МЕЖДУ ДНЁМ И НОЧЬЮ

                                                          светлой памяти Николая Васильевича Гоголя

Мы последние, кто пытается выжить в психушке.

Нам пихают пилюли, но мы их старательно не глотаем -

подержав за щекою, прячем в заброшенной деревушке

где-то на сумеречной границе между Испанией и Китаем.

Мы скребёмся в закрытые двери, хотя не слишком уверены,

что это двери наружу; слышатся разные скрипы и шорохи

из-за этих дверей, иногда голоса шепчут тихо, мол, звери мы

или нет? И тогда нам дают нечто крепкое, настоянное на порохе.

Мы читаем курских помещиков, которые бойко пишут;

спасаем Луну, начинённую что цыплёнок нашими же носами

как чесноком - собачонками скачем по скользким крышам,

будто кто-то нас гонит на эти чёртовы крыши, но сами.

Мы, свободные и безумные, потому всё ещё выживаем,

что мозги у нас не в голове, а в акватории Каспийского моря.

И если ветер приносит их к нам, мы их быстренько выжигаем

чем-то вроде напалма, смесью сгущённого счастья с горем.

Грустные инквизиторы набивают карманы нашими снами.

Санитары играют в настольный теннис нашими головами.

Никто ни на йоту не церемонится с такими вот дерзкими нами.

Ни секунды не сомневаемся - 

                                                     это скоро случится и с вами.

Наши матушки льют осенние острые слёзы на наши макушки.

Серый король растворился в тумане пугающей неизвестности.

«Мы последние, кто пытается выжить в психушке», -

шептнадцатого макабря пишу в незнакомой местности.