Луиза Глик. Середина лета

В такие ночи, как эта, мы купались в каменоломне;
мальчики придумывали игры, в которых им надо было срывать с девочек одежду,
а девочки участвовали, потому что в сравнении с прошлым летом у них были новые тела
и им хотелось выставлять их напоказ; кто похрабрее,
прыгали с высоких скал – вода кишела телами.

Ночи были влажными, тихими. Камни – прохладными и мокрыми:
мрамор для кладбищ, для никогда не виданных нами построек -
зданий в далеких городах.

В пасмурные ночи ты слеп. В такие ночи камни были опасны,
но с другой стороны, всё это было опасно, за этим мы туда и шли.
Лето было в самом начале – это тогда мальчики и девочки стали соединяться в пары,
но в итоге всегда несколько человек оставались без пары – иногда они стояли на карауле,
иногда притворялись, что уходят друг с другом, подобно остальным,
но чем они могли заниматься там, в лесах? Никому не хотелось быть на их месте.
Но они как ни в чем ни бывало являлись опять - как будто в одну из ночей удача могла к ним перемениться,
судьба стала другой.

Но в начале и в конце мы все были вместе.
Когда догорит вечер, когда младшие дети улягутся спать,
мы были свободны. Никто не говорил ничего, но было известно - в эти ночи встречаемся,
а в другие - нет. Раз или два в конце лета
нам стало ясно, что от всех этих поцелуев рождаются дети.
И для тех двоих это было ужасно - так же ужасно, как быть одному.
Игры закончились. Мы сидели на камнях, курили сигареты,
переживая за тех, кого не было с нами.

Потом в конце концов шли домой через поля,
потому что назавтра всегда была работа.
А на следующий день мы снова были детьми, сидели утром на переднем крыльце,
ели персик. Только это просто чтобы уважить рот.
Потом шли на работу, что значило помогать на полях.
Один мальчик работал на старую леди - ладил полки.
Дом был очень старый, возможно, ровесник этой горы.

Потом день таял. Мы мечтали, дожидались ночи.
В сумерках стояли у наружной двери, глядя, как удлиняются тени.
А какой-то голос на кухне всегда сокрушался из-за жары,
желая жаре лопнуть.

Потом жара спадала, наступала ясная ночь.
И ты думал о мальчике или девочке, с которыми позже встретишься,
Представлял, как вы уйдете в леса, ляжете там,
И будете делать всё, чему научились в воде.
И хотя иногда не получалось встретиться с тем, с кем бывал раньше,
Ему не было замены.


Летняя ночь светилась: в полях мерцали светлячки.
И тем, кто понимал, звезды отправляли послания:
Ты покинешь деревню, в которой рождён,
и в другой местности станешь очень богатым, очень могущественным,
но всегда будешь оплакивать что-то оставленное позади, хотя
и сам не сможешь сказать, что это такое,
и в конце концов возвратишься, чтобы его отыскать.

Midsummer
by Louise Gluck

On nights like this we used to swim in the quarry,
the boys making up games requiring them to tear off ;the girls’ clothes
and the girls cooperating, because they had new bodies since last summer
and they wanted to exhibit them, the brave ones
leaping off ;the high rocks;—;bodies crowding the water.

The nights were humid, still. The stone was cool and wet,
marble for ;graveyards, for buildings that we never saw,
buildings in cities far away.

On cloudy nights, you were blind. Those nights the rocks were dangerous,
but in another way it was all dangerous, that was what we were after.
The summer started. Then the boys and girls began to pair off
but always there were a few left at the end;—;sometimes they’d keep watch,
sometimes they’d pretend to go off; with each other like the rest,
but what could they do there, in the woods? No one wanted to be them.
But they’d show up anyway, as though some night their luck would change,
fate would be a different fate.

At the beginning and at the end, though, we were all together.
After the evening chores, after the smaller children were in bed,
then we were free. Nobody said anything, but we knew the nights we’d meet
and the nights we wouldn’t. Once or twice, at the end of summer,
we could see a baby was going to come out of all that kissing.

And for those two, it was terrible, as terrible as being alone.
The game was over. We’d sit on the rocks smoking cigarettes,
worrying about the ones who weren’t there.

And then finally walk home through the fields,
because there was always work the next day.
And the next day, we were kids again, sitting on the front steps in the morning,
eating a peach. ;Just that, but it seemed an honor to have a mouth.
And then going to work, which meant helping out in the fields.
One boy worked for an old lady, building shelves.
The house was very old, maybe built when the mountain was built.

And then the day faded. We were dreaming, waiting for night.
Standing at the front door at twilight, watching the shadows lengthen.
And a voice in the kitchen was always complaining about the heat,
wanting the heat to break.

Then the heat broke, the night was clear.
And you thought of ;the boy or girl you’d be meeting later.
And you thought of ;walking into the woods and lying down,
practicing all those things you were learning in the water.
And though sometimes you couldn’t see the person you were with,
there was no substitute for that person.

The summer night glowed; in the field, fireflies were glinting.
And for those who understood such things, the stars were sending messages:
You will leave the village where you were born
and in another country you’ll become very rich, very powerful,
but always you will mourn something you left behind, even though
you can’t say what it was,
and eventually you will return to seek it.

Ида Лабен, поэтический перевод, 2024

Сертификат Поэзия.ру: серия 4029 № 180169 от 24.01.2024

2 | 2 | 228 | 21.11.2024. 12:25:50

Произведение оценили (+): ["Алёна Алексеева", "Ирина Бараль"]

Произведение оценили (-): []