Горел плавник. Джон Гринлиф Уиттиер.

John Greenleaf Whittier (1807-1892)

Burning Drift-Wood

Before my drift-wood fire I sit,
And see, with every waif I burn,
Old dreams and fancies coloring it,
And folly's unlaid ghosts return.

O ships of mine, whose swift keels cleft
The enchanted sea on which they sailed,
Are these poor fragments only left
Of vain desires and hopes that failed?

Did I not watch from them the light
Of sunset on my towers in Spain,
And see, far off, uploom in sight
The Fortunate Isles I might not gain?

Did sudden lift of fog reveal
Arcadia's vales of song and spring,
And did I pass, with grazing keel,
The rocks whereon the sirens sing?

Have I not drifted hard upon
The unmapped regions lost to man,
The cloud-pitched tents of Prester John,
The palace domes of Kubla Khan?

Did land winds blow from jasmine flowers,
Where Youth the ageless Fountain fills?
Did Love make sign from rose blown bowers,
And gold from Eldorado's hills?

Alas! the gallant ships, that sailed
On blind Adventure's errand sent,
Howe'er they laid their courses, failed
To reach the haven of Content.

And of my ventures, those alone
Which Love had freighted, safely sped,
Seeking a good beyond my own,
By clear-eyed Duty piloted.

O mariners, hoping still to meet
The luck Arabian voyagers met,
And find in Bagdad's moonlit street,
Haroun al Raschid walking yet,

Take with you, on your Sea of Dreams,
The fair, fond fancies dear to youth.
I turn from all that only seems,
And seek the sober grounds of truth.

What matter that it is not May,
That birds have flown, and trees are bare,
That darker grows the shortening day,
And colder blows the wintry air!

The wrecks of passion and desire,
The castles I no more rebuild,
May fitly feed my drift-wood fire,
And warm the hands that age has chilled.

Whatever perished with my ships,
I only know the best remains;
A song of praise is on my lips
For losses which are now my gains.

Heap high my hearth! No worth is lost;
No wisdom with the folly dies.
Burn on, poor shreds, your holocaust
Shall be my evening sacrifice!

Far more than all I dared to dream,
Unsought before my door I see;
On wings of fire and steeds of steam
The world's great wonders come to me,

And holier signs, unmarked before,
Of Love to seek and Power to save, —
The righting of the wronged and poor,
The man evolving from the slave;

And life, no longer chance or fate,
Safe in the gracious Fatherhood.
I fold o'er-wearied hands and wait,
In full assurance of the good.

And well the waiting time must be,
Though brief or long its granted days,
If Faith and Hope and Charity
Sit by my evening hearth-fire's blaze.

And with them, friends whom Heaven has spared,
Whose love my heart has comforted,
And, sharing all my joys, has shared
My tender memories of the dead, —

Dear souls who left us lonely here,
Bound on their last, long voyage, to whom
We, day by day, are drawing near,
Where every bark has sailing room.

I know the solemn monotone
Of waters calling unto me;
I know from whence the airs have blown
That whisper of the Eternal Sea.

As low my fires of drift-wood burn,
I hear that sea's deep sounds increase,
And, fair in sunset light, discern
Its mirage-lifted Isles of Peace.



Горел плавник.

В моей печи горел плавник
И с каждой веткой, что я жег,
Во мне рождал огня язык
Безумных образов поток.

О кораблей моих клинки,
Что режут брюхо волн морских,
Они ли жалкие клочки
Надежд несбывшихся моих?

Не я ль с их палуб наблюдал
Испанских башен кружева
И видел, как уходят вдаль
Судьбы разбитой острова?

И не туман ли открывал
Долин Аркадии уют,
Не я ли слышал, как со скал
Сирены песни мне поют?

Не я ли, в странствия влюблен,
Искал красу далеких стран,
Где с небом слился Престер Джон,
Где возвышался Кубла Хан?

Повеял ветер ли с долин,
Где юности цвела краса?
Любви ли знак прислал жасмин,
Иль Эльдорадо - голоса?

Увы, красавцы-корабли,
Уйдя в слепую даль пути,
Хоть верно шли, но не смогли
К Заветной гавани придти.

Из всех затей в моей судьбе
Спаслись одной любви плоды,
Что ищут пользу не в себе,
А долгом совести горды.

О, моряки, что все хотят,
Арабским странникам под стать,
Гарун аль Рашида Багдад
С его богатством отыскать,

Возьмите к дальним берегам
Любовь и прелесть юных чувств.
Я покидаю ложный храм,
Я светлой истины хочу.

Когда уходит лето прочь,
То птицы тянутся на юг,
Короче день, длиннее ночь
И ближе холод зимних вьюг!

Обломки чувств моих, страстей,
Дворцы, что не отстроить впредь,
Могли б сгореть в моем костре
И руки старые согреть.

Пусть канут корабли во тьму,
Со мною лучший мой успех;
Уста поют хвалу тому,
Что я обрел в потерях всех.

Гори очаг мой! Нет потерь;
Обрел я мудрости черты.
Пусть жертвенным огнем теперь
Сгорят в печи мои мечты!

Теперь есть больше у меня,
Чем драгоценных тех камней;
На крыльях кони из огня
Слетелись, чудные, ко мне.

Святые знаки и слова,
Любви и Силы новый век,
Свободы попранной права,
Восстал из рабства человек;

И жизнь моя - уж не игра
Под отчей крышею семьи.
Из рук усталых соль добра
Беру в гарантии свои.

И пусть я жду их срок любой,
Когда-нибудь на склоне дня
Надежда, Вера и Любовь
Со мной присядут у огня.

Пускай друзья небесных нив
Покой вольют в души сосуд
И, радость жизни разделив,
О мертвых память принесут.

О дорогих, кто бросил нас,
Чтоб гавань вечную обресть,
Куда мы ближе каждый час,
Где в каждой лодке отдых есть.

Я знаю монотонность вод,
Меня зовущих в свой туман,
Откуда ветер донесет,
Как шепчет Вечный Океан.

И чем огня слабее жизнь,
Тем все сильнее этот зов,
И ярче в солнце миражи
Отдохновенья островов.

191102

Савин Валерий, поэтический перевод, 2002

Сертификат Поэзия.ру: серия 98 № 12093 от 19.11.2002

0 | 1 | 4219 | 24.04.2024. 20:45:40

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []