Приложение: русские переводы стихотворения Байрона “Darknees” 1822-1991 [тексты] - продолжение

1 8 4 6

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ ТУРГЕНЕВ
(1818-1883)

ТЬМА
(Из Байрона)

Я видел сон... не все в нем было сном.
Погасло солнце светлое - и звезды
Скиталися без цели, без лучей
В пространстве вечном; льдистая земля
Носилась слепо в воздухе безлунном.
Час утра наставал и проходил,
Но дня не приводил он за собою...
И люди - в ужасе беды великой
Забыли страсти прежние... Сердца
В одну себялюбивую молитву
О свете робко сжались - и застыли.
Перед огнями жил народ; престолы,
Дворцы царей венчанных, шалаши,
Жилища всех имеющих жилища -
В костры слагались... города горели...
И люди собиралися толпами
Вокруг домов пылающих - затем,
Чтобы хоть раз взглянуть в глаза друг другу.
Счастливы были жители тех стран,
Где факелы вулканов пламенели...
Весь мир одной надеждой робкой жил...
Зажгли леса; но с каждым часом гас
И падал обгорелый лес; деревья
Внезапно с грозным треском обрушались...
И лица - при неровном трепетанье
Последних замирающих огней
Казались неземными... Кто лежал,
Закрыв глаза, да плакал; кто сидел,
Руками подпираясь – улыбался…
Другие хлопотливо суетились
Вокруг костров - и в ужасе безумном
Глядели смутно на глухое небо,
Земли погибшей саван... а потом
С проклятьями бросались в прах и выли,
Зубами скрежетали. Птицы с криком
Носились низко над землей, махали
Ненужными крылами... Даже звери
Сбегались робкими стадами... Змеи
Ползли, вились среди толпы, - шипели
Безвредные... их убивали люди
На пищу... Снова вспыхнула война,
Погасшая на время... Кровью куплен
Кусок был каждый; всякий в стороне
Сидел угрюмо, насыщаясь в мраке.
Любви не стало; вся земля полна
Была одной лишь мыслью: смерти - смерти
Бесславной, неизбежной... страшный голод
Терзал людей... и быстро гибли люди...
Но не было могилы ни костям,
Ни телу... пожирал скелет скелета...
И даже псы хозяев раздирали.
Один лишь пес остался трупу верен,
Зверей, людей голодных отгонял -
Пока другие трупы привлекали
Их зубы жадные... но пищи сам
Не принимал; с унылым долгим стоном
И быстрым, грустным криком все лизал
Он руку, безответную на ласку -
И умер наконец... Так постепенно
Всех голод истребил; лишь двое граждан
Столицы пышной - некогда врагов -
В живых осталось... встретились они
У гаснущих остатков алтаря,
Где много было собрано вещей
Святых . . . . . . . . . . .
Холодными костлявыми руками,
Дрожа, вскопали золу... огонек
Под слабым их дыханьем вспыхнул слабо,
Как бы в насмешку им; когда же стало
Светлее, оба подняли глаза,
Взглянули, вскрикнули и тут же вместе
От ужаса взаимного, внезапно,
Упали мертвыми . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . И мир был пуст;
Тот многолюдный мир, могучий мир
Был мертвой массой, без травы, деревьев
Без жизни, времени, людей, движенья...
То хаос смерти был. Озера, реки
И море - все затихло. Ничего
Не шевелилось в бездне молчаливой.
Безлюдные лежали корабли
И гнили на недвижной, сонной влаге...
Без шуму, по частям валились мачты
И, падая, волны не возмущали...
Моря давно не ведали приливов...
Погибла их владычица - луна;
Завяли ветры в воздухе немом...
Исчезли тучи... Тьме не нужно было
Их помощи... она была повсюду...

- Впервые: Петербургский сборник, изданный Н.Некрасовым.
СПб.: В тип Эдуарда Праца, 1846. С.501;
- То же: Для легкого чтения (Повести, рассказы, комедии, путешествия
и стихотворения современных русских писателей).
СПб.: Изд.книжн.магазина Давыдова и К0, 1856, т.III. С.213-216; \
То же (с разночтениями):
Сочинения лорда Байрона… СПб.: В тип В.Головина,
1864, т.II. С.39-42;
Сочинения лорда Байрона в переводах русских поэтов.
Издание под редакцией Н.В.Гербеля. СПб.:1874, т.1. С.42-43;
Сочинения лорда Байрона в переводах русских поэтов.
Издание третье. О.Гербель. СПб: 1883, т.1. С.48-49.
============================================================
1 8 6 0

ДМИТРИЙ ДМИТРИЕВИЧ МИНАЕВ
(1835-1889)

ТЬМА
(Байрона)

I had a dream, which was not all a dream.

Я видел сон, но сном он будто не был.
Угасло солнце в небе неподвижном
И звезды без лучей, без блеска, сбившись
С своих орбит носились; льдяной глыбой
Земля висела в мгле немой; над миром
День не вставал, одни сменялись зори…
Объяты ужасом, как тени, мрачно
В чаду пылающих костров без мысли,
Без страстей бродили люди; все сердца
Слилися в вопль, в одну мольбу о свете.
Вот вспыхнула земля: дворцы и храмы,
Селенья, города – пылали. Люди
Их подожгли, чтоб не остаться в мраке
И у пылающих жилищ, толпами
Сходились, чтоб узнать в лицо друг друга;
Был счастлив тот, кто у жерла волкана
Клочек земли найти мог для приюта;
Тоскливый страх – вот все, что было в мире…
Зажгли леса, но пламя с жадной силой
Их истребляло в пепельные груды:
Мгновенный блеск – и снова царство мрака.
При зареве трепещущих пожаров,
Как призраки, в борьбе теней и света,
То здесь, то там людей вставали группы.
Те – робко ползали в слезах, без звука,
Закрыв глаза; с улыбкой дикой там
В конвульсиях, сжав голову руками,
Сидели люди тупо; с хриплым воплем
Иные бегали, в кострах угасших
Напрасно раздувая чахлый пламень,
Глядели в небо – темно было небо –
Могильный кров скончавшегося мира.
И с скрежетом зубов, с проклятьями, в пыли
Крутились, выли люди; птицы с криком
На землю пали, билися, не смея
Взмахнуть крылом и дикий зверь стал робок,
И змеи ползали в толпе, с шипеньем,
Не смея жалить, - их душили люди
И пожирали. Стихшая на время
Резня опять зажглась; ценою крови
Обед голодным покупался; дико
Друг друга каждый бегал, чтоб трапезу
Свершить кровавую. Любви не стало
В сердцах людей; лишь смерти страх и голод
Мучительный, палящий всех томили
И рвали внутренность. Неумолимо
Вставала смерть – и вымирали люди,
И трупы их лежали без могилы.
Полуживой глодал скелет собрата,
Как дикий зверь хрипя; голодной стаей псы
В куски рвали тела своих хозяев;
Лишь пес один, над трупом измозженным
Стоял, как страж, упорно защищая
Его от псов, людей остервенелых,
Лишь он один, из всей голодной стаи
Над трупами кровавыми издохшей
Забыл о голоде, и с слабым лаем,
С протяжным воем руку трупа долго
Лизал, ласкал, лег рядом с ним и – умер.
Громадный город вымер весь; лишь двое
Еще спаслись от смерти, но то были –
Враги. И подползли они к божнице,
В погасший пепел где, нахально, в грудах
Вещей священных сброшены обломки.
Руками тощими напрасно теплый пепел
Враги, стеная, разрывали; в напряженье
Последних сил – их слабое дыханье
Огонь раздуло в пепле; пламя скудно
Сверкнуло раз – и два: враги взглянули
В лицо друг другу, вскрикнули и пали
Без жизни. Вид их был так мертво-страшен,
Измучен голодом, что, не узнав врага
Один в другом, они упали мертвы
От отвращенья оба…
Мир опустел.
Могучий, шумный мир – немой могилой стал
Без жизни, времени, растений – глыбой
Холодной. Всюду мрак, хаос!.. Озера,
Моря, и океан – сковались смертью
Неумолимой, неподвижной, мрачной
И их покой ничто не возмущало.
Лишь гнили корабли в морях; их мачты,
Обломками гнилыми рассыпаясь,
Не шевелились в мертвой бездне моря;
Зачахли волны, замерли приливы
С тех пор, как месяц скрылся с небосклона;
Ветр не дышал в эфире неподвижном,
И туч не стало; мрак вставал отвсюду:
Весь мир был - тьма, и тьма была всем миром.

Дмитрий Минаев.

- Впервые: Русский мир, 1860, 28 сентября, №75. С.168-169;
То же (с разночтениями):
Думы и песни Д.Д.Минаева…
СПб.: Издание типографии В.Головина, 1863. С.43-45;
В сумерках. Сатиры и песни Д.Д.Минаева. Издание В.И.Аристова.
СПб.: В тип А.Траншеля, 1868. С.120.
==============================================================
1 8 6 4

ПЁТР ИСАЕВИЧ ВЕЙНБЕРГ
(1831-1908)

ТЬМА
(Из Байрона)

I had a dream, which was not all a dream...

Я видел сон; то был не полный сон…
Померкнуло сиянье солнца; звезды,
По вечному пространству в темноте,
Погасшие и ощупью блуждали;
И в воздухе безлунном вся земля
Холодная и черная висела;
Заря пришла, но дня не принесла,
И ужасом охваченные люди
Забыли все волнения страстей,
И все сердца наполнились одною
Молитвою – о свете для земли.
Дворцы царей, и троны, и избушки,
И все места, где человек живет,
Все делалось огня добычей; люди
Жгли города и вкруг своих домов
Пылающих сбирались, чтоб друг другу
Еще хоть раз успеть взглянуть в лицо;
И счастлив был, кто жил вблизи волкана
И факелов сверкающих его.
Последняя и робкая надежда
У всех людей осталася: они
Зажгли леса, но гордые деревья
И рушились, и тлели с быстротой,
И с треском вдруг стволы их исчезали,
И снова тьма царила на земле.
Был мрачен вид людей при этом свете
Отчаянья, когда по временам,
Как молния, их озаряло пламя.
Одни из них лежали на земле
И плакали, закрыв лицо руками;
А у других мелькала на губах
Какая-то бесстрастная улыбка,
И с ней они сидели, прислонясь
Щекой к руке; тут многие поспешно
Горючие сбирали вещества
И их в костры бросали, и смотрели
С безумною тоской на темный свод –
Исчезнувшей вселенной мрачный саван,
И снова вдруг с проклятьями они
Кидались ниц и, воя, скрежетали.
Испуганные стаи хищных птиц
Бессильными крылами били землю;
И дикий зверь смирялся и робел;
И ползали шипящие ехидны
Среди толпы, не жаля никого,
И пищею они служили людям;
И вновь зажглась кровавая война,
Умолкшая лишь на одно мгновенье;
За каждую, малейшую кроху
Вновь начали платить все люди кровью;
И порознь все садилися, и пасть
Со злобою суровой наполняли.
Любовь прошла бесследно; вся земля
Одну лишь мысль собой осуществляла.
Одну лишь мысль, и это было – смерть,
Бесславная и близкая! Терзали
Голодные страдания людей,
И падали они и умирали,
И кости их, и мясо без гробов
Валялися; иссохший становился
Добычею иссохшего; собаки
Своих господ кусали; лишь одна,
Как верный друг, у трупа господина
Легла, и птиц, животных и людей
В почтительном держала расстояньи,
Пока от мук голодных все они
Не высохли, иль жадно к новым трупам
Направились; она ж не отошла,
И жалобно стонала, и лизала
С отчаяньем глубоким руку ту,
Которая ей не могла ответить
Приветливо, - и скоро умерла.
А голод все в толпе распространялся;
От города большого одного
В живых еще осталось только двое,
И были то враги; сошлись они
У тлеющих остатков алтаря,
Где множество вещей священных было
Набросано; и кинулись они,
И начали костлявыми руками,
Дрожа, скорей, тот пепел разрывать,
И вызвало их слабое дыханье
Их под золы ничтожный огонек;
Тогда они взглянули друг на друга,
И вскрикнули, и умерли. В них жизнь
Взаимное убило отвращенье,
И умерли они, не зная, кто
Был тот, на чьем челе ужасный голод
Напечатлел одно лишь слово: «враг».
Мир опустел. Всесильный, многолюдный
В былые дни, теперь он грудой стал,
Лишенною времен различных года,
Деревьев, трав, и жизни, и людей.
Он грудой стал холодной смерти, в хаос
Окаменелой грязи перешел.
Застыло все, - моря, озера, реки
И океан; на их безмолвном дне
Движенья нет; суда гниют на море,
И мачты их валятся по кускам
И падают в безмолвные пучины.
В гробах лежат морские волны, месяц –
Их господин, скончался прежде их.
Завянули в гнилом пространстве ветры,
И облака пропали; бесполезны
Они для тьмы; - а ею был весь мир.

П. Вейнберг.

- Впервые: Русское слово, 1864, №4 – апрель. С.313-316.
================================================================
1 8 6 6

С.М.

ТЬМА
из Бейрона

Я видел сон, но это был втвсе не сон.
Светлое солнце исчезло, - и звезды
Темнея блуждали в вечном пространстве,
Без верных путей для движенья. Земля, остывши как лед,
Мрачна и черна висела в сфере безлунной.
Утро пришло и ушло, - пришло, без дня за собою.
Люди забыли страсти свои в ужасе общем,
При этой страшной беде, - и всех сердца
Охолодели в своекорыстной молитве о свете.
Стали все жить при огнях: - и троны
С дворцами венчанных царей, и хижины бедных,
И все помещенья живущих
Сожглись на лучину. – Города погорели.
И люди сбирались вокруг дотлевавших домов,
Чтоб хоть раз взглянуть друг на друга в лицо.
Счастливы были, кто жил при отверстьях
Вулканов, при их факелах горных.
При страхе у всех одна оставалась надежда:
Зажглися леса; но с часу на час они
Истреблялись, - и с треском их пни
Догорели до тла – и все потемнело.
При – исчезающем свете, лица людей
Являли вид не земной, когда, при вспышках,
Огонь отражался на них. Иные лежали,
Закрывши руками глаза и рыдая, другие сидели,
Поджавши щеки руками и – улыбались.
Иные метались туда и сюда, подтопляя
Щепами свои могильные кучи – и взоры бросали
С безумной тревогой, на тусклое небо,
Саван отжившего мира, - и снова потом,
С проклятиями, повергаясь во прах,
Скрежетали зубами и выли. – Хищные птицы
С криком и в перепуге слетались к земле,
Повеся бездвижные крылья. Свирепые звери
Пришли, как ручные, трепеща. – И змеи ползли,
И свивались между толпами людей,
Шипя, но не жаля; их убивали и ели.
И вражда; на минуту замолкшая,
Вспыхнула снова. Кровью платили за пищу,
И каждый, сидя молча, отдельно,
Глотал наедаясь в потьмах. – Не стало любви. –
По всей земле одна была мысль: это смерть
Неизбежно бесславная, - а глада томленье
У всех пожирало утробы. Люди мерли,
Их кости валялись без погребения, а тела
Истощенные истощенными пожирались.
Даже собаки рвали хозяев, все, кроме одной;
Она и трупу осталась верна, сберегая его
От птиц, от зверей, от голодных людей, и лая,
Пока голод ее не свалил, - и медленно смерть
Не сжала ей рта. – Пищи себе она не искала,
Но жалостно и беспрестанно стоная,
Вдруг взвизгнула, и, руку лижа
Безответную лаской – издохла.
Люди от голода гибли толпами, но двое,
В одной многолюдной столице, всех пережили, -
И это были враги. Они, с двух сторон
Сложили куренья на место, где был алтарь,
И где навалено было много священных вещей,
Не для священного дела. От страха трясясь,
Они наскребли скелетами рук охладевших
Не много пепла с золой – и слабым дыханьем
Раздули в нем жизнь, и когда томное пламя,
Как будто в насмешку поразгорелось,
Они подняли взоры, и, вглядевшись друг другу
В искаженные лица, вскрикнули вдруг – и мертвые пали.
Да! они умерли оба при взгляде на страшный свой образ,
Незная, ктож был из них, у кого на челе
Написано голодом: враг! Мир опустел,
Населенный и мощный он сделался глыбой
Без годовых времен, без травы, без дерев, без людей и без жизни.
Стал глыбою смерти, - хаосом из глины окрепшей.
Реки, озера и океан лежали недвижно,
И ничто не могло возмутить их глубин молчаливых;
Корабли без пловцов стояли в морях, согнивая;
И мачты их по частям распадались, и, мало помалу,
Они погружались в бездну бесследно.
Умерли волны. Прилив и отлив улеглись в их могилах;
Луна их владычица, прежде скончалась
И ветры умолкли в застое воздушном,
И тучи пропали. Тьма не имела в них нужды.
Она одна была во вселенной.

21 Апреля, 1862
С.М.

