Фитцджеральд — тот с утра пил терпкий джин,

и Гэтсби был велик, и ночь нежна.

И я бываю рюмкой одержим,

не пишется при этом ни хрена.

А вот его дружок Хемингуэй

обычно надирался вискарём.

Я ж смаковал вчера ячменный эль,

и только расплывался окоём.

Ремарк, предпочитая кальвадос,

стереть пытался память о войне.

Как угадать напиток — вот вопрос,

в каком мне музу искупать вине?

Есенин зашибал, как русский, всё.

Москва кабацкая, подай скорей «ерша»!

Водяра, будто синь, глаза сосёт.

Страдает не желудок, а душа!

А  Ерофеев хлобыстал такое!

Дурман зато развязывал язык.

Он почитал  бутылку за благое.

«Мне пить с тобою не о чем», мужик!

А бросить… да с какого перепугу?

Не проживу пусть двадцать лишних лет.

Увековечу лучше я подругу,

я от нее  без меры перегрет.

И ведь смогу,  себе сам вопреки!

Наш грех сегодня снова первороден…

«Ленивая излучина реки

лишь повторяет контур твоих бёдер».