик Гоголя. Эта экономность – до скупости – в образности говорит о том, что всё рационально подчинено одной идее. Я не говорю, что такая поэтика лучше иррациональной, магической, саму себя заклинающей, заговаривающей… « я слово позабыл, что я хотел сказать…». Глупо было бы утверждать подобное. Но для цели автора с математической точностью выбраны наиболее адекватные художественные средства. Я знаю, как работал над словом Саша. Он, умевший за считанные минуты в Интернете написать блестящий экспромт, эпиграмму, он часто писал: мне осталось додумать две строки… два слова… и стихотворение будет закончено. И думал месяц, два, а то и откладывал на годы. Серьёзно пишущих людей это, конечно, не удивит. Главную мысль, выраженную в конце стихотворения поэт, отточил до остроты кинжала:

Но -
общность пространства.
Но -
родственность судеб.
Но едкая страсть -
добираться до сути,
как общая вера
у этих,
столь разных…

И реминисценция пушкинского стиха* в самом конце окончательно проясняет позицию поэта:
Да здравствуют Музы!
Да здравствует Разум!

«Сумароков». Автор в обсуждениях своего стихотворения намеренно подчёркивает:
«Не хотел идеализировать своего Сумарокова. Творчество его устарело, был он и вздорным человеком и амбиционным. И вообще, не Державин, знаете ли... А мы, что ли, все Пастернаки или Окуджавы? Но мы капельки одного потока человеческого... Горюя о нём, горюем о себе.». Эта мысль – о единстве и взаимосвязи судеб поэтов, да просто людей на земле – проходит рефреном через все стихи Саши. Забегая вперёд, напомню строки из стихотворения «Памяти Высоцкого»( октябрь 1998 г.):

И опять эти строки…
И снова мы плачем о нём.
Да чего там - о нём,
о себе неприкаянно плачем.

Итак, «Сумароков». Чем сразу забирает в свои руки стихотворение? Опять несколькими штрихами набросана точная картина: сырая ночь и человек в кабаке у стола, человек, который «силится забыть…// Но даже пьяный // он ничего не в силах позабыть». Приближённые к власти должны жить по её законам, а это волчьи законы: кто кого. Не в открытой схватке – в закулисных наговорах. И если хоть на мизинец отступишь от неписанных законов, те, кто добился своего положения ценой унижения, не упустят случая унизить в свою очередь. Каково это гордому человеку, осознающему свой талант? «Зане и боль обиды нелегка» - автор удачно использует здесь соответствующую времени лексику, приближая этим нас, нынешних, к давно ушедшему. Это было, есть и будет, пока существует земля. Послушайте, как точно говорит об этом поэт:

Шустры иные, хоть и желтороты.
За то им честь,
и деньги,
и мундир.
А он слагал
настойчивые оды
и докучал ворчливостью сатир.

Использованный в концовке образ свечи, можно сказать, затёртый образ, как по-новому он засветился в этом стихотворении, он придаёт законченность стиху: только на минутку распахнутая дверь осветила человека, и вот мы уже почти не слышим, почти не видим его:

Горит свеча,
тускнея,
оплывая,
сливая давний облик
с темнотой.

«Мирович». Образ героя взят из романа Данилевского, видимо, автор читал и специальную литературу об этом историческом лице, намеревавшемся совершить дворцовый переворот и поплатившемся за это головой. При первом прочтении у меня возникло впечатление, что автор обыгрывает в этом герое собственную азартность, доходящую порой до мальчишества, над которой сам же часто добродушно посмеивался. Эта азартность проявлялась часто в спорах с оппонентами, хотя Саша очень старался быть корректным. Но, вот, я перечитываю стихотворение, и всплывает другой пласт. Я вспоминаю примелькавшееся в учебниках психологии высказывание…пусть меня простит его автор, я запамятовала его фамилию: Боже, помоги мне изменить то, что я в силах изменить, и принять то, на что повлиять не в силах, но, главное, помоги отличить первое от второго. Если бы мы умели отличать первое от второго… Но часто вся жизнь проходит в напрасной борьбе…

Напротив встаёт усмехаясь,
Судьба.
Я против неё понтирую.

Все мы в окончательном итоге проигрываем в этой игре, так не лучше ли жить, по возможности, в своё удовольствие, и ни о чём «таком» не думать? Но разве можно назвать побеждённым человека, который, заранее зная исход, до конца сражается с судьбой? И что тогда есть победа?
Возвратимся к тому стихотворению цикла, которое сам Саша назвал сложным: к его третьему «Пушкину» ( 1988 – 1997 гг.). Александр Сергеич был близок автору по-особому.
Из частного письма Александра Шаргородского:
«…Пушкин, которого вижу не ангелом, а человеком живым, земным (как и других героев этого моего цикла), был пылок, искренен не только в любви, но и в дружбе. Эта самозабвенная пылкость, открытость в дружбе, как по мне, одна из его привлекательнейших черт. А в ту зиму он переживал не только одиночество, но и зябкое ощущение - предчувствие трагических событий. Приезд друга Жано был для него несказанным подарком, поддержкой. Кстати, знаешь стихи Писецкого (60-е годы), из коих мой эпиграф? Это как раз о том, о том приезде Пущина… Это стихотворение я закончил к юбилею (1999), но долго искал сочетание этого "сюра" с бытом, историей сегодняшней...».
Поэт, болеющий болью России, мучительно и напрасно ищет выхода: «Но хотя бы надежду на выход! // Да надежды // и той не видать…». Не новый образ в поэзии? Да, пожалуй. Стереотип? Может быть, эту так живо зарисованную сцену из жизни поэта: весь – ожидание, весь – прислушивание, надежда – можно было бы счесть давно избитой. Если бы не концовка:

А столетье идёт за столетьем.
Год за годом - в безвестье и тьму.
Суетимся.
Торопимся.
Едем.
Но никто не заедет к нему!

Пушкин ждёт – нас… Ждёт вестей от нас. Для максимального приближения Пушкина к нам ввёл Саша в стихотворение современный сленг, у нас с ним даже спор по этому поводу был, покоробило меня вначале это: «кто на всё это дело // забил…», показалось чуть ли ни кощунством…
Прямое обращение к современникам. Прямая параллель со стихотворением о своих сверстниках «Мальчишки 60-ых»:

На старом любительском фото
едва различишь, как вдали...
Здесь водка погубит кого-то,
а этого - купят рубли...
Тот, в свалку рванув обалдело,
достигнет чиновных высот.
А этот возьмётся за дело,
надеясь, что дело - спасёт.
И кто-то простится сурово
(а кто - разглядеть не могу!),
чтоб "Новое русское слово"
читать на чужом берегу.
И кто-то усталым комбатом
пройдёт беспощадный Афган,
кому-то чернобыльский атом
прибавит невидимых ран…

Давний исконно русский вопрос: «Что делать?» ( Нет, не «кто виноват?» – излюбленный вопрос тех, кто не хочет сам делать ничего). И даже дело не может спасти от этого, дело, как наркотик, только отвлекает, на время или навсегда. Потому что дело не помогает больному отечеству. Об этом же – в пронзительных строчках стихотворения «Одиночество» - кратко и ёмко:

Мир этот спешкой сжат
и суматохой смят...
Только куда спешат?
Да и о чём шумят?
Зло или благодать –
цепь бесконечных дел?
Некогда вам гадать,
незачем вам гадать,
что я сказать хотел...
(70е-80-е)

Но вернёмся к «Мальчишкам 60-ых». Хочется остановиться на его концовке, очень смелой, на первый взгляд. Напомню её:

О, как разбросает по свету
ребят, одногодков моих!
Тревожным пройдут бездорожьем,
нездешней ли, здешней земли...
И смогут...
(а правильней – сможем.)
А если точнее - смогли!

При обсуждении стиха на это обращали внимание, как это – смогли! Ведь и сейчас, говоря словами автора ( из «Памяти Высоцкого» ) «продолжает ворьё // свой наезд на больную страну», ведь и сейчас… Что же смогли эти мальчики?
Ответ – в стихотворении из цикла «Связь времён»: «Глушь», помните: «Слава Богу - не полегчали, слава Богу - не замолчали эта горечь и эта боль!». Да, человек порой бессилен против судьбы, он не может помочь больному отечеству, но он всегда может «не скурвиться» сам.
Примечательными являются комментарии Саши – ответы оппонентам по поводу этого стихотворения, в которых содержались обвинения в адрес Е. Евтушенко - всё тот же вопрос: «Кто виноват?».
Вот ответ Саши: «Влияние Евтушенко на молодёжь 60-х неоспоримо. Можно спорить, хорошо-плохо, можно говорить, чем и как он стал нынче... Глазкову ли, кому другому... мало кому удалось достичь такой популярности и влияния тогда. Стихами.
И упрощённо говоря, к дурному ведь не звал, да и звал не дурно! Может, напрасно (украинское «дурно» - напрасно), но это уже другой разговор. А Вам он бы мог ответить по-маяковски: "Заходите через тысячу лет - поговорим!».
Мне лично очень близка такая позиция. Нынче стало модным осуждать «бывших» поэтов за их многочисленные прегрешения – против правды-истины. Это было в корне чуждо Саше. Он понимал, что известным людям было гораздо труднее сохранять лицо: часто возникали ситуации выбора. Можно было, конечно, раз и навсегда выбрать честь, но кто из нас ни разу в жизни не покривил душой? Вот и в лирических героях своих стихов он подчёркивал их лучшие порывы, их взлёты, искренне восхищался ими. Это – очень человечный, любовный подход к людям.
Каждое стихотворение цикла раскрывает ту же мысль новой гранью. Вот, казалось бы, «Сентиментальная баллада» - в духе Василия Андреевича, хрупкая фигурка, беличья шубка, девушка ворожит глазами, стихотворение расцвечено лексикой Пушкинских времён, что кое-кто поставил в вину автору. А главная строфа притаилась в середине:

А как умел Василь Андреич
согреть негромкою строкой!
И к нам доносят строки эти,
как волны, из былых столетий
и свет, и мудрость, и покой.
( курсив мой – И. Ф-С).

