Саймон Армитидж. Гармониум

Гармониум Farrand Chapelette покрылся пылью

в темном притворе церкви Марсден.

И ждал, когда его свезут на свалку.
Но мог бы стать моим, почти бесплатно.

Свет солнечный, сквозь витражи, что день за днем

мог возносить святых и воскрешать из мертвых,

состарил деревянный органный корпус,

и выжелтил все ногти клавиш.

И одна нота потеряла голос,

и вмятины протерлись на педалях,

где ноги органиста, в носках из серой шерсти,

и в туфлях, подшитых кожей, на них давили и давили год за годом.

Но его напевное гудение все так же задевает за живое:

в течение сотни лет этот орган стоял

возле хоров, где у отца, и сына,

у каждого в свою эпоху, прорезался голос,

и зяблики позолоченные – как нотки - выпархивали ввысь.

Окутанный клубами сизых облаков,
в табачном смоге, с прокуренными пальцами,  
идет он, чтобы помочь мне увезти орган.

И тащим мы гармониум плашмя, на спину положив.

И он собой бы не был, если б не сказал,

что следующий ящик, который потащу я
через неф, тот будет с его мертвым телом. 
А я бы был не я, если б  не выдавил в ответ

какую-нибудь фразу жалкую, или словцо,

с одышкой,  слишком тихо, чтоб быть услышанным отцом.

Harmonium

SIMON ARMITAGE

Collected by The Unaccompanied

The Farrand Chapelette was gathering dust

in the shadowy porch of Marsden Church.

And was due to be bundled off to the skip.
Or was mine, for a song, if I wanted it.

Sunlight, through stained glass, which day to day

could beatify saints and raise the dead,

had aged the harmonium’s softwood case

and yellowed the fingernails of its keys.

And one of its notes had lost its tongue,

and holes were worn in both the treadles

where the organist’s feet, in grey, woollen socks

and leather-soled shoes, had pedalled and pedalled.

But its hummed harmonics still struck a chord:

for a hundred years that organ had stood

by the choristers’ stalls, where father and son,

each in their time, had opened their throats

and gilded finches – like high notes – had streamed out.

Through his own blue cloud of tobacco smog,

with smoker’s fingers and dottled thumbs,

he comes to help me cart it away.

And we carry it flat, laid on its back.

And he, being him, can’t help but say

that the next box I’ll shoulder through this nave

will bear the freight of his own dead weight.

And I, being me, then mouth in reply

some shallow or sorry phrase or word

too starved of breath to make itself heard.

Елена Рапли, поэтический перевод, 2019

Сертификат Поэзия.ру: серия 2278 № 146019 от 22.09.2019

2 | 8 | 838 | 26.04.2024. 07:36:45

Произведение оценили (+): ["Владимир Корман", "Алёна Алексеева"]

Произведение оценили (-): []