Зачем Шекспиру понадобился английский сонет?

«Английский сонет» представляет собой три катрена с перекрестной рифмовкой на самостоятельных рифмах и две рифмующиеся между собой – тоже на самостоятельной рифме – заключительные строки (сонетный «замок»). При чтении вслух английский сонет воспринимался как обычное стихотворение, 13-я строка – как начало очередной, четвертой строфы, и осознание 14-й строки как заключительной создавало эффект неожиданности в самый последний момент, в конце этой строки и всего стихотворения – в рифме. Для создания такого эффекта достаточно было использовать рифмовку во всем сонете либо исключительно на мужских, либо только на женских рифмах, а в случае использования в одном сонете и тех, и других пользоваться рифмами одного типа в сонетном замке и в первой и третьей строках третьей строфы; в крайнем случае для создания "эффекта неожиданности" рифмовка сонетного замка должна была быть «поддержана» просто наличием рифмы того же типа в какой-нибудь одной, любой из строф.
Из 154 сонетов шекспировского цикла один, 126-й, заключительное стихотворение «мужской» части, сонетом вообще не является: в нем 12 строк, срифмованных между собой попарно. Все остальные 153 стихотворения написаны в форме английского сонета пятистопным ямбом (кроме 145-го, написанного 4-хстопником); при этом в 107 сонетах использована рифмовка одного типа (либо только мужские, либо только женские рифмы). В остальных 46 сонетах имеет место смешанная рифмовка, но в 37 из них «принцип неожиданности» тоже строго выдержан: первая и третья строки третьей строфы заканчиваются такой же по типу рифмой, что и в сонетном замке. Только в 9 сонетах этот принцип не выдерживается «по всей форме», но в них есть поддержка рифмовке сонетного замка в 1-й или 2-й строфе (в 7 сонетах) или во 2-ой и 4-ой строчках 3-ей строфы (в 2-х сонетах).
Таким образом, принцип неожиданности в концовке сонета выдержан во всех 154 стихотворениях шекспировского сонетного цикла; из этого следует, что этот «эффект неожиданности» был для Шекспира важен и что, по мере их написания, сонеты пред-назначались для чтения вслух в кругу общения, ограниченном друзьями Шекспира: только в этом случае каждый сонет требовал такого строгого подхода к выбору рифм, так как шутки сонетных замков были рассчитаны именно на неожиданность, а лирическая направленность – на усиление подчеркнутой сентенцией; в написанном же или напечатанном тексте читатель видел весь сонет разом, и никакие ухищрения не могли бы создать иллюзию наличия четвертой строфы там, где очевидно оставалось одно двустишие. Этот вывод хорошо объясняет и упоминание Френсисом Мерезом в его книге «Palladis Tamia» («Сокровищница мудрости», 1598) известности сонетов Шекспира среди его друзей, притом что текстов сонетов Мерез не имел.
Выявленный нами «принцип неожиданности» наводит на мысль, что Шекспир и его современники пришли к форме английского сонета не со стороны собственно сонета, а независимым путем, отталкиваясь именно от обычных стихов с перекрестной рифмой, которые с привлечением этого принципа становились более эффектными и больше соответствовали аналитическому характеру английской поэзии: елизаветинцы называли сонетами и стихотворения, где перед замком было четыре и более строф с перекрестной рифмой. Сам факт наличия «замка» «обязывал»: к нему стягивалось все стихотворение, он был завершающей точкой движения мысли, а ее движение становилось стержнем поэтического «анализа». По этой причине Шекспир и не делит сонеты на строфы – не разделяет их «воздухом»: для него важна именно непрерывность мысли, этапы движения которой нередко занимают строфу и более – иногда даже весь сонет состоит из одного предложения.
Этой «аналитичности» как нельзя более соответствовал и стихотворный размер. Английский ямб вполне емок и в четырехстопнике, однако четное число слогов, при обилии коротких слов в языке, зачастую приводит к цезуре посреди строки, затрудняя «прозаическую» интонацию поэтической речи. Между тем движение мысли требует от сонета «рассуждающей» интонации, и пятистопный ямб, с его гибкостью и возможностью несимметричного сдвига цезуры в любое место строки, как нельзя более подходил для этой цели. Пятистопным ямбом можно разговаривать – это и стало причиной его широкого использования в пьесах; именно Марло и Шекспир ввели в драматургический обиход пятистопный безрифменный ямб.
Таким образом, размер был для Шекспира «родным», и «Сонеты» писались свободно, с той же пластикой, что и стихи пьес, и, скорее всего, с той же тенденцией к сближению рифмованного ямба с разговорной речью: в пьесах Шекспира количество ран-он-лайнз (run-on-lines – переносы, выбегания из строки в строку, в литературоведческой терминологии – амбанжаманты) с годами росло. Количество выбеганий в шекспировских пьесах настолько соответствовало тенденции постепенного раскрепощения речи драматурга, что впоследствии даже позволило шекспироведам уточнять их датировку, а при краткости английского языка в русских переводах сонетов Шекспира следует ждать увеличения количества run-on-lines по сравнению с оригиналом.
Таким образом от собственно сонетной формы в шекспировском сонете осталось только количество строк, к которому поэты могли придти своим путем: обычно трех строф им оказывалось достаточно для посыла и развития мысли, а двух строк «замка» – для завершения поэтического образа. С этой точки зрения происхождение шекспировского сонета от традиционной формы «итальянского» или «французского» представляется, по меньшей мере, спорным. Гениальное изобретение 2-строчного «замка», создающего эффект неожиданности тем более сильный, чем последовательней применялась прекрестная рифмовка в предыдущих строфах стихотворения, с одной стороны, было закономерным при столь характерной склонности английской речи к аналитичности; с другой стороны, сам факт открытия этого эффекта неизбежно вел к уходу от традиционных сонетных форм.
Этой же аналитичности, интонации «рассуждения» и движению мысли должна быть подчинена и рифмовка в переводах сонетов Шекспира. Использование в русском стихе одних мужских рифм заставляет переводчика уменьшать смысловые периоды, что сказывается на свободе дыхания стиха: в русской поэзии эта рифмовка из-за того и не прижилась, что мужская рифма нами традиционно воспринимается как пауза или концовка (М.Гаспаров). Буквальное следование размеру оригинала в этом случае очевидно нецелесообразно.
Таким образом «эффект неожиданности» становится своеобразным ключом не только к пониманию замысла формы английского сонета, но и к ее передаче в русских переводах.

Владимир Козаровецкий