- Впервые: Утро (Литературный и политический сборник, издаваемый
М.Погодиным). Москва: В тип Л.И.Степановой,
1866. С.240-242 (в оглавлении – С.А.)
==============================================================
1 8 6 9

АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ МИЛЮКОВ
(1817-1897)

ТЬМА
Поэма лорда Байрона

Я видел сон – и может быть, не вовсе сон…
Казалось мне, что солнце вдруг исчезло с неба,
И звезды все померкли и в пустом пространстве
Скитались без лучей; а хладная земля
В безлунном воздухе висела неподвижно.
Заря мерцала, исчезала, но за ней
Не появлялись дни, - и страшная тревога
Отчаяньем наполнила сердца людей;
Все, трепеща, взмолились об одном – о свете,
Пожары вспыхнули, - и царские престолы,
И гордые дворцы, и хижины рабов
По всей земле пылали, что огни маяков.
Как страшные костры, горели города,
И люди вкруг жилищ пылающих бродили,
Желая заглянуть еще друг другу в очи.
О, как был счастлив тот, который обитал
При каменных стопах Везувия иль Геклы,
Близь факела земли, горящего волкана!
И вспыхнули леса – столетние деревья
Горели с треском, падали на груды пепла
И гасли навсегда… Опять повсюду мрак.
И при последнем блеске меркнущего света
Отчаянье виднелось на челе людей
И лица бешенством свирепым искажало.
Одни упали и, закрыв глаза, рыдали;
Другие, опершись на тощие колена
И голову склоня на трепетную руку,
Смеялись дико; третьи бегали в тревоге
И приносили дров на гаснущий огонь,
И с беспокойством очи подымали к небу,
Не видя, что оно, как гробовой покров,
Чернея, над землей несчастною висело,
Бросались в прах, и скрежеща зубами, выли.
И птицы хищные влачились по земле,
В испуге трепеща бессильными крылами;
И звери дикие покинули леса
И посреди людей бродили, как ручные;
И ядовитые ехидны под ногами
Вились со свистом, но не трогали людей
И сами делались добычею голодных.
Вражда, затихшая на миг, вспылала снова:
Оружием и кровью доставали пищу,
И каждый, удаляясь, садился одиноко
И ел с отчаяньем кровавую добычу.
Любви не стало на земле: в сердцах людей
Осталась мысль одна – о неизбежной смерти;
Всех голод истреблял – и люди умирали;
Их кости и тела без погребенья тлели;
Голодный пожирал слабейшего себя,
И даже псы бросались на своих господ…
Один лишь пес остался верным: он у трупа
Сидел, и лаем отгоняя жадных птиц,
Зверей и голодом терзаемых людей,
Бежавших стаями на мертвую добычу,
И не дотрогиваясь сам до пищи – с воем
Отчаянным лизал безжизненную руку,
И прежней ласки не встречая, - он издох.
Земля пустела – и народы исчезали…
И в городе одном, обширном, многолюдном,
Все умерли; остались двое… два врага.
Они сошлись у алтаря, где тлели в пепле
Последние лучи священного огня;
И выгребли они дрожащими руками
Из тлеющей золы остатки слабых искр,
И грудью тощею огонь из них раздули –
И вспыхнул он на миг, как будто бы в насмешку.
Тогда они на пламя обратили взор;
Их очи встретились – они вздрогнули, пали
И умерли. Их взгляд свирепый умертвил;
Они друг друга не узнали, только голод
На страшных лицах их нарезал имя: враг.
Мир опустел: доселе шумный и цветущий,
Он превратился в труп, холодный и немой,
Без зелени, без дней, без жизни, без людей.
Озера и моря стояли неподвижно,
И мертво было все в их темной глубине:
Лишенные пловцов, на дремлющем их лоне
Дремали корабли; их мачты упадали
И гнили в глубине невозмутимых вод;
Затихли бури и навек уснули волны,
И успокоились приливы и отливы
Без их владычицы, померкнувшей луны;
И ветры в воздухе недвижном затаились,
И облака исчезли… тьма над всей вселенной
Непроницаемой висела пеленой.

А.Милюков.

- Впервые: Сын Отечества (журнал политический, ученый и литературный),
1869, №15, 25 мая. С.267.
==============================================================
1 8 7 3

А.ЯСНОПОЛЬСКИЙ

ТЬМА
(Из Байрона).
Поэма.

Я видел сон, на быль похожий.
Погасло солнце в небесах
И свет исчез во всей вселенной,
Во всех бесчисленных мирах.

Во мраке вечного пространства
И без пути, и без лучей
Они блуждали, погибая
С землею – спутницей своей.

Качаясь в воздухе безлунном
Земля, без света и тепла –
Обледенела, омрачилась
И мне казалось – умерла…

Приходит утро и проходит,
И вновь пришло, и вновь прошло,
Но дня желаемого миром
Оно с собой не принесло.

Чтобы рассеять мрак глубокий,
Толпы отчаянных людей
Зажгли леса и утешались
Последней радостью своей…

Леса горели и сверкали
Повсюду тысячи огней
От ярко вспыхнувших деревьев
И догоравших с треском пней…

Леса исчезли безвозвратно
И мрак ужасный наступал,
Лишь только свет зажженных зданий
Людей несчастных озарял.

Не стало памятников, храмов,
Не стало сел и городов.
Толпами люди собирались
Вкруг догорающих домов,

Чтобы взглянуть в лицо друг другу
В ужасный, безотрадный час,
Чтобы оплакать разрушенье,
Чтоб видеть жизнь в последний раз.

Чело людей при слабом свете
Имело адский, мрачный вид.
Исчезла жизнь из побледневших
И коченеющих ланит…

Иные падали на землю
С невыразимою тоской
И горько плача – закрывали
Глаза холодною рукой.

Иные дико хохотали
У погасающих костров;
Иные, бегая, рыдали,
Ища остаток скудный дров –

И благодарны были этим
Едва мерцающим огням…
Иные с слезною мольбою
Взор обращали к небесам.

Но будто саваном покрыло
Все небо мертвый мир собой:
Спасенья нет!.. И люди снова
На землю падали с тоской.

По всюду жалобные крики
Носились в воздухе ночном,
Махая крыльями, без цели
Летали хищники кругом.

И звери к людям подходили,
Понурив головы свои –
Они как агнцы были смирны
Средь умирающей семьи…

Безвредно змеи проползали,
Обвив друг друга, пред толпой –
И люди били их для пищи,
Чтоб утолить тем голод свой…

Но вот, уснувшая на время,
Война воскресла всюду вновь:
За пищу все вооружилось
И обагрила землю кровь…

Сурово каждый в отдаленьи
Один с добычею сидел,
Укрывшись в сторону от взоров,
Он с дикой жадностию ел.

Любви возвышенной не стало!..
Терзались мыслью все одной
О смерти тяжкой и бесславной,
О смерти горестной и злой…

И смерть настала… Гибли люди
Без погребенья и молитв –
Валялись кости их и трупы
Везде, как будто после битв.

Все с дикой яростью бросались
На все, чтоб голод утолить,
Чтоб устоять в борьбе жестокой,
Чтоб лишний час во тьме прожить…

Собаки жадно поедали
Своих хозяев. Лишь одна
Осталась верною до смерти
Тому, с кем жизнь жила она.

Стоя у трупа, отгоняла
Она беспомощных людей,
И хищных птиц, что вкруг летали,
И голодающих зверей.

Пока им голод беспощадный
Их горла смертью не сдавил,
Иль труп умершего собою
Их пищей вновь не наделил.

Собака, верная до смерти,
Искать добычи не пошла:
У холодеющего трупа
Она от слабости легла.

Крича отчаянно, собака
От трупа ласки все ждала,
Лизала руки с диким воем
И тут, на трупе умерла!..

А.Яснопольский.

- Впервые: Иллюстрированная неделя, 1873, 18 марта, №11 (Год I). С.172.
==============================================================
1 8 7 6

ПЁТР АЛЕКСАНДРОВИЧ КАЛЕНОВ
(1839-1900)

ТЬМА
(Из Байрона)

Я видел сон, который не вполне
Был сном несбыточным. – Затмилось солнце,
Померкли в небе звезды и блуждали,
Утратя путь, по вечному пространству;
Земля сковалась холодом и слепо
Носилась в непроглядной тьме безлунной,
И время шло, но свет не возвращался.
Замолкли все людские страсти, ужас
Объял людей, и все сердца застыли
В одной мольбе – о возвращеньи света.
Костры повсюду запылали. Храмы,
Дворцы царей и хижины убогих
Шли на костры, - сжигались города.
И люди вкруг своих жилищ горящих
Толпились, чтоб при зареве пожара
Последний раз взглянуть в лицо друг другу.
Счастлив был тот, кто жил в стране вулканов,
Кому во тьме светил их грозный светоч.
Весь мир объят был страшным ожиданьем.
Кругом леса пылали, вековые
Деревья падали с ужасным треском,
Но час от часа пламя их слабело
И гасло вдруг – и снова всюду тьма.
И люди тоже привиденья были,
Когда огонь, во мраке ярко вспыхнув,
Порой их озарял. Одни лежали,
Припав к земле с рыданьями, другие
С безумною улыбкой прижимали
Свой подбородок к судорожно сжатым
Худым рукам, а третьи торопливо
Взад и вперед метались, раздувая
Костры, и в беспокойном ожиданьи
Глядели вверх на черный свод небесный,
Объявший саваном весь мир, и снова
С проклятьями бросались на земь, воя
И скрежеща зубами. Птицы с криком
В смятении летали над землею;
Сошлись и звери, кроткие от страха,
И змеи приползли и, извиваясь
Среди людей, шипели лишь, не жаля,
И люди их на пищу убивали.
Война, затихшая на время, снова
Возникла; пища добывалась кровью,
И каждый насыщался, сидя мрачно
Вдали от всех. Любви уж не осталось,
И вся земля одной прониклась думой –
О смерти неизбежной. Лютый голод
Терзал людей; скелеты чуть живые
Глодали кости незарытых трупов,
Чтоб голод утолить. Собаки даже
Бросались на господ своих; одна лишь
Верна осталась телу господина
И стерегла его, и отгоняла
Зверей и птиц, и голодом томимых
Людей, пока не падали они
В изнеможеньи или на другие
Бросались трупы. Верная собака,
Сама забыв о пище, с тихим воем
Лизала руку мертвую, на ласку
Не отвечавшую, пока издохла.
Все люди вымерли; остались двое
Из жителей большой столицы, - оба
Врагами были прежде и случайно
Сошлись у потухающего пепла
Святого алтаря, где много было
Набросано в костер вещей священных
Для цели святотатной. Подойдя
К потухшему костру, дрожа от стужи,
Они поспешно раскопали пепел
Своими исхудалыми руками;
Их слабое дыханье оживило
Огонь, под пеплом тлевший. Слабо вспыхнув,
Он озарил их лица – и взглянули
Тогда враги в лицо один другому, -
Взглянули, вскрикнули и пали мертвы.
Хотя они друг друга не узнали,
Но умерли от ужаса при виде
Своих зловещих лиц, на коих голод
Оставил надпись – враг. Так все погибли.
Мир опустел. Могучий, населенный,
Он глыбой стал, лишенной всякой жизни,
Без зелени, цветов, без человека
И без живых существ – смешеньем праха.
Озера, реки и моря затихли,
Все замерло в их глубине. Недвижно
Лежали на поверхности, сгнивая,
Пустые корабли и распадались;
Обломки их, упавши, замирали
На месте: волны их не уносили.
Приливы и отливы океанов
В гробах лежали: месяц, их владыка,
Давно угаснул. Замерли и ветры
В недвижном воздухе; исчезли тучи –
Тьма не нуждалась в помощи их слабой.
Весь беспредельный мир объят был тьмою.

П.Каленов.

- Впервые: Русский вестник, 1876, т.121, кн.2 – февраль. С.676-678.
==============================================================
1 8 8 0

ИВАН КУЗЬМИЧ (КАЗИМИРОВИЧ) КОНДРАТЬЕВ
(1849-1904)

ТЬМА
Из Байрона.

Я видел сон… но – это был не сон.
Исчезло солнце. Звезды в тусклой дали,
Темнея, без пути известного блуждали.
Луны не стало. Мрак со всех сторон
Шел, надвигаясь массою чугунной,
Суля всему недвижимость и гнет,
И вся земля, остывшая как лед,
Висела в сфере влажной и безлунной.
Явилось утро, но пришло – ушло,
И за собою дня не принесло.
Погасли страсти. Впал народ в кручину,
Огонь все жгли. Все дрогнули сердца:
От бедной хижины до пышного дворца
Сжигалось все на дымную лучину.
Престолы жгли. Горели города.
Горела весь, горела и столица.
Вокруг домов сгоревших, как стада,
Бродили люди, в страждущие лица
Стараяся друг другу заглянуть
В последний раз. И счастливы те были,
Кому вулканы горные светили.
Тогда у всех один остался путь
К спасению – огня просило тело:
Зажглися уцелевшие леса, -
Столбами дым пронесся в небеса,
И все вокруг темнело и темнело. –
Ужасный вид! При блеске тех огней,
При исчезавшем постепенно свете,
Виднелись группы мрачные людей:
Иные, на подобие зверей,
Бродили пасмурно; иные же, как дети,
Глядели, с кротостью задумчивой, в глаза
Всех окружающих. Горючая слеза
Иных томила: горестно рыдали
Они, закрыв ладонями чело;
Иные распростертыми лежали,
Иные улыбались. А иные зло
Метались в стороны – и, с дерзостью убогой
Щепами грея ряд своих могил,
На небо – саван угасавших сил –
Взирали, а потом, с безумною тревогой,
На землю быстро повергались ниц,
Проклятья изрыгали, землю в недра рыли
И – точно волки голодающие выли,
Зубами скрежеща. Плеяды хищных птиц
К земле слетались с беспокойным криком,
Повеся крылья. Трепеща, пришли
Отвсюду звери, позабыв о диком
Своем величии. И змеи поползли
Среди людей: свивалися, шипели,
Но уж не жалили. Огромные стада
Их убивали многие – и ели…
На краткий миг замолкшая вражда,
Вновь вспыхнула. За хлеб платили кровью.
Впотьмах, несчастные, исполнены тоски,
Глотая с жадностью добытые куски, -
Уж не дышали к ближнему любовью.
О смерти грозной мысль у всех была.
Дрожал старик. Дрожал и тот, кто молод:
Смерть неизбежная, бесславная ждала
Всех одинаково. Ужасный голод
Томленьем все утробы пожирал.
Народ толпами всюду умирал.
По всюду кости грудами валялись
Без погребения. Наполнена была
Земля гниением. А свежие тела
Народом тощим жадно пожирались, -
Всех рвали псы. Один лишь верный пес
С своим владыкой голод перенес.
Но пал владыка. Пес, уныло лая,
Сидел над трупом, лаем отгоняя
Зверей, и птиц, и алчущих людей.
Забыв о пище, мордою своей
Припал он к трупу, с верностию дикой,
И – умер рядом со своим владыкой. –
Был голод беспощаден. Смерти сон
Царил везде. Но двое пережили
В столице многолюдной всех. То были
Враги давнишние. Во мраке, с двух сторон,
Они сложили множество курений
На место, где был алтаря придел,
Где тысячи священных облачений,
Вещей священных, но не для священных дел
Валялося. Рукой охолоделой
Найдя золы и угольев, они
Дыханьем слабым слабые огни
Раздули оба, и когда несмелой
Струею пламя вспыхнуло, - свой взор
Вдруг поднял каждый. Глядя друг на друга,
Они вскричали оба от испуга –
И пали мертвые. Озлобленный укор
Угас в их взглядах. И они не знали
На чьем челе мученья начертали
Слова «он враг». – Мир дико опустел.
Он весь застыл, стал глыбой отверделой,
Без трав, без времени, без жизни многих тел.
То был хаос из глины омертвелой.
То смерть была… Бездонный океан
Уснул. Уснули и другие воды.
Ни что, ни вихрь, ни шумный ураган
Их не вздымали. Дети непогоды,
Там, без пловцов стояли корабли.
Их мачты гнулись, тихо распадались
И в бездну вод бесследно погружались.
Прилив с отливом двигать не могли
Волнами моря. Путь свой неизменный
Прервали тучи. Ветер замолчал.
Померкший мир щедрот не расточал
Для жизни новой: стал он массой тленной,
И – тьма одна царила во вселенной.

И.Кондратьев.

- Впервые: Мирской толк (Журнал общественной жизни, политики и
литературы), 1880, 15 апреля, №15. С.171-172.
=============================================================
1 8 8 2

Н.А.МАЛЫШЕВ

ТЬМА
(DARKNESS)

Я видел сон, но сон ли это был?
Блестящее погасло солнце, звезды
Блуждали в тьме предвечного пространства
Без света и не ведая путей;
И темная замерзшая земля
Качалась смутно в воздухе безлунном.
Всходило утро, заходило также,
Взошло опять, но дня не приводило,
И в ужасе отчаянья и страха
Забыли люди распри и дела
И все сердца сожмались и застыли
В одной мольбе о свете. Жили все
Вокруг огней, поддерживая пламя;
Престолы и дворцы царей венчанных,
Жилища все и хижины, и домы –
Горело все; пылали города,
Толпились люди вкруг домов горящих,
Чтобы взглянуть хоть раз в лице друг друга.
Блажен был тот, кто возле жил волкана,
Иль близ его дымящегося жерла;
Весь мир земной жил робкою надеждой.
Как маяки зажглись леса повсюду
И с каждым днем, треща, валился лес
И с шумом гас – но все был мрак кругом!
Искажены отчаяньем и мукой,
При слабом свете гаснущих костров,
Казались люди вовсе не земными;
Одни из них лежали на земле,
Закрыв лицо и плакали, другие,
Лицо рукой подперши, улыбались.
Иные же, толпясь взад и вперед
Вокруг огней, бросали в них деревья
И с горестью смотрели дико вверх
На мрачное померкнувшее небо,
Висевшее над мрачною землей;
Затем опять с проклятием и воем
Бросались в прах со скрежетом зубов.
Испуганные птицы с диким криком,
Бессильными крылами ударяя,
Сновали по земле. Лесные звери
Приблизились дрожа и трепеща;
Переплетясь между собою змеи
Среди людей ползли, шипя, свистя;
Их убивал народ себе на пищу.
Война на миг забытая, опять
Ужасная, возобновилась вскоре;
И кровью куплен каждый был кусок.
Так каждый ел и насыщался мрачно
Вдали от всех. Любовь была забыта,
Весь мир объят был мыслию одной,
И эта мысль – о смерти неизбежной.
Мучительный всех голод пожирал,
И бедняки бросались друг на друга;
Так гибли люди смертию бесславной
И трупы их валялись по земле.
Собаки на хозяев нападали;
Одна из них лишь верною осталась
И труп его усердно стерегла
От птиц, зверей и от людей голодных,
Пока сама от голода и мук
Лишилась сил; а до того не ела,
Пронзительно и жалобно визжала
И оживить хотела воем труп;
Лизала руку, отвечать на ласку
Немогшую и наконец – издохла.
От голода погибли все почти,
Но два еще остались из живущих, -
И были то враги. Они сошлись
Бессильные, где угасал огонь
Во тлеющей золе; там был олтарь,
Куда вещей святых сносились груды
Для целей не святых. С трудом, дрожа,
Холодными, иссохшими руками
Разрыли пепел гаснувшей золы,
Дыханием предсмертным вздули пламя,
И вспыхнуло, как бы в насмешку им,
Оно на миг. Они глаза подняли
На тот огонь, всмотрелися друг в друга
И вздрогнули от ужаса и злобы,
И вскрикнули и пали оба мертвы.
Так кончилась взаимная их злоба!
Осталось неизвестным – кто был тот,
На чьем челе отметил голод: враг. –
Мио опустел, мир многолюдный, мощный,
Он сделался безжизненною глыбой,
Без времени, без трав, дерев, людей –
Все умерло, все превратилось в хаос;
Моря, озера, реки, океан,
Все было так спокойно, неподвижно,
Не двигалось в их сонной глубине
Ничто; ряды судов и кораблей
Без кормщиков на море догнивали,
И мачты их валились по частям,
И падали беззвучно, тихо в море,
И шли ко дну, не возмущая вод.
Прилив, отлив, волненье прекратились:
Владыка их – луна угасла прежде.
Затихли ветры в воздухе недвижном,
Исчезнули на веки облака;
В их помощи тьма не нуждалась вовсе:
Она одна царила во вселенной.

Апрель 1876 г.

- Впервые в кн.: Стихотворения Н.А.Малышева. Книга вторая.
Москва: В Университетской типографии (М.Катков),
на Страстном бульваре, 1882. С.3-6.
=================================================================
1 8 8 7

ДМИТРИЙ ЛАВРЕНТЬЕВИЧ МИХАЛОВСКИЙ
(1828-1905)

ТЬМА
(Из Байрона).

Я видел сон, как будто на-яву:
Погаснуло сияющее солнце,
По вечному пространству, без лучей
И без путей, блуждали мрачно звезды;
И в пустоте безлунной шар земной
Беспомощно повиснул, леденея.
С часами дня не появлялся день,
И в ужасе от тьмы, объявшей землю,
Забыли о страстях своих сердца,
Оцепенев в одной мольбе – о свете.

И от огней не отходил народ;
И троны и чертоги государей,
И хижины, и всякие жилища
Разобраны все были на костры,
И города до пепла выгорали.
Вокруг своих пылающих домов
Владельцы их сходились, чтоб друг другу
Взглянуть в лицо; счастливы были те,
Что жили близ волканов пламеневших;
Надеждой лишь поддерживался мир.
Зажгли леса; но пламя истощалось
Час от часу; сгорая, дерева
Валилися и угасали с треском –
И снова все тонуло в черной тьме.
Чело людей при умиравшем свете,
При отблесках последнего огня,
Вид призрачный какой-то принимало.
Одни из них лежали на земле
И плакали, закрыв лицо; другие,
Уткнувшися в ладони головой,
Сидели так, с бессмысленной улыбкой,
Иль, суетясь, пытались поддержать
Огонь костров, или, с безумным страхом,
На тусклые смотрели небеса, -
На пелену скончавшегося мира, -
И падали на прах земли опять,
С проклятьями, и скрежетом, и стоном.
И слышен был крик диких птиц, - в испуге
Они теперь метались по земле
И хлопали ненужными крылами;
Из логовищ шли к людям, присмирев,
С боязнию, свирепейшие звери;
И змеи средь толпы вились, шипя,
Но не вредя, - их убивали в пищу.
Война, было умолкшая на миг,
Теперь опять свирепо возгорелась;
Тут кровь была ценою за еду,
Особняком тут каждый насыщался,
В молчании угрюмом; никакой
Любви уже не оставалось в мире,
Все в нем слилось в одну лишь мысль – о смерти,
Немедленной, позорной, - и терзал
Утробы всех неутолимый голод.
И гибнули все люди от него,
Валялись их тела без погребенья,
Голодного голодный пожирал,
И даже псы господ своих терзали.
Один лишь пес был верен до конца:
Голодных птиц, зверей, людей от тела
Хозяина он отгонял, пока
Не доконал их этот страшный голод,
Или пока другой чей-либо труп
Не привлекал их челюстей иссохших.
Сам для себя он пищи не искал,
Но с жалобным и непрестанным воем
Он руку ту лизал, чту не могла
На преданность ему ответить лаской,
И, взвизгнувши, внезапно он издох.

И вымерли все люди постепенно,
Осталися лишь в городе громадном
Два жителя: то были два врага.
Они сошлись у гаснувшего пепла,
Остатка от былого алтаря,
Где утвари священной груды были
Расхищены, в беде, для нужд мирских.
Они, дрожа, там золу разгребли
Холодными, иссохшими руками;
Под слабым их дыханьем, вспыхнул бледный,
Как будто лишь в насмешку, огонек;
Тогда они взглянули друг на друга
И вскрикнули и испустили дух,
От ужаса взаимного, при виде
Страшилища, не зная – кто был тот,
На чьем челе напечатлел злой голод
Слова: «твой враг». – И мир теперь был пуст;
Он, некогда могучий, населенный,
Пустыней стал: без трав, дерев, людей,
Без времени, без жизни, - грудой глины,
Хаосом смерти. Воды рек, озер
И океан стояли неподвижно,
И в их глухих, безмолвных глубинах
Ничто уже теперь не шевелилось;
Остались без матросов корабли
И на море недвижном догнивали;
И падали их мачты по частям
На бездну вод, не пробуждая ряби.
Волн не было, все замерли оне, -
Не двигались приливы и отливы;
Скончалась их владычица луна
И в воздухе стоячем стихли ветры;
Погибли тучи, - не нуждалась тьма
В их помощи: она была Вселенной…

Д.Михаловский.

- Впервые: Русская мысль, 1887, книга X – октябрь. С.29-31;
То же (с разночтениями) в кн.:
Байрон. Полное собрание сочинений в переводе русских поэтов.
Под ред.Д.Михаловского. Издание 4-е, том I, СПб.:1894.
С.138-139.
============================================================
1 8 9 4

[АНОНИМ]

МРАК.

Я видел сон, который не совсем был сон.
Ясное солнце погасло и звезды мрачно блуждали в беспредельном пространстве, - без лучей, без направления, - и хладная земля вращалась неопределенно, чернея в безлунном воздухе. утро пришло и миновало; пришло, но не принесло с собою дня и люди позабыли о своих страстях от ужаса перед своей гибелью. И сердце всех застыло в себялюбивых мольбах о ниспослании света и жили все только благодаря сторожевым огням: престолы и дворцы венценосных королей, хижины и жилища всех живущих были сожжены на костры. Люди сжигали города, толпясь вокруг своих домов, чтоб еще, лишний раз взглянуть в лицо друг другу. Счастливы были те, что жили в виду вулканов и их гористых факелов: ожидание ужасов, - вот все, что оставалось миру. Люди поджигали леса; но и те, час от часу, валились и бледнели, и трещавшие головни с грохотом потухали и все вокруг чернело. Лица людей имели вид неземной при неясном свете, когда его блеск вспышками падал на них. Одни лежали ниц, закрывая глаза и плача; другие лежали опираясь подбородком на свои стиснутые руки и улыбались; иные же сновали туда и сюда и поддерживали свои погребальные костры и с безумною тревогою взирали на мрачные небеса, - этот погребальный покров былого мира. А там – опять, с проклятиями, они бросались оземь, во прах, и выли, скрежеща зубами. Хищные птицы кричали, и, в испуге, метались по земле и тщетно хлопали крылами. Самые дикие из зверей ходили трепеща как ручные. Ехидны пресмыкались и извивались посреди толпы, шипя, но не жаля: - их убивал недостаток в пище. Война же, которая временно вовсе прекратилась, теперь снова пресыщалась: ее пиры покупались ценою крови и каждый, сидя хмуро в стороне, угрюмо наедался. Любви не оставалось ни в ком: по всей земле была одна лишь мысль, - о смерти, близкой и бесславной; и муки голода истребляли внутренности человека, и люди умирали, а кости их, как и тела, оставались без могилы. Тощие пожирали тощих; даже собаки нападали на своих хозяев – все, кроме одной. Она была верна трупу и не подпускала близко ни зверей, ни птиц, ни голодных людей, пока не скручивал их голод или пока чья-либо опущенная голова не соблазняла их дряблых челюстей. Она же не искала себе пищи, но с жалобным и постоянным стенаньем, с быстрым и отчаянным воем, лизала руку, которая не отвечала на ее ласки, и… околевала. Толпа умирала с голоду, постепенно; но только двое уцелели, во всей огромнейшей столице, но они были враги. Они сошлись у потухающих останков алтаря, в котором были грудой свалены священные предметы для неосвященного употребления. Они ворошили огонь и, дрожа, разгребали чуть пылавшие уголья своими тощими, как у скелета, руками, слабым дыханием раздувая, оживляя огонь, на который смешно было смотреть, до того он был слаб. Затем, они поднимали друг на друга глаза; по мере того, как он становился ярче, всматривались друг в друга, и видели, на что они похожи, - вскрикивали и… умирали. Умирали именно от своего взаимно-отвратительного вида, не зная, кто был тот, на чьем челе голод изобразил, что он – сам дьявол. Мир опустел: из людного и могущественного он обратился в беспорядочную груду праха, без деревьев, без травы, без времени, без жизни, без людей. Реки, озера, океаны, - все было безмолвно; ничто не шелохнулось в их тихой глубине. Суда ржавели, стоя на море без движения; их мачты свесились в лохмотьях. Они дремали над незыблемой пропастью; волны замерли; приливы покоились, как в могиле: луне, их повелительнице, еще прежде пришел конец. Ветры заглохли в неподвижном воздухе; тучи погибли: мрак в них не нуждался, - и без их помощи он охватил весь мир.

- Впервые: Ежемесячные литературные приложения к журналу
«Живописное обозрение» на 1894 – Полное иллюстрированное
собрание сочинений лорда Байрона, том VI, СПб.: Издание
С.Добродеева, 1894. С.222-223;
То же в кн.: Лорд Байрон. Полное собрание сочинений в 1 томе.
Южно-Русское Книгоиздательство Ф.А.Иогансон.
Киев-СПБ-Харьков, 1904, Стлб.535-536.
(Перевод с позднейшего, исправленного и дополненного
английского издания К.Гумберта, А.Богаевской и Стальки
с биографическим очерком В.Чуйко и примечаниями С.Терновского) 

Сергей Сухарев