Сонет XVII

Алмазом только может быть граним
Алмаз, что в Человеке воплощён;
Но был расколот вероломством он -

И сердцем обнажившимся своим,
Доселе жёстким, стал вдруг уязвим:
Тюрбанной брошью стал он с тех времён,
В ажурный веер - каплями вкраплён,
Без грубой корки рост утрачен им.
Колёс небесных обод остриём
Рассечь мятежного ума не смог,
Себя, текущей в венах кислотой,
Эгоистичный Человек не сжёг;
Скользит латунным по руке кольцом
На тёмный перст своей Судьбы пустой.

              XVII
 
Only the diamond and the diamond's dust
Can render up the diamond unto Man;
One and invulnerable as it began
Had it endured, but for the treacherous thrust
That laid its hard heart open, as it must,
And ground it down and fitted it to span
A turbaned brow or fret an ivory fan,
Lopped of its stature, pared of its proper crust.
So Man, by all the wheels of heaven unscored,
Man, the stout ego, the exuberant mind
No edge could cleave, no acid could consume,
Being split along the vein by his own kind,
Gives over, rolls upon the palm abhorred,
Is set in brass on the swart thumb of Doom.