"Сон в летнюю ночь" и "Чародеи"

А. В. Флоря

СОПОСТАВЛЕНИЕ КОМЕДИИ В. ШЕКСПИРА «СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ» И ФИЛЬМА «ЧАРОДЕИ»

В данной статье мы рассмотрим, на первый взгляд, весьма неожиданный вопрос о сходстве двух комедий – пьесы В. Шекспира «Сон в летнюю ночь» и фильма К. Бромберга «Чародеи» по сценарию А. и Б. Стругацких.

Нельзя сказать, чтобы в фильме не было никаких интертекстуальных параллелей. Они как правило откровенны. Например, Китежград, где происходит основное действие, имеет мощный культурный ореол.

Алёна рекомендует Сатанееву омолодиться по способу конька-горбунка. Директриса НИИ НУИНУ носит говорящую фамилию Шемаханская. Жениха Алёны зовут Иваном Сергеевичем – как Тургенева (при этом чинодрал Модест Камнеедов путает его с Чеховым: Тургенев? А, «Каштанка», – то есть интертекст может иметь ещё и ложные отсылки).

Такой же нестандартной отсылкой является имя Сатанеева Аполлон Митрофанович. Это аллюзия на «Бельведерского Митрофана» А.С. Пушкина. И, разумеется, на «Недоросля» Д.И. Фонвизина.

В саркастическом контексте упоминается название статьи Сталина «Головокружение от успехов» (которую едва ли читали зрители и даже сценаристы, она функционирует как чистый знак). Киврин по заказу Шемаханской добывает в Москве «Библиотеку современной фантастики» (где в томе 7 были напечатаны сами Стругацкие).

Но никогда ни в каком виде не упоминается Шекспир. Правда, Брыль, поздравляя Алену с будущей свадьбой, напевает марш Мендельсона, между прочим, написанный именно для «Сна в летнюю ночь», но это, конечно, совпадение абсолютно случайное.

И, однако, мы считаем, что глубинные параллели между этими произведениями есть.

У нас нет оснований утверждать, что Стругацкие прямо пользовались текстом Шекспира. Мы исходим из того, что оба произведения относятся к общему жанру волшебной сказки, то есть сохраняют характерные для него архетипы. «Меняются названия (а с ними и атрибуты) действующих лиц, не меняются их действия, или функции. Отсюда вывод, что сказка нередко приписывает одинаковые действия различным персонажам. Это дает нам возможность изучать сказку по функциям действующих лиц» [2, с. 20-21].

Начнем с того, что «Чародеи» – это перевертыш комедии Шекспира. У него действие происходит «летом», то есть накануне 1 мая, в «Чародеях» – зимой, накануне 1 января. Общее же здесь то, что события происходят накануне праздников. Сближает эти сюжеты особая предпраздничная атмосфера. «Праздник ожидания праздника» приятнее, чем сам праздник.

В основе сюжета фильма лежит история заколдованной невесты. У Шекспира Титанию околдовывает Оберон, царь эльфов, тогда как в фильме такую манипуляцию производит, так сказать, «Титания» – «царица фей» Шемаханская.

«Оберона» как такового в фильме нет. Этому образу соответствует магистр Ковров (роль Э. Виторгана), что существенно, подчинённый Шемаханской (перевертыш сказывается и в этом).

У этого «Оберона»-Коврова есть и свой «Пэк» (волшебный помощник и одновременно трикстер) – шаловливый эльф Брыль, который в фильме выступает в роли «вагонного». Он, кстати, исполняет песню о снах, которые обладают своего рода «колдовством»:

Ночь решает проблемы любые — простые и сложные.

Всё, что день натворил, наломал, исправляет подряд

(слова песен Л. Дербенева).

Кстати, к заколдованной Алёне именно во сне возвращается прежний облик и память о любви к Ивану. То есть в известном смысле сны играют роль противоположную комедии Шекспира.

Другая песня, которую поет Алена, о «ведьминой воде», также корреспондирует с шекспировским сюжетом. «Ведьмина вода» выступает аналогом волшебного сока у Шекспира.

Кто из Ведьмы-реки той водицы отпил,

Позабудет навек всё, что раньше любил,

И опять прибежит на кривой бережок,

И с улыбкой козлы скажут: – Здравствуй, дружок.

Превращение человека в козла из сказки о сестрице Аленушке и братце Иванушке (имена героев фильма), перекликается с превращением у Шекспира ткача Основы в полуосла (оборотня с ослиной головой). Осел и козел бывают тождественны и взаимозаменяемы. «Осел и козел в римской пластике символизировали косность и распутство» [1, с. 192].

В определенном смысле Алена оказывается в роли Титании, обреченной забыть прежнюю любовь и влюбиться в первого урода, которого увидит по пробуждении. Начинается ее гротескный «роман» с Сатанеевым, который в чем-то похож на Основу – человека с ослиной головой. Сатанеева Алена называет «козлом»:

– Отправляйтесь немедленно.

– Куда?

– В парикмахерскую, старый козёл.

(Сатанеев предстаёт перед ней как бы омолодившимся с помощью волшебной палочки, то есть колдовства.)

Алена, в отличие от Титании, не влюбляется в «заколдованного» урода, а, напротив, испытывает к нему отвращение.

Для обеих комедий актуален смысл самодеятельного искусства, народного творчества. С мастеровыми, которые в пьесе Шекспира занимаются искусством, в фильме соотносятся Иван и его товарищи из ансамбля «Поморин». Они, конечно, сочиняют не анекдотические пьесы о Пираме и Фисбе, а хорошие песни. Сочиняет их, собственно, Иван – непрофессиональный артист (являются ли профессионалами остальные, мы не знаем), – но музыканты моментально их подхватывают, как если бы они всё время сотрудничали с ним.

Иван, таким образом, функционально отчасти ассоциируется с ткачом Основой. Правда, Ивана никто не превращает в осла и не заставляет влюбиться в него прекрасную Титанию. Но в «обратной системе координат», если мы вспомним, что «Чародеи» – перевертыш «Сна в летнюю ночь», мы обнаружим некоторые соответствия. Иван – это «Основа», которого не любит зачарованная красавица – днем, но любит его ночью, во сне.

Другой «эманацией» образа Основы может служить еще один простак из фильма – гость с Юга (роль С. Фарады). Его ни в кого не превращают, но он становится жертвой колдовства Шемаханской – и несколько дней бродит в лабиринте «волшебного царства». Персонажи Шекспира блуждают в афинском лесу, но выходят на свет, к людям.

Образ Основы в негативной ипостаси – то есть Основы заколдованного – как было сказано, олицетворяет Сатанеев, которого заколдованная же Алёна ассоциирует с козлом, хотя и намеревается выйти за него замуж. Расслоение образов волшебной сказки – вполне нормальное явление. Главное – сохранение их функций.

При всём определенном структурном сходстве, эти сказки противоположны. Они несут различную мораль. Если у Шекспира персонажи выступают пассивными игрушками волшебных сил, и даже любовь – высшее из чувств – воплощают в виде вульгарного скандала, то герои «Чародеев» – советские люди – проявляют эмпатию, солидарность и, главное, способность на подвиг и самопожертвование.

Список литературы

1. Бидерман Г. Энциклопедия символов. – М.: Республика, 1996. – 335 с.

2. Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. – М.: Лабиринт, 2001. – 192 с.

Впервые: Научный апрель : материалы XXVI Внутривузовской научно-практической конференции Орского гуманитарно технологического института (филиала) ОГУ / отв. ред. О. В. Подсобляева. – Орск : Издательство Орского гуманитарно-технологического института (филиала) ОГУ, 2024. – ISBN 978-5-8424-1016-3. - С. 165-167.