Язык мой – враг мой.

Впервые за много лет, (со времён моей службы в СА) День Победы папа будет встречать без меня. Так уж случилось в этом, не самом спокойном для моей семьи, году. Обычно мы собирались за столом у папы, задавали вопросы, рассматривали фотографии…

Пять лет назад я записал папины и свои воспоминания о семье. (Многое было утрачено с уходом бабушек, деда, мамы.) Получилось что-то вроде семейной летописи-хроники. Приведу записанные со слов папы воспоминания о войне. Его войне. Названия городов и фамилии сослуживцев могут быть искажены. Папе, когда делались записи, было за девяносто. Удивительно, как фотографически точно он вспоминает события тех лет.

…Когда началась война, ребятам допризывного возраста предписали явиться в военкомат. Папа не уверен, но думает, их вызывали повестками. Собравшейся молодёжи было приказано двигаться самостоятельно к железнодорожным станциям, садится на поезда и уезжать в тыл от передовой. Кто-то уходил на баржах по Припяти. Папа и его однофамилец Велвул Шляпинтох вместе с другими дошли до Наровли и сели на поезд. Папа впервые покинул Туров, и первый раз в жизни видел железную дорогу. Доехали до Киева. Дальше плыли на барже. Папа помнит, как баржа стояла на Днепре между мостами, а немецкие самолёты бомбили мосты. Потом опять по железной дороге. Эшелон много раз бомбили. Он и Велвул приехали в Краснодарский край. Их направили в станицу Усть Лозинская. Работали в совхозе. Убирали урожай, делали всё, что скажут. Их кормили, было где спать. Так продолжалось полгода. Когда немец стал подходить ближе, они поездом уехали в Андижанский район Казахстана. Там опять работали в совхозе. Месяца через три-четыре папа заболел тифом. Сперва он лежал в какой-то кибитке, и сердобольная казашка ухаживала за ним (приносила еду и воду). Потом папу забрали в госпиталь. Госпиталь был устроен в школе. Классы стали палатами. Когда папа был в госпитале, случилось землетрясение. Ходячие больные, в их числе и папа, выбрались наружу. Было страшно. К счастью школа-госпиталь уцелела. После госпиталя папа вернулся в совхоз. Его земляка Велвула медкомиссия военкомата признала годным, и его забрали в армию. Что с ним случилось дальше - папа не знает. Думает, что погиб. Папу в армию не взяли, он был слишком истощён. Директору совхоза предписали выдавать папе 100 грамм! дополнительного риса в день. Пока папа "отъедался", приехал вербовщик нанимать рабочих на Урал, в Березняки. Папа завербовался. Дорога заняла около двух месяцев. Пропускали все воинские эшелоны. Кормили кое-как, но регулярно. Был старший, который занимался снабжением едой на станциях. В вагоне были трёхъярусные нары и соломенные тюфяки. Туалет на остановках. Никто особенно ни с кем не знакомился. Больше молчали. Каждый был занят своими мыслями. Хулиганства или насилия папа не помнит. В их вагоне женщин не было. Возможно, для женщин были отдельные вагоны. В их вагоне были люди, которые завербовались добровольно, как папа. Были и те, кого забрали принудительно. Приехали в Березняки. Вновь прибывших поселили в здании цирка, оборудованного под жильё, там были установлены нары. Магниевый завод в Березняках ещё строился, но уже начинал работать. В Соликамске магниевый завод был построен до войны и работал уже на полную мощность. Прибывших распределили по специальностям и отправили в Соликамск для обучения. Там их поселили в бараки, построенные заключёнными. Заключённых было невероятно много. Несколько месяцев их учили работать. Смена - шесть часов. Если работаешь на час больше - 100 грамм хлеба дополнительно. Платили ли зарплату? Наверное, да, но точно папа не помнит. Денег никогда не было. Вычитали за еду и одежду. Питались в столовой. Работа ли на заводе женщины? Да, учётчицами, в разных отделах. В цеху по производству магния женщин не было. Работа была очень тяжёлая и вредная. (Когда в восьмидесятые годы я работал на Минском Рессорном Заводе, там сплошь и рядом на самых тяжёлых и вредных работах трудились женщины. Времена сильно изменились.) Арестовывали кого-нибудь? Папа не помнит, но говорит, что арестовывать не было смысла. Это и так уже была каторга. И бежать с неё было некуда. Вокруг лагеря и леса.  Пришёл состав с узбеками и таджиками. В халатах, в тюбетейках. Люди, непривычные к суровым условиям и климату, начали умирать. Из бараков утром выносили по 20-30 трупов. Свинину они не ели - мусульмане. А другого мяса не было. Через несколько месяцев они почти все погибли. После Соликамска папу снова отправили в Березняки. Цех представлял собой кирпичные колоны, на которые установили мостовой кран. Проёмы постепенно забивали досками. Позже, проём за проёмом, доски убирали и делали кирпичную кладку. А на дворе - 40. Жили в землянках, которые немного возвышались над землёй. Трёхъярусные нары. Что представляла собой работа? Расплавленный карналлит в бадье краном подвозился к электролизной ванне и выливался в неё. Начинался процесс. Папа в куртке и брюках из шинельного сукна, в противогазе специальным ковшом похожим на ложку собирал расплавленный магний с катода и заливал в форму. На анодах собирался хлор. Если забивалась вентиляция - травились хлором. Каждый час можно было минут десять отдохнуть (пока на электроде собирался магний). Снег вокруг был всех цветов радуги. Люди умирали бесконечно. Выжить в этих условиях было нереально. Папа отказался от брони и пошёл в армию. Сохранился профсоюзный билет, выданный папе 29-го марта 1943-го года. У папы начался отсчёт профсоюзного стажа. Входит ли война в профсоюзный стаж? Надо будет спросить.

Ещё одно подтверждение выражения - "Тесен мир''. Военком, оформлявший папины документы, оказался земляком. Из Запесочья. Деревня недалеко от Турова. Он хорошо знал Авремула и Пейсаха. (Папиных братьев.) Помнил и других членов папиной семьи. Военком предложил папе и, даже пытался убедить, пойти в офицерское училище. Говорил, что училище - это шесть месяцев, а там, глядишь, и война подойдёт к концу, или вообще закончится. Как папа теперь понимает – он пытался спасти его от очень вероятной смерти. Папа отказался. Я слышал эту историю много раз ребёнком и был абсолютно уверен, что папа рвался на фронт мстить за погибшую семью. Теперь я знаю, что на тот момент папа ещё не знал о гибели своих близких. Всё было гораздо прозаичней. Шанс уцелеть в Березняках был невелик. Голод, отравления хлором. При отравлении хлором людей рвало, сильно болела голова. Я спрашивал у папы, умирали ли люди от отравления? Он ответил, что никто не разбирался в причинах смерти Просто хоронили. Повторяюсь, каждое утро из землянок выносили много трупов. Папу отправили в город Пермь, тогда город Молотов. В учебное подразделение. После окончания подготовки папа попал в часть, где он и начал свой боевой путь. Мы с папой пытаемся прочитать на единственном им исписанном листке его крайне короткие заметки.

Папа попал в 24-ю бригаду 7-го механизированного корпуса. Бригада формировалась 2-го мая 1942 года в городе Верещагино Молотовской области. С 30-го мая по 13-е июня 1942 года - на воронежском фронте. С 12-го июля по 23-е октября 1942 года на орловском направлении. 24-го июля 1943 года части присвоили звание  Гвардейской за взятие станции Змеёвка. Была перерезана дорога Орёл - Харьков. 24 августа 1943-го года папа участвовал во взятии города Нежин. Форсировал Днепр. Переправлялся по уже наведённому понтонному мосту. Это было его первое участие в боевых действиях. Папа вспоминает такой эпизод. Когда их везли на крытой брезентом машине к передовой, где-то в Восточной Пруссии, или в Польше они попали под бомбёжку. Машина продолжала движение. Он почувствовал удар по уху. Прижал ухо рукой. Ладонь наполнилась кровью. Сидевший рядом с ним солдат из пополнения, он был тоже из Белоруссии, кажется из Борисова, прислонился к папиному плечу, со стороны, где папа зажимал кровоточащее ухо. Папа его оттолкнул плечом. Солдат прислонился к кому-то сидевшему с другой стороны. Когда машина, наконец, остановилась и все выбрались из кузова, папин земляк остался сидеть, прислонившись к борту кузова. Он был мёртв. Ни крови, ни других следов. И только после внимательного осмотра тела обнаружили малюсенькую точку на шее. Шрапнель. Совсем молодой, не обстрелянный, кажется 1925 года рождения. Его похоронили здесь же. Папа говорит, что в это время уже делались записи, где кто похоронен. Позже команда из их части проезжала по местам боёв и перезахоранивала погибших в братские могилы. Тот осколок до сих пор в папином ухе. Ребёнком я часто просил папу разрешить мне его потрогать. В такие минуты папа казался мне настоящим героем. Для меня это было важно, потому, что в папином облике и поведении не было ничего героического. 26-го октября 1943-го года папина часть уехала в Восточную Пруссию. О боях в Восточной Пруссии папа помнит плохо. Будем с ним работать над этой темой. Папа был в Восточной Пруссии, согласно его пометкам, почти два месяца. 24-го декабря 1943-го года из Пруссии в  деревню (село) Грабы (Граба), кажется Польша. В Грабах шло переформирование. Папина часть попала в состав первого Украинского Фронта. Десантное подразделение, в котором служил папа, было преобразовано в миномётный батальон. Танковый десант оказался на том этапе войны неэффективен.  После очередных больших потерь личного состава от этой практики отказались. Папины сослуживцы: ст. сержант Кряжев, мл. сержант Шмельков, рядовые Степашко, Сайфудинов, Блинов в это время уже были вместе с папой.

В седьмом корпусе было четыре бригады. Командовал корпусом генерал-полковник Корчагин. Папа видел его пару раз, во время каких-то инспекций. Папа помнит, что генерал армии Черняховский погиб уже после выхода их части из Восточной Пруссии.   6-го января 1944-го года уехали из деревни Грабы. С 12-го января 1944-го года в резерве 1-го Украинского фронта. С 8-го февраля 1944-го года участвовал в окружении Бреславской группировки. 11-го февраля 1945-го года папе объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего за форсирование реки Одер северо-западнее Бреслау и прорыв обороны немцев на западном берегу.

За Одер папа награждён орденом Красной Звезды. За Бреслау – медалью ''За Отвагу''. Форсировали реку Одер. Немецкая сторона реки была выше нашей. Началась массированная артподготовка и бомбовые удары. Долбили часа четыре. Земля под ногами ходила ходуном. Их подразделение ждало приказа где-то возле самого переднего края. В это же время сапёры навели через Одер, кажется, четыре понтонных переправы. Когда поступила команда, войска начали переправу. По одному мосту шли танки. По другому мосту переправлялись машины. Папа был в машине. В кузове было два миномётных расчета. Рядом с машинами по мосту шла пехота. Третий мост был в основном для пехоты. Немцы вели активный огонь. Как говорит папа, за Одером они ''сели на шею'' немцам и уже не слезали. Немец, не останавливаясь, отступал.

С15-го февраля 1945 года по 6-го марта 1945 года были на отдыхе и формировании в городе Кунерн. С 6-го марта 1945 года по 29-го марта 1945 года участвовал в окружении и ликвидации Оппельнской группировки немцев. За участие в этой операции папе объявлена благодарность Верховного главнокомандующего.

Также папа принимал участие в операциях по овладению городами Нейсе и Леобшутц. За что ему объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего.

С 29-го марта 1945-го года по 13-го апреля 1945-го года часть снова на ''отдыхе.'' Я даже попытался шутить с папой: ''Несколько дней повоевал и на отдых, если полагаться на твой дневник, размером и объёмом в один лист школьной тетради. Не война, а сплошной отдых.''

 В папиных записках так и помечено - вывели на отдых. Папа улыбнулся и рассказал, что такое "отдых". Несколько дней в соприкосновении с немцами и, иногда, до двух третей личного состава выбывает ранеными и убитыми. Затем подходят свежие силы, а обескровленные подразделения выводят в недалёкий тыл на короткий отдых. Начинается пополнение людьми, техникой, припасами. Кто-то возвращался из госпиталя, кто-то только окончил учебное подразделение и ещё не был обстрелян. Командовал батальоном, где служил папа, капитан Гаджимуратов. Сразу после войны Ему присвоили воинское звание ''майор''. Невысокого роста, смуглый, лет тридцати пяти. Очень хороший человек и командир. Берёг солдат. Понимал их. Однажды на переформировании к ним поступил молодой офицер. Только после училища. Изводил он солдат тренировками страшно, до седьмого пота. Такого не было у них никогда раньше. Этот офицер погиб в первом же бою. Я спросил у папы: ''Может быть, это кто-то из своих?'' Папа уверенно ответил, что нет. Ему разворотило весь живот, наверное, осколком. С необстрелянной молодёжью старались не очень сближаться. Знали, что очень многие из них погибнут в первом же бою. Когда рядом с тобой гибнут люди, даже привыкнув к этому, если к этому можно привыкнуть, очень тяжело. И ещё тяжелее, если успел привязаться к человеку.

- Папа, почему ты не пил перед боем, положенные тебе 100 - 150 грамм спирта ''для храбрости'', чтобы приглушить страх? Папа объяснил, что трезвым, может быть, и страшнее, но выжить, уцелеть шансы значительно выше. Ты по звуку можешь определить, где ляжет снаряд. Нужно ли зарываться в землю, или этот не за тобой. Лучше ориентируешься, откуда ведётся огонь. Многие солдаты собирали во фляжку дневные порции спирта или водки, чтобы выпить, когда начнутся боевые действия. Но война - это та же работа. Её лучше делать трезвым. Что же касается молодёжи, то набраться опыта можно было только в реальном бою. Поэтому и процент гибели, среди только что призванных был  так высок. 16-го апреля папин корпус получил задачу соединиться с союзниками в Дрездене. Город был сильно разрушен бомбардировками союзников. Встреча произошла в городе Торгау. Союзников папа не видел. Их миномётный батальон находился где-то рядом. Из личного оружия у папы, сперва, была винтовка. Уже в Германии их перевооружили и выдали автоматы ППШ.  После соединения с союзниками погнали немцев дальше. Их 24-я механизированная бригада ворвалась на плечах немцев в город Баутцен, сильно оторвавшись от основных сил. Каждый воинский начальник стремился, чтобы подчинённые ему части первыми занимали населённые пункты. Гордость, амбиции, награды... К сожалению это очень часто приводило к большим и неоправданным потерям. Папину часть, механизированный корпус,  бросали туда, где срочно нужна была помощь. За ночь они могли преодолеть до двухсот километров. Сперва папа в том же корпусе был в танковом десанте. Но позже от этой практики отказались, так как немцы отрезали огнём десантников от танков и те оставались без прикрытия. Однажды командир искал кого-нибудь знающего немецкий язык для допроса "языка". Папа вызвался помочь. Он знал идиш и учил в школе немецкий. Допросил. Говорит, даже замахивался на немца кулаком, когда тот медлил с ответом. Представить папу, замахнувшегося, пусть даже на фашиста, я не могу. Через несколько дней, когда добровольцы-разведчики опять пошли за "языком'' Папин товарищ Саша Шмельков попросил командира отправить "переводчика" с ними.

(Ближе всех, мне кажется, папа был со Шмельковым.) Папа характеризует его так: ''Это был отчаянный парень. Весь израненный. На одной ноге вся икра была вырвана. Много раз ходил через линию фронта за языком. Это он ''втянул'' меня в вылазку за языком в качестве переводчика. Мог и выпить, но не злоупотреблял.''

Доползли почти до самых немецких окопов. Затаились. Папа переводил то, что можно было расслышать. Потом разведчики поползли к окопу, а папа остался их ждать. Наверное, они понимали, что помощи от него в этом рисковом деле немного, а без подготовки может и навредить. Вернулись с пленным. Сначала тащили его на себе, а когда отползли подальше от немецких окопов, поднялись и уже просто пригибаясь пошли к своим.

Папа шутит - "Язык мой - враг мой." Поди разбери, что он имеет в виду. То ли пленный немец его враг, то ли его язык, благодаря которому он оказался в ещё более чем обычно опасной ситуации.

В боях за Баутцен папина бригада прорвала немецкую оборону и углубилась довольно далеко. Фланги держали поляки. Когда немцы на них нажали, они отступили. 24-я бригада оказалась в окружении. Командир бригады генерал-майор Максимов, Герой Советского Союза, был ранен и, кажется, вместе со своим штабом попал в плен к немцам. Немецкие врачи пытались его спасти, ампутировали ногу, но он умер. Гангрена. Похоронили его позже с почестями на военном кладбище в городе Бреслау. Папа вспоминает, что Максимов был хорошим командиром. Он был в высоких чинах ещё до воины. Смелый. Солдаты его любили. И через семьдесят лет папа говорит о нём с теплом. В Баутцене, где их бригада была окружена и где погиб генерал-майор Максимов, они пробыли в окружении день - два. Подоспела на помощь 56-я бригада. Потери, к счастью, были невелики. После бригадой командовал полковник Дежуров. Его перевели в 24-ю бригаду откуда-то. Тоже хороший и смелый командир. Почти под Берлином погибли полковник по политчасти Платитин и начальник штаба 24-й бригады подполковник Караев. Около их ''Виллиса'' разорвался снаряд и они погибли вместе с солдатом-водителем. Их везли хоронить на большое военное кладбище в Бреслау. Позже, после победы папа заезжал на это кладбище несколько раз. Я спрашивал у папы, не было ли ему страшно попасть в плен, зная, как немцы поступают с евреями. Папа ответил, что в это время немцам было уже не до евреев. Они стремительно отступали. Огромное количество немцев оставалось позади передовых отрядов наших. Кто не сопротивлялся - брали в плен. Остальных уничтожали. С кем дружил папа? Рядовой Степашко Иван Иванович, Украина. Младший сержант Шмельков Александр, Ульяновская область, село Дремайловка. Его папа пытался разыскать уже будучи в Чикаго, и узнал, что он умер в 1973 году. Рядовой Сайфудинов, татарин. Рядовой Блинов, мордвин. Как их звали – папа не помнит. Командиром расчета 82-х миллиметрового миномёта был старший сержант Кряжев. Сайфудинов носил миномётную плиту. Это была самая тяжёлая часть миномёта. Он был высокий и очень сильный. Папа носил двуногу. Блинов – ствол. Шмельков – пять мин, на первое время, остальные подвозили по необходимости. Вот такой интернационал. ''Дедовщины'' не было и в помине. Когда папу начинало шатать от усталости, Сайфудинов забирал у него двуногу, пристраивал её на своём плече и давал папе передохнуть. Папа был не из силачей. Укрывались одной шинелью, если была необходимость. Делились всем. Едой, трофеями…

 Папа, Сайфудинов и Блинов не пили и не курили. Степашко курил и мог хорошо выпить. Кряжев любил выпить и делал это с удовольствием. Так как папа не пил и не курил, он отдавал сигареты и спирт своим курящим и пьющим товарищам. Реже менял на сахар или тушёнку. За едой в это время они вылазок не делали. Кормили, особенно в Германии, неплохо. Была бригада снабженцев, которые заготавливали (отбирали) скот и всё, что было необходимо. Начальник штаба батальона Патокин погиб уже после победы. Разбился в Венгрии на мотоцикле. Был сильно пьян. Отсоединил коляску и гонял на двух колёсах. Похоронили его там же на большом ухоженном кладбище в Мельники. Вот такая нелепая смерть. Папа говорит, что все кладбища там были очень аккуратные, с плитами, именами. Это Патокин, однажды, где-то в Германии послал папу со срочным пакетом куда-то ночью.

- Почему тебя?

- Я хорошо ориентировался на местности. Это правда. Сколько мы не ездили в лес или другие города – папа всегда безошибочно находил дорогу. Мы никогда не плутали.        

Часть двигалась на Берлин, когда поступил приказ повернуть на Прагу. Папа принимал участие в освобождении Праги и других населённых пунктов в Чехословакии. С 6-го мая 1945-го года по 9-е мая 1945-го года участвовал в освобождении городов Ниски, Хонжурк?, Цитаи? Либва? Мельники? Названия городов написаны карандашом и крайне неразборчиво. Ещё предстоит расшифровать эти записи.   Награждён медалями ''За Освобождение Праги'',

и ''За победу над Германией в Великой Отечественной Войне 1941 -1945гг.''

Бои продолжались и после подписания 9-го мая немцами капитуляции. Через какое-то время папина часть вернулась в Германию. В город Фьюстенвальде. Уже после победы в часть прибыло пополнение офицеров, не успевших принять участие в боевых действиях. Соответственно трофеями они не успели разжиться. А хочется! В один из дней старшина построил подразделение в четыре шеренги и приказал выложить на землю содержимое солдатских вещмешков. Затем солдатам было приказано положить в мешки то, что было положено по уставу: мыло, портянки, котелки. После этого команды: ''Направо! Шагом марш!'' Всё, что было в солдатских вещмешках ''неуставного'' осталось на плацу. Сколько могло уместиться в солдатском заплечном мешке? В основном это были простые поношенные вещи. Что мог ухватить солдат во время движения, да ещё нагруженный своим снаряжением? Но, как говорит папа, ''с голодухи'', т.е. от бедности и удивления хватали всё, что можно было запихнуть в мешки. До Одера гражданское население успело покинуть свои дома и они стояли пустые. Заходили, рылись в шкафах. Брали то, что могли унести. Была ли это инициатива старшины, желавшего выслужиться (перед кем?), или приказ сверху – папа не знает. Было очень обидно после этого, как папа выразился ''шмона.'' Тем более, что офицеры отправляли домой много разного. Чем выше звание – тем больше было возможностей поживиться. Генералы отправляли чуть ли не вагонами. Водителям хозвзвода это было хорошо известно. Папин сослуживец и товарищ Степашко И. И. перегонял офицеру машину из Фьюстенвальде в Киев. Ему оформили отпуск и он поехал. Папа говорит, что это была обычная практика.

Солдат более зрелого чем папа возраста демобилизовали. Освободились места водителей. Папа попросил отправить его учиться водить машину. Зачем? Говорит, был азарт попробовать управлять машиной. После окончания обучения папа получил права военного водителя и был зачислен в хозвзвод. Занимался перевозками различных грузов. Что прикажут – то и везёшь. Как ориентировался? Давали ли карту с маршрутом, папа не помнит. Говорит, может быть и давали. Но факт остаётся фактом – всегда доезжал куда было нужно. Вспоминает такой эпизод:

- Послали куда-то с прицепом. На дороге через какое-то время он догнал немца, ехавшего на велосипеде посередине проезжей части. Посигналил раз-другой - никакой реакции. Начал объезжать велосипедиста, но прицеп мотнуло в сторону, и в зеркале увидел, что немца сбросило прицепом с дороги. Не остановился. Доехав до места назначения и, отцепив прицеп, поехал обратно. Специально сделал "крюк", чтобы проехать той же дорогой и посмотреть, что случилось. На том месте стоял армейский дорожный патруль и "тормозил" грузовики с прицепами. Моя машина была уже без прицепа. Не остановили. Что стало с велосипедистом не знаю.  Сожалел ли о случившемся? Нет, не думаю. Я уже знал, что мама и братья погибли. Какой-то особой лютой ненависти к немцам не испытывал, но и жалости тоже. Иногда мне кажется, что в тот момент я специально дёрнул руль, чтобы прицеп вильнул. Но, может быть, это мне только кажется

После службы в Германии папину часть перебросили в Венгрию. Папа был за рулём "Форда". Машины были в основном американские, как и тушенка, которую они ели во время войны. Американские машины и заводились лучше отечественных, и ломались гораздо реже. Папа не помнит, чтобы его форд ломался. Обслуживали машины водители сами. Ещё папа ездил на ЗИС. ЗИС вечно нужно было заводить "кривым стартером". Папа тянул прицепом за своим фордом 120-ти миллиметровый миномёт. Дорога была отличная, но в Карпатах, на спуске, у папиного форда сгорело сцепление. Горы, недостаток опыта... Спереди к форду подъехала "летучка". Папа прицепил к ней трос и уже цеплял другой конец троса к своей машине, когда спускавшийся по идущей вниз дороге студабекер не успел затормозить и врезался в папин форд. Папу зажало между двумя машинами, бросило лицом на капот форда и протянуло в этой "связке" какое-то расстояние вниз по дороге. Спасли папу от неминуемой смерти защитные дуги над фарами его форда. Папе перебило нижнюю часть позвоночника, крестец. Уцелев во время боёв, отделавшись несколькими осколками, которые сидят в его теле до сих пор, в правом ухе и в указательном пальце левой руки, он чуть не погиб после войны. Папа не помнит, как его привезли в госпиталь Будапешта. Наверное, был без сознания. На кровать положили две доски и папу прибинтовали к ним, чтобы зафиксировать позвоночник неподвижно. В таком положении он провёл два месяца. Когда, сразу после аварии зампотех приехал в госпиталь за документами на машину, папу из операционной уже перевели в палату, и он его не нашёл. Зампотеху сказали, что раз не нашёл в палатах, значит солдат умер. Папины документы остались в машине. Зампотеха спросили, как записать погибшего. Фамилию он помнил, а вот имя нет. Сказал, что, кажется, зовут Фёдором. Так и записали. Я помню эту справку и историю с детства. Справка затерялась, но подробности этой истории сохранились в памяти.  К счастью, молодой организм выдержал и папа поправился. После госпиталя папа мог демобилизоваться, или поехать служить в Советский Союз, но он разыскал свою часть в городе Табор. Ему не хотелось расставаться с друзьями – Шмельковым и Степашко. Наверное, это важно знать, что рядом есть кто-то, на кого можно положиться. Когда папу увидели в части, очень удивились. Смотри ты, живой! А мы тебя уже списали. Папа продолжил службу в Венгрии, пока его и Шмелькова не отправили служить в Грузию, в город Мцхета.

После демобилизации в 1947-м году папа приехал в Минск…