Второй «Пушкин» (окончено в 1999 г.). Он о высшем суде человека – суде совести. Настойчиво повторяющаяся рифма, на мой взгляд, создаёт ощущение напряжённой, всё повторяющейся оглядки на прошлое, поиск в нём горьких ответов:

Но лишь ночами, вглядываясь в тьму,
стремясь понять:
за что и почему?
чтоб каждому поступку своему –
и точный смысл,
и подлинную меру

«Вечные вопросы» и в заключительном (так вышло на сайте) стихотворении цикла «Подражание Окуджаве»( начало 80-ых). Мне в этом стихотворении ближе всего образ: «но вечны сомнений // ночные тревожные вскрики». На мой взгляд, в этом произведении автор порой нарочито, несколько искусственно декларативен: «но вымысел вещий // имеет права на бессмертье!»… Трудно автору, очень трудно: высокая тема требует особого стиля, а с высот легко сорваться в высокопарность. К счастью, это, как мне представляется, очень редко случается с Сашей.
Одно из лучших, по-моему, стихов, где высокая гражданская позиция сочетается с задушевным, искренним тоном, где нет и в помине декларации: «Помедлив, словно виноватая»( декабрь 1988 г.):

Что,
не соврёшь - не проживёшь?
А правда - пыль?
А совесть - дым?
Их убивает наша ложь,
а мы
в раскаяньи глядим…

Что прогуляли мы?
Что пропили?
Что,
растеряв - не сберегли?
Как воздаянье
за Чернобыли –
слепой, глубинный
гнев земли.

Хочется цитировать ещё и ещё, так пронзительно говорит о главном стихотворение:

Земля враждою обесчещена,
а мы привыкли,
мы - смогли…
Вот
меж людьми змеится трещина
и проникает вглубь земли.

Вина, разделённая с людьми, со страной, с Землёй, вина, взятая на плечи: «И просящие руки всё тянут и тянут ко мне…» («Памяти Высоцкого»). Вина поэта перед прошлыми и грядущими поколениями, горит в нём незаживающей болью, не наигранной, искренней… Как обнажено и страшно говорит он о судьбе поэта ( «Жестокое литературоведение», «Поминки»). Не он первый говорит об этом, думаю, не он последний. Если поэзия становится не игрой, не карьерой, а судьбой, «опасной работой», поэту всегда выпадает поэтово. Причина названа: поэт болен судьбой отечества, судьбой земли, его долг – донести эту боль к людям, заразить их этой болью:

жить да поживать - не беспокоиться...
Невозможно –
по причине искренности!
Невозможно –
по причине совести!
(«Поминки» 90-ые гг.)

Саша имел право так говорить, писать, он, защищавший, лечивший землю от страшной чернобыльской заразы. Он этим никогда не хвастался, просто иногда приходилось к слову.
Говорит Александр Шаргородский (из отзыва на комментарии к стихам):
«А у меня - гидрологические изыскания (то есть рытьё шурфов, отбор проб грунта и воды, многочасовые опыты на стоковых площадках) в Янове, Припяти, на площадке станции, в "десятке", в Краснянской пойме и сёлах разной степени загрязнения (Парышков, Красница, Толстый Лес). Проводил там часов 15 в сутки, лишь на ночь возвращаясь в Чернобыль. При этом, естественно, многие километры по этим местам не только проехал, но и прошёл. Пишу об этом без хвастовства, так как в этих работах принимали участие десятки моих коллег и сотни людей других специальностей, которые, как и я, работали в Зоне не по мобилизации... То есть могли бы избежать этого. Стихи чернобыльского цикла опубликую и здесь, на сайте. Просто не знаю пока, как...»
Чернобыльский цикл опубликован на сайте, о нём тоже надо писать. Ведь сейчас только мы, друзья, можем помочь стихам Александра Шаргородского дойти до читателя…

То снегом,
то туманом,
то дождём
над родиной,
над нашим бедным раем
мы к вам, живым,
настойчиво идём…

Хлеб не взрастить
под огненным дождём.
Пожар сожжёт,
не обогреет дом,
холодное жилище человечье…

И потому
мы снова к вам несём
зажжённые страданьем и трудом
добра и правды трепетные свечи.

То снегом, то туманом, то дождём…

Стихи Александра Шаргородского можно прочесть по адресу:
http://www.poezia.ru/user.php?uname=alexsh

----------------------------------------
* «Ты, солнце святое, гори!
Как эта лампада бледнеет
Пред ясным восходом зари,
Так ложная мудрость мерцает и тлеет
Пред солнцем бессмертным ума.
Да здравствует солнце!
Да скроется тьма!»

Ирина Фещенко-Скворцова, 2004

Сертификат Поэзия.ру: серия 532 № 22831 от 02.03.2004

0 | 5 | 2860 | 05.12.2024. 05:32:59

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []