Разыскиваются...

Разыскиваются авторы конкурсных переводов, не победившие в голосовании судей-участников, но, по мнению редакции,  достойные приглашения в рубрику. Нашедшим(ся) просьба обращаться в редакцию НЛ по мейлу: ovsu59@yandex.ru

 

:)

 

 

Денис Беляев, Московская область

 

Кристофер Джон Бреннан,

Австралия

 

ОСЕНЬ

 

Осенний сумрак. Год на ладан дышит.

Колдует смерть над дымом алтаря.

Мир одряхлел и не желает зря

тревожиться, но, вслушиваясь, слышит,

как глухо чертыхается зима,

маня его в беспамятную грёзу...

Над бездною, предчувствуя угрозу,

застыли рощи. Грусти полутьма

лелеет сны бесцветного ума –

его дворцы давно лежат в руинах,

его мечты готовы умереть...

Смиренный царь, он платит дань морозу

короною. У нас, укрытых средь

склоненных рощ, в тенях густых и длинных,

замерзли губы. В ожиданьи вьюги

мы можем только горестно смотреть,

как нимб зимы горит на мрачном юге.

 

 

CHRISTOPHER JOHN BRENNAN

(1870-1932)

AUSTRALIA

 

AUTUMN

 

Autumn: the year breathes dully towards its death,
beside its dying sacrificial fire;
the dim world's middle-age of vain desire
is strangely troubled, waiting for the breath

that speaks the winter's welcome malison
to fix it in the unremembering sleep:
the silent woods brood o'er an anxious deep,
and in the faded sorrow of the sun,
I see my dreams' dead colours, one by one,

forth-conjur'd from their smouldering palaces,
fade slowly with the sigh of the passing year.
They wander not nor wring their hands nor weep,
discrown'd belated dreams! but in the drear

and lingering world we sit among the trees
and bow our heads as they, with frozen mouth,
looking, in ashen reverie, towards the clear
sad splendour of the winter of the far south.

 

11-й конкурс

_______________

 

 

Анна Мамонтова, Климовск, Россия

 

Золотопрокатная машина
Иллюстрация

Уильям Купер (1731-1800)

Литого золота кусок
прекрасен и лучист,
когда его стальной станок
раскатывает в лист.

До тонкой ленты низведён,
унижен и разбит –
ты видишь, как сверкает он?
ты слышишь, как звенит?

Слепую ярость молотков
умеющий простить,
он зла не помнит, он готов
пилюли золотить.

И ты, поэт, творя добро,
очисти от дерьма
всё золото и серебро
и сердца, и ума.

Искусный запусти станок,
чтоб горький голос твой
облечь в сверкающий листок
сусали золотой.

У нас без этого нельзя –
страна, увы, больна,
и правды чистой, как слеза,
не вынесет она.

 

WILLIAM COWPER

The Flatting Mill

An Illustration

When a bar of pure silver or ingot of gold

Is sent to be flatted or wrought into length,

It is pass'd between cylinders often, and roll'd

In an engine of utmost mechanical strength.

 

Thus tortured and squeezed, at last it appears

Like a loose heap of ribbon, a glittering show,

Like music it tinkles and rings in your ears,

And warm'd by the pressure is all in a glow.

 

This process achiev'd, it is doom'd to sustain

The thump-after-thump of a gold-beater's mallet,

And at last is of service in sickness or pain

To cover a pill from a delicate palate.

 

Alas for the Poet, who dares undertake

To urge reformation of national ill!

His head and his heart are both likely to ache

With the double employment of mallet and mill.

 

If he wish to instruct, he must learn to delight,

Smooth, ductile, and even, his fancy must flow,

Must tinkle and glitter like gold to the sight,

And catch in its progress a sensible glow.

 

After all he must beat it as thin and as fine

As the leaf that enfolds what an invalid swallows,

For truth is unwelcome, however divine,

And unless you adorn it, a nausea follows.

 

 14-й конкурс

_____________________

 

 

Покровский Николай, Клин, МО

Огюст Лакоссад
Буря

Качается корабль, и доски бортовые
шатаются, скрипят и стонут, как живые.
Разбит и сломан руль, и рвутся паруса.
Сквозь рёв и грохот волн команды голоса
едва слышны. Насос, хрипя, качает воду,
и грозовая тень ползет по небосводу.

Лишь белый альбатрос – один в небесной мгле –
поверженным несет надежду на крыле.
Но всё чернее ночь, и безысходней схватка,
и солнце в бездне вод сгорает без остатка.

И вот уже, громам и бурям господин,
кромешный смерти дух выходит из глубин,
и медленно за ним, рукой его ведомы,
вздымаются валы огромные, как домы.

Иной, завидев их, кидается в борьбу,
иной зовёт друзей, иной клянёт судьбу,
тот молится в слезах, не веря страшной доле,
тот – за борт, не молясь, терпеть не в силах боле.

