Сейчас для этих двух уж нет

От одного другому бед.

Он может просмотреть теперь весь список дел
которых он не сделал, не успел

начать, боялся, не хотел…

Как например … как например,

как не отрезал он на память её прядь, и не держал расческу,
чтоб причесать ее или поправить ей прическу.

И не краснеть не мог, когда в компании о ней шли разговоры.
Как никогда они не спали, как погребенные столовые приборы -

две ложки или вилки, уложенные идеально рядом,

Иль непогоду не умел считать наградой -  

гулять в грозу под проливным дождем,

или машиной управлять вдвоем.

Как пальцем он не шевельнул ни разу,
чтобы не дать сорваться фразам

или словам обиды с нежных губ.

И не вкусил запретный фрукт.

Он не сорвал себе как грушу ее сердце,

и не прижал ее ладонь, где его сердце,

как маленькая темная испуганная птица
в ее объятьях. Туда, где боль гнездится.

Как не сумел сказать ей нужных слов,
иль просто написать их на листок.

И никогда с ней не был допоздна, чтоб засветло домой вернуться.

И пуговицу нежно не расстегивал на блузке,

потом еще одну,
и до сих пор неведомы ему

ее любимый цвет,
и вкус, и аромат.

И никогда не набирал ей ванну, и полотенце не держал,
и не намыливал ее, и волосы шампунем не взбивал

в рожок-мороженое, или в пенный замок,
и не дурачился, и не был странным,

когда бы мог, и не изображал сушилку-щетку,

когда ее сломался фен , иль под дождем промокший  

не брел в ночи, зажавши проткнутое сердце, там где боль,

где очень больно, и никогда не притянул ее ладонь

к себе на сердце,  

что бабочкой в груди трепещет. .  

И никогда слезинки не пролил,
и никогда при ней не говорил

про свой сердечный приступ,
и под ее рубашкой шелковистой

своей рукой не гладил нежно ее грудь,
ту, левую, что как слеза из плоти

ее рыдающего сердца,
там где боль.

И никогда не проводил ей пальцем по соскам,
не пил дурманящий нектар ее пупка.

Звезде Полярной ее имени не дал,
и как ее лица не прикрывал

от пламени сигнальных ламп,

и как не оставался на ночь там.

Не приглашал ее назад в свой дом,

Не говорил “Не спрашивай о том,

люблю тебя за что?
Люблю и все”

Как он не понял тот огнеупорный план,
и как не прочитал ее руки, как если бы ее рука

была как шар сплошной

серебряной фольги.

И как не обнаружил спрятанного в той руке спасательного круга,

И как не распознал себя, плывущего в том круге.

Но говорил какие-то слова, совсем неважные,

те нежности и пустяки, что мог сказать бы каждый.

И не сказал вещей, которые нельзя держать в себе,
О том, как сердце плачет, как оно болит и где.

To His Lost Lover

Now they are no longer

any trouble to each other

he can turn things over, get down to that list

of things that never happened, all of the lost

unfinishable business.

For instance… for instance,

how he never clipped and kept her hair, or drew a hairbrush

through that style of hers, and never knew how not to blush

at the fall of her name in close company.

How they never slept like buried cutlery –

two spoons or forks cupped perfectly together,

or made the most of some heavy weather –

walked out into hard rain under sheet lightning,

or did the gears while the other was driving.

How he never raised his fingertips

to stop the segments of her lips

from breaking the news,

or tasted the fruit

or picked for himself the pear of her heart,

or lifted her hand to where his own heart

was a small, dark, terrified bird

in her grip. Where it hurt.

Or said the right thing,

or put it in writing.

And never fled the black mile back to his house

before midnight, or coaxed another button of her blouse,

then another,

or knew her

favourite colour,

her taste, her flavour,

and never ran a bath or held a towel for her,

or soft-soaped her, or whipped her hair

into an ice-cream cornet or a beehive

of lather, or acted out of turn, or misbehaved

when he might have, or worked a comb

where no comb had been, or walked back home

through a black mile hugging a punctured heart,

where it hurt, where it hurt, or helped her hand

to his butterfly heart

in its two blue halves.

And never almost cried,

and never once described

an attack of the heart,

or under a silk shirt

nursed in his hand her breast,

her left, like a tear of flesh

wept by the heart,

where it hurts,

or brushed with his thumb the nut of her nipple,

or drank intoxicating liquors from her navel.

Or christened the Pole Star in her name,

or shielded the mask of her face like a flame,

a pilot light,

or stayed the night,

or steered her back to that house of his,

or said “Don’t ask me how it is

I like you.

I just might do.”

How he never figured out a fireproof plan,

or unravelled her hand, as if her hand

were a solid ball

of silver foil

and discovered a lifeline hiding inside it,

and measured the trace of his own alongside it.

But said some things and never meant them –

sweet nothings anybody could have mentioned.

And left unsaid some things he should have spoken,

about the heart, where it hurt exactly, and how often.

Елена Рапли, поэтический перевод, 2019

Сертификат Поэзия.ру: серия 2278 № 143844 от 14.06.2019

2 | 10 | 912 | 18.12.2024. 22:20:16

Произведение оценили (+): ["Аркадий Шляпинтох", "Алёна Алексеева"]

Произведение оценили (-): []