* * *

Слушай, это надо прятать,
затаить собачью суть,
это свойство - каждый атом
и понюхать, и лизнуть.

Знаешь, в воздухе весеннем,
лишь оттает он едва,
слышу, словно, как Есенин
нараспев кричит слова.

Понимаешь, не хватает
осторожности простой
жить, об этом не болтая,
и когда-нибудь - "Постой! -

скажут люди, - ты не здешний,
ты глазами не похож...
он, собака, знать, насмешник,
ну-ка, братцы, дайте нож".


* * *

За простые слова не убьют,
в хитрецы, в подлецы не запишут,
поцелуют и чарку нальют,
про себя всё расскажут как дышат.

Не вернутся ли снова к словам
простоватым, почти заскорузлым,
не шаманящим по головам,
а веснушчатым, солнечным, русским.

У Крамского есть дивный старик
на портрете одном - Моисеев,
словно солнце в морщинах старик, 
может, будет такой вся Расея...


* * *

В поднебесных окопах глухих
лёд зазубренной кровью обрушен,
что отдать нам за милые души,
как забрать у метелей лихих,
отогреть им руки и уши...

На растопку стихи в горевые костры,
закипает луна, как слеза,
в поминальную кипень плывут осетры,
не кричат, не жалеют глаза.

Подходите же, братцы, за водкой гранёной,
за ухой осетровой ядрёной...