А… этот? Кто же он? Меж всеми – одинок,
он здесь, на корабле, но мыслями далёк.
Благослови, Господь, покой его средь шторма.
Не смерти, но тебе душа его покорна.
Благослови вдвойне, когда, тобой храним,
он молится за тех, кто гибнет вместе с ним

 

 

AUGUSTE LACAUSSADE (1815 – 1897)

LA TEMPETE

Rompu le gouvernail! L’equipage en rumeurs

Au bruit des elements va melant ses clameurs.

La voile est en lambeaux, la mer est dechainee;

Cables et mats brises sur la vague acharnee

Flottent. La pompe joue. On entend par moments

Dans les flancs du vaisseau d’horribles craquements.

 

L’air rugit. L’albatros au grand vol circulaire

Plane seul et des vents brave encor la colиre.

Presage affreux! La-bas, comme un dernier espoir,

L’astre plonge et s’eteint sanglant dans le flot noir.

Et l’ouragan triomphe! Et voyez: menaзante,

Une forme, du sein de la houle puissante,

 

Apparait! C’est la Mort! Sur les cretes de l’eau

Elle marche visible et va droit au vaisseau.

Des cris! Des pleurs! Ceux-ci, que l’epouvante enivre,

Roulent pames dans l’onde, et l’onde les delivre.

La, c’est un groupe d’amis plonge dans ses adieux.

Celui-ci prie et tombe en regardant les deux.

 

Quel est ce passager calme sous la tempete?

Que fait-il a l’ecart quand sa tombe s’apprete?

Il regarde, il ecoute, il reve... Heureux celui

Qui peut rever a l’heure ou tout sombre sous lui!

Mais plus heureux qui peut, des pleurs dans la paupiere,

Embrasser un ami, dire a Dieu sa priere!

 

13-й конкурс

______________________________

 

Владимир Востриков, Дрезна, М.О.

Georges Rodenbach
«J'entre dans ton amour comme dans une eglise...»

Мой друг, твою любовь, как божий храм, открыл я,
ступил под гулкий свод и в дымке голубой
смиренною душой увидел над собой
святые небеса и ангельские крылья.

Тебя ли я люблю или любовь саму?
Любя, боготворю престол или мадонну?
Звонят колокола, и сердце вторит звону...
Не всё ли нам равно – зачем и почему?

Мадонны, алтари – до них ли нам, влюбленным,
когда звучит орган в вечерней тишине,
и нежный голос твой поет с амвона мне,
и мой огонь горит свечой перед амвоном.

 

GEORGES RODENBACH  

J'ENTRE DANS TON AMOUR COMME DANS UNE EGLISE...

 

J'entre dans ton amour comme dans une eglise

Ou flotte un voile bleu de silence et d'encens :

Je ne sais si mes yeux se trompent, mais je sens

Des visions de ciel ou mon coeur s'angelise.

 

Est-ce bien toi que j'aime ou bien est-ce l'amour ?

Est-ce la cathedrale ou plutot la madone ?

Qu'importe ! Si mon coeur remue s'abandonne

Et vibre avec la cloche au sommet de la tour !

 

Qu'importent les autels et qu'importent les vierges,

Si je sens la, parmi la paix du soir tombe,

Un peu de toi qui chante aux orgues du jube,

Quelque chose de moi qui brule dans les cierges.

 

11-й конкурс

__________________________

Малахов Игорь Николаевич, Клин


Уильям Г. Дэйвис

Спящие

Еще не пели петухи,
и не брехали псы,
еще не пробили пяти
Вестминстера часы.
Куда ни глянь, кругом была
густая утренняя мгла.

И там, и тут - на берегу
встречались мне во мгле
тела укутанных в тряпьё,
уснувших на земле.
Их на работу не берут.
Они до времени умрут.

Внезапно поезд простучал,
огни вспороли мрак.
Я видел спящих на ходу
угрюмых работяг.
По два десятка на вагон -
их всех сковал смертельный сон.

Во мглу могильную состав
катил на всех парах.
Казались спящие в пути
усопшими в гробах.
Их всех прикончит тяжкий труд.
Они до времени умрут.

 

WILLIAM HENRY DAVIES (1871 – 1940)

 

THE SLEEPERS

 

As I walked down the waterside

This silent morning, wet and dark;

Before the cocks in farmyards crowed,

Before the dogs began to bark;

Before the hour of five was struck

By old Westminster's mighty clock:

 

As I walked down the waterside

This morning, in the cold damp air,

I saw a hundred women and men

Huddled in rags and sleeping there:

These people have no work, thought I,

And long before their time they die.

 

That moment, on the waterside,

A lighted car came at a bound;

I looked inside, and saw a score

Of pale and weary men that frowned;

Each man sat in a huddled heap,

Carried to work while fast asleep.

 

Ten cars rushed down the waterside

Like lighted coffins in the dark;

With twenty dead men in each car,

That must be brought alive by work:

These people work too hard, thought I,

And long before their time they die.

12-й конкурс

________________________________

 

Крылов Алексей, Санкт-Петербург 

Дилан Томас (1914 – 1953)
Пока ты не смирился с темнотой


Пока ты не смирился с темнотой,
пока горит огонь в твоей груди,
не кончен бой под гаснущей звездой.

Неважно, что, изверясь, разум твой
не видит ни просвета впереди,
пока ты не смирился с темнотой.

На гребне лет о доблести былой
печалиться над бездной погоди –
не кончен бой под гаснущей звездой.

Языческое солнце над тобой
стоит, как прежде, мрака посреди,
пока ты не смирился с темнотой.

Пока в глазах у гордости слепой
горят метеоритные дожди,
не кончен бой под гаснущей звездой.

Борись, отец, с баюкающей мглой.
Кляни меня, но в ночь не уходи!
Пока ты не смирился с темнотой,
не кончен бой под гаснущей звездой.

 

DYLAN THOMAS (1914 – 1953)

Do Not Go Gentle Into That Good Night

 

Do not go gentle into that good night,

Old age should burn and rave at close of day;

Rage, rage against the dying of the light.

 

Though wise men at their end know dark is right,

Because their words had forked no lightning they

Do not go gentle into that good night.

 

Good men, the last wave by, crying how bright

Their frail deeds might have danced in a green bay,

Rage, rage against the dying of the light.

 

Wild men who caught and sang the sun in flight,

And learn, too late, they grieved it on its way,

Do not go gentle into that good night.

 

Grave men, near death, who see with blinding sight

Blind eyes could blaze like meteors and be gay,

Rage, rage against the dying of the light.

 

And you, my father, there on that sad height,

Curse, bless, me now with your fierce tears, I pray.

Do not go gentle into that good night.

Rage, rage against the dying of the light.

 

15-й конкурс

_________________________________

Елена Веллу, Звенигород

Руперт Брук (1887-1915)

Солдат

Не повторяй – он умер на чужбине.
Пусть Англией пребудет на века
клочок земли, где пепел мой отныне
стучится в мир из каждого комка.
Мой добрый прах, вобравший от рожденья
английских роз пьянящий аромат
и пыль дорог, и ветра дуновенье,
и свежесть рек, и солнц кадильный чад.

Скажи, что это сердце, зло исторгнув,
биением надмирного ума
вернёт земле сторицей дар чудесный,
всю прелесть дум, видений и восторгов,
всю радость дней, что Англия сама
сердцам дарила с нежностью небесной.

 

RUPERT BROOKE  (1887 – 1915)

 

The Soldier

 

If I should die, think only this of me:

That there's some corner of a foreign field

That is forever England. There shall be

In that rich earth a richer dust concealed;

 

A dust whom England bore, shaped, made aware,

Gave, once, her flowers to love, her ways to roam,

A body of England's, breathing English air,

Washed by the rivers, blest by the suns of home.

 

And think, this heart, all evil shed away,

A pulse in the eternal mind, no less

Gives somewhere back the thoughts by England given;

Her sights and sounds; dreams happy as her day;

And laughter, learnt of friends; and gentleness,

In hearts at peace, under an English heaven.

 

17-й конкурс

_____________________________

Олег Суворов, Москва 

ШАРЛОТТА МЬЮ

ПРИЗВАНИЕ

В уютных креслах у камина,
Придвинувшись поближе к очагу,
Нащупав сонно кочергу,
Глядели мы, золу развороша,
На угли цвета тусклого кармина,
Забыв о солнце над трубой камина...
Когда неясный звук
Услышала душа –
Как будто стон, как будто зов снаружи...
Нам сердце обожгло дыханье стужи,
И ветер ледяной под сонный кров
Влетел, дохнул и был таков.
Он послан светом? тьмой? – сказать я не могу:
Ни росчерка на девственном снегу...
Но времени разорванные звенья
Сомкнулись. Наша дверь –
Распахнута от дуновенья.
Наш путь теперь
Туда – в пургу,
Где холоден и страшен
Томится мир меж тайных стен и башен
Сомнений и вражды. Очаг погашен.
Во мрак, в пургу!
И знать я не могу,
Кем призваны и что начертим на снегу...

 

CHARLOTTE MEW  (1869-1928)

 

THE CALL

 

From our low seat beside the fire

Where we have dozed and dreamed and watched the glow

Or raked the ashes, stopping so

We scarcely saw the sun or rain

Above, or looked much higher

Than this same quiet red or burned-out fire.

To-night we heard a call,

A rattle on the window-pane,

A voice on the sharp air,

And felt a breath stirring our hair,

A flame within us: Something swift and tall

Swept in and out and that was all.

Was it a bright or a dark angel? Who can know?

It left no mark upon the snow,

But suddenly it snapped the chain

Unbarred, flung wide the door

Which will not shut again;

And so we cannot sit here any more.

We must arise and go:

The world is cold without

And dark and hedged about

With mystery and enmity and doubt,

But we must go

Though yet we do not know

Who called, or what marks we shall leave upon the snow.

 

10-й конкурс

Ник. Винокуров, поэтический перевод, 2016

Сертификат Поэзия.ру: серия 1058 № 122897 от 12.10.2016

1 | 5 | 1863 | 21.11.2024. 16:58:36

Произведение оценили (+): ["Владислав Кузнецов"]

Произведение оценили (